— Не сомневайтесь, сударыня, — уверенно заявил юрист. — Однако пореже выходите из дома. Я не могу гарантировать вашу безопасность.
— Мою? — Черные блестящие глаза, не мигая, уставились на смутившегося Тернова. Госпожа Гордеева напряглась, но мелодичный голос ее звучал бесстрастно: — Мне что-то может угрожать?
— Осторожность еще никому не вредила, — уклончиво ответил Тернов, уверенный в том, что покойный занимался шпионажем.
Он старался не смотреть в глаза Алевтине Романовне, боялся, что проницательная дама прочтет в его взоре тайные подозрения и в ее причастности к организации тонко устроенной шпионской сети. Он торопливо поцеловал протянутую ему миниатюрную ручку и удалился.
Наскоро одевшись, он сбежал по лестнице и остановился. Роменская находилась недалеко, достаточно было пройти через Сангалльский сад. И Павел Миронович кинулся к ажурной высокой ограде. В воротах он покосился на высокий дощатый футляр, прикрывавший от непогоды статую Афродиты, которую безутешный хозяин фабрики соорудил в память о своей погибшей дочери, и решительно затопал вперед по свежему глубокому снегу между деревцами, слабо освещенными светом ламп, стоящих поверх каменного забора, что отделял слева территорию сада от фабрики.
В столь поздний час он не рассчитывал здесь кого-нибудь встретить. Однако через несколько шагов в глаза ему бросилось шевелящееся черное пятно. Тернов остановился и затаил дыхание, как зверь в засаде. Темное пятно перемещалось и изменяло свои очертания. Не сразу, но юный юрист догадался, что перед ним согбенный человек.
— Эй! — крикнул он, разрывая тишину сада.
Пятно задвигалось и приобрело очертания человека выпрямившегося. Тернов приблизился, разглядев впереди колоритную фигуру мужчины в длинной серой шинели, подпоясанной ремнем.
— Пройду ли я здесь к Роменской? — спросил служивого Тернов с демонстративным дружелюбием.
— Пройдете, сударь, непременно пройдете, — ответил странный тип. — Жаль, темновато нынче, а то бы прямо по следочкам и вышли к калитке.
— По каким следочкам?
— Да недавно здесь барышня одна пугливая пробегала, — пояснил служака, — по виду приличная. А на мой вопрос не ответила, припустила, что есть мочи. Да я уж не стал догонять. Пост свой оставить не могу.
— Так ты здесь служишь? — изумился Тернов, разглядев у ног собеседника скатанные снежные шары.
— Как есть служу, барин. Сверхштатный городовой при охране бумагоделательной фабрики Игнатий Донсков.
— А чем это ты занимаешься? — не унимался Тернов. — Снежную бабу лепишь?
Донсков смутился.
— Не-а, не бабу. Баба что — забава детская. А у меня руки чешутся, хочу настоящую скульптуру создать. Из снега. В прошлом году, когда в Таврическом саде дежурил, слепил конную статую покойного Императора. Не видели? А здесь конная статуя не к месту. Хочу снежную Афродиту изваять. Чтобы и зимой публика любовалась, а то настоящая-то под досками укрыта.
— Благое дело, — похвалил Тернов. — А народец тут местный гуляет?
— Прогуливается днем: и так, и с детишками. — Игнатий бережно огладил снежную выпуклость шара.
— А китаец Ерофей тоже гуляет? — осторожно допытывался будущий следователь.
— Ерофей он или нет, не ведаю, — ответил сверхштатный городовой-ваятель, — а ходил тут один китайского вида. Худущий…
— Один ходил или с дружком?
— Один. Инородцам-то и не сразу друзей в Питере найти удается. Когда еще своими станут?
Павла Мироновича несколько озадачило, что ваятель не полюбопытствовал, откуда прохожий знает про китайца, почему им интересуется? Впрочем, начинающий юрист тут же нашел объяснение: голова Игнатия занята мечтаниями о рождающейся из северного снега Афродите.
— Завтра непременно загляну полюбоваться на твое творение, братец, — пообещал он льстиво, — а пока прощай. Спасибо за разговор. Заморозил и тебя, и себя.
— Прощевайте, — кинул вслед Тернову Донсков. — А если погреться надобно, так у дома княгини Барятинской всю ночь палатка стоит: костер разожжен, чаем бесплатным угощают…
Но Павел Миронович уже не слушал ваятеля, он спешил не упустить след таинственного китайца. Как хорошо работать одному! Без вирховского руководства! Никто не изводит придирками, никто не истязает насмешками и колкостями!
На Роменской у дома № 5, двухэтажного деревянного сооружения, он нащупал в кармане заветный ключ. Осмотрелся. Дворников поблизости не было. Только вдали у Обводного канала мерцал красный огонек: жгли костер.
Тернов преодолел два марша скрипучей лестницы на цыпочках, на площадке второго этажа замер: ему предстояло отсчитать третью дверь справа. После осторожного маневрирования он обнаружил, как и надеялся, искомую дверь и наощупь вставил в скважину ключ, повернул два раза, потянул хлипкую створку на себя, и та подалась без усилий… В лишенные штор окна проникал свет газового фонаря, неприятные зеленоватые пятна переплетались на полу и по стенам причудливыми кругами и овалами; через открытые в комнату двери узкая полоска освещала и пустенькую прихожую. Прикрыв дверь, новоиспеченный контрразведчик принялся обследовать квартиру — похоже, тут никто не появлялся с того самого момента, как хозяин покинул свое жилище. На кухне было прибрано. Только на столе стоял стакан с недопитым чаем и полузаправленная керосиновая лампа. С зажженной лампой обследование двинулось быстрее, хотя Тернов и старался прикрыть трепещущее за закопченным стеклом пламя ладошкой, чтобы с улицы никто не углядел. Он открыл дверцы буфета: банка с сахаром, несколько пачек китайского чая… Сушечки, банка меда, крупа, соль, какие-то сушеные травы…
Павел Миронович пробрался в комнату, служившую, видимо, столовой, гостиной и гардеробной одновременно. Она также была прибрана: пустой круглый стол с плюшевой скатертью, по периметру симметрично расставленные венские стулья, аккуратно сложенные подушки на диване. Нигде никаких книг, бумаг, безделушек. В карманах скудной одежды, висящей в платяном шкафу, пусто. С каждой минутой Тернов все более падал духом. В жилище таинственной жертвы он не обнаружил ничего, что проливало бы свет на преступную деятельность хозяина. Но с другой стороны, убеждал самого себя юрист, подобная стерильность как раз и свидетельствует о том, что хозяин что-то тщательно скрывает.
Тернов помедлил посредине выстуженной, нетопленной со вчерашнего вечера комнаты, — леденящий холод неприятно проникал под пальто. Затем он нырнул в спаленку, где кроме венского стула и заправленной покрывалом лежанки ничего не обнаружил Он сорвал с постели кретоновое покрывало и пядь за пядью ощупал матрас. О!
Интуиция его не подвела! В головах матраца он наткнулся на продолговатый предмет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58