Как он и предполагал, в утренних выпусках газет появились клеветнические утверждения. Дескать, падение вазы — это покушение на жизнь борца за свободу личности! Выкроили местечко для гнусных домыслов в потоке материалов, связанных с началом войны.
Карл Иванович испытывал смешанные чувства. С одной стороны, он считал, что и сам мог пасть жертвой проклятой вазы, если б на минуту задержался с доктором Коровкиным. С другой — упорно вертелась мысль, что господь Бог знает на кого ронять вазу. И не случайно она свалилась именно на змиемудрую плешь защитника убийцы Трифона Кошечкина!
Агенты, обследовавшие крышу, ничего утешительного не сообщили. Ночью опять валил снег, и никаких следов злоумышленника, даже если таковой и имелся, обнаружить не удалось.
Впрочем, Вирхов и не сомневался, что результат будет именно таким. Не сомневался он и в том, что сегодня же вечером в газетах появятся новые инсинуации о бездействии судебных властей, имеющих зуб на великого Пасманика.
Карл Иванович ожидал своего помощника Тернова. Ретивый молодчик вчера явился к полуночи и начал прямо с порога что-то лепетать о Бурбонах и привидениях. И хотя Карл Иванович винного запаха не учуял, все же разъярился. Какие Бурбоны, когда все здание Окружного суда наполнено истеричными криками заполошных баб! Какие привидения, когда есть раненные осколками вазы, по коридорам носятся срочно вызванные лекари, когда здание оцеплено, когда опрашивают свидетелей происшествия! Вирхов грубо прикрикнул на перевозбужденного кандидата, отправил его домой, восвояси, спать, чтобы к утру предстал свеженьким как огурчик и не морочил начальнику голову ерундой!
Теперь следователь ждал появления своего помощника с минуты на минуту. Еще вчера письмоводитель Поликарп Христофорович успел выяснить место жительства Фридриха Герца, шахматного гения, студента Технологического института: в адресном столе сообщили, что господин Герц проживает на Подъяческой в доме Сежеговых. Карл Иванович предполагал, что дружок шахматиста Юлий Балобанов квартирует с ним же на незаконных основаниях. Во всяком случае, господин Герц мог вывести на Балобанова, а Вирхов был почти на все сто уверен, что таким образом схватит дерзкого убийцу, лишившего жизни китайца Ерофея Вей-Так-Тао. Как хорошо, что господь Бог наделил его, Вирхова, холодным рассудком и силой воли! Вирхов гордился, что его немецкая добросовестность не позволяет окружающей суете отвлечь его от главного: от расследования убийства в «Лейнере»!
Тернов возник на пороге вирховского кабинета погасший и с оскорбленным видом застыл у дверей.
— Итак, Павел Миронович, прошу вас ознакомиться с материалами дела по вчерашнему убийству в «Лейнере», — сухо предложил Вирхов, дернув головой в сторону письмоводителя, перед которым лежала папочка с подшитыми бумагами. — В вашем распоряжении десять минут.
В следственной камере наступила тишина. Сквозь зарешеченные окна лился жидкий зимний свет, и бодрящие солнечные блики внушали надежду, что сегодня-то уж точно не случится ничего скверного.
Вирхов даже слегка пожалел своего непутевого помощника, так понуро и безропотно тот листал страницы дела, демонстрируя полнейшую покорность. Впрочем иногда Тернов отрывал голову от документов, будто порывался что-то сказать, но, встречаясь с непреклонным взглядом своего наставника, снова сникал. Карл Иванович решил по пути к господину Герцу внимательно выслушать россказни все-таки небесталанного кандидата, но внезапно благостный порыв улетучился.
В проеме приоткрытой двери явилось встревоженное лицо коридорного курьера.
— Господин Вирхов, — сказал курьер, выпучив глаза, — полковник из Главного штаба господин Ястребов, просит срочно принять.
Вирхов махнул рукой — проси.
В следственную камеру вошел человек лет сорока с отменной выправкой. Одет он был в партикулярное платье, скромно и со вкусом. Манеры демонстрировал сдержанные и невыразительные. Вирхов встал.
— Ваше превосходительство? — полковник приблизился. — Вы расследуете дело об убийстве Ерофея Вей-Так-Тао?
— Так точно! — перешел на военный язык Вирхов, непроизвольно вытянувшись. — Чем могу служить?
— Строго конфиденциально, — полковник понизил голос, косясь на сотрудников Вирхова. Но, взвесив ситуацию, не стал требовать их удаления. — В главное управление контрразведки поступил рапорт мичмана Таволжанского о том, что вчера в ресторане «Лейнер» убит подозрительный китаец. Мичман утверждает, что убитый мог быть японским шпионом: по его наблюдениям жертва ожидала встречи с курьером. Сами понимаете, в военное время эта информация чрезвычайно важна. Есть ли у вас какие-либо новые данные?
— Увы, — Вирхов жестом пригласил нежданного гостя присесть и уселся сам. — Все, что удалось выяснить, опубликовано в утренних газетах. При убитом не найдено никаких вещей, позволяющих установить его место жительства. В адресном столе также отсутствуют какие-либо сведения.
Полковник, расположившись по другую сторону стола, достал из кармана миниатюрную записную книжку, ручку «Паркер» и приготовился писать.
— Как я понял, убийство произошло в вашем присутствии. Можете ли вы описать убийцу?
— И очень точно, — ответил Вирхов. — Выше среднего роста, брюнет, движения замедленные. Взгляд яростный. Воротник пальто и шапка из серого каракуля. Возраст от двадцати до двадцати трех.
— Студент?
— Вряд ли, — покачал головой Вирхов, решив придержать сведения о возможном убежище негодяя. Во-первых, он хотел поймать преступника сам, а во-вторых, все еще сомневался, что дело связано со шпионажем. Зато он с исчерпывающими подробностями живописал сцену, свидетелем которой стал. Позволил полковнику ознакомиться с показаниями очевидцев, услужливо переданными его помощником.
— Что ж, негусто. — Полковник не удержался от недовольной гримасы: между бровей прочертилась складочка, губы оттопырились дудочкой. — Если информации прибавится, прошу срочно сообщить мне.
— Вообще-то, — нерешительно заметил Вирхов, — китаец на шпиона не похож. И у него отрезаны уши. А это слишком яркая особая примета. Любая разведка вряд ли заинтересована в вербовке агента с таким бросающимся в глаза дефектом. Не так ли?
Недовольная гримаса на моложавом лице полковника сменилась бесстрастной маской.
— Во всяком случае, — сказал он уклончиво, — ясно одно: придется немало побегать, прежде чем истина будет установлена.
Он повернулся и встретился взглядом с Терновым. Павел Миронович с горящим взором прислушивался к разговору начальника и посетителя.
— Вы желаете сообщить что-то дополнительно? — насторожился полковник.
Павел Миронович энергично замотал головой сверху вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Карл Иванович испытывал смешанные чувства. С одной стороны, он считал, что и сам мог пасть жертвой проклятой вазы, если б на минуту задержался с доктором Коровкиным. С другой — упорно вертелась мысль, что господь Бог знает на кого ронять вазу. И не случайно она свалилась именно на змиемудрую плешь защитника убийцы Трифона Кошечкина!
Агенты, обследовавшие крышу, ничего утешительного не сообщили. Ночью опять валил снег, и никаких следов злоумышленника, даже если таковой и имелся, обнаружить не удалось.
Впрочем, Вирхов и не сомневался, что результат будет именно таким. Не сомневался он и в том, что сегодня же вечером в газетах появятся новые инсинуации о бездействии судебных властей, имеющих зуб на великого Пасманика.
Карл Иванович ожидал своего помощника Тернова. Ретивый молодчик вчера явился к полуночи и начал прямо с порога что-то лепетать о Бурбонах и привидениях. И хотя Карл Иванович винного запаха не учуял, все же разъярился. Какие Бурбоны, когда все здание Окружного суда наполнено истеричными криками заполошных баб! Какие привидения, когда есть раненные осколками вазы, по коридорам носятся срочно вызванные лекари, когда здание оцеплено, когда опрашивают свидетелей происшествия! Вирхов грубо прикрикнул на перевозбужденного кандидата, отправил его домой, восвояси, спать, чтобы к утру предстал свеженьким как огурчик и не морочил начальнику голову ерундой!
Теперь следователь ждал появления своего помощника с минуты на минуту. Еще вчера письмоводитель Поликарп Христофорович успел выяснить место жительства Фридриха Герца, шахматного гения, студента Технологического института: в адресном столе сообщили, что господин Герц проживает на Подъяческой в доме Сежеговых. Карл Иванович предполагал, что дружок шахматиста Юлий Балобанов квартирует с ним же на незаконных основаниях. Во всяком случае, господин Герц мог вывести на Балобанова, а Вирхов был почти на все сто уверен, что таким образом схватит дерзкого убийцу, лишившего жизни китайца Ерофея Вей-Так-Тао. Как хорошо, что господь Бог наделил его, Вирхова, холодным рассудком и силой воли! Вирхов гордился, что его немецкая добросовестность не позволяет окружающей суете отвлечь его от главного: от расследования убийства в «Лейнере»!
Тернов возник на пороге вирховского кабинета погасший и с оскорбленным видом застыл у дверей.
— Итак, Павел Миронович, прошу вас ознакомиться с материалами дела по вчерашнему убийству в «Лейнере», — сухо предложил Вирхов, дернув головой в сторону письмоводителя, перед которым лежала папочка с подшитыми бумагами. — В вашем распоряжении десять минут.
В следственной камере наступила тишина. Сквозь зарешеченные окна лился жидкий зимний свет, и бодрящие солнечные блики внушали надежду, что сегодня-то уж точно не случится ничего скверного.
Вирхов даже слегка пожалел своего непутевого помощника, так понуро и безропотно тот листал страницы дела, демонстрируя полнейшую покорность. Впрочем иногда Тернов отрывал голову от документов, будто порывался что-то сказать, но, встречаясь с непреклонным взглядом своего наставника, снова сникал. Карл Иванович решил по пути к господину Герцу внимательно выслушать россказни все-таки небесталанного кандидата, но внезапно благостный порыв улетучился.
В проеме приоткрытой двери явилось встревоженное лицо коридорного курьера.
— Господин Вирхов, — сказал курьер, выпучив глаза, — полковник из Главного штаба господин Ястребов, просит срочно принять.
Вирхов махнул рукой — проси.
В следственную камеру вошел человек лет сорока с отменной выправкой. Одет он был в партикулярное платье, скромно и со вкусом. Манеры демонстрировал сдержанные и невыразительные. Вирхов встал.
— Ваше превосходительство? — полковник приблизился. — Вы расследуете дело об убийстве Ерофея Вей-Так-Тао?
— Так точно! — перешел на военный язык Вирхов, непроизвольно вытянувшись. — Чем могу служить?
— Строго конфиденциально, — полковник понизил голос, косясь на сотрудников Вирхова. Но, взвесив ситуацию, не стал требовать их удаления. — В главное управление контрразведки поступил рапорт мичмана Таволжанского о том, что вчера в ресторане «Лейнер» убит подозрительный китаец. Мичман утверждает, что убитый мог быть японским шпионом: по его наблюдениям жертва ожидала встречи с курьером. Сами понимаете, в военное время эта информация чрезвычайно важна. Есть ли у вас какие-либо новые данные?
— Увы, — Вирхов жестом пригласил нежданного гостя присесть и уселся сам. — Все, что удалось выяснить, опубликовано в утренних газетах. При убитом не найдено никаких вещей, позволяющих установить его место жительства. В адресном столе также отсутствуют какие-либо сведения.
Полковник, расположившись по другую сторону стола, достал из кармана миниатюрную записную книжку, ручку «Паркер» и приготовился писать.
— Как я понял, убийство произошло в вашем присутствии. Можете ли вы описать убийцу?
— И очень точно, — ответил Вирхов. — Выше среднего роста, брюнет, движения замедленные. Взгляд яростный. Воротник пальто и шапка из серого каракуля. Возраст от двадцати до двадцати трех.
— Студент?
— Вряд ли, — покачал головой Вирхов, решив придержать сведения о возможном убежище негодяя. Во-первых, он хотел поймать преступника сам, а во-вторых, все еще сомневался, что дело связано со шпионажем. Зато он с исчерпывающими подробностями живописал сцену, свидетелем которой стал. Позволил полковнику ознакомиться с показаниями очевидцев, услужливо переданными его помощником.
— Что ж, негусто. — Полковник не удержался от недовольной гримасы: между бровей прочертилась складочка, губы оттопырились дудочкой. — Если информации прибавится, прошу срочно сообщить мне.
— Вообще-то, — нерешительно заметил Вирхов, — китаец на шпиона не похож. И у него отрезаны уши. А это слишком яркая особая примета. Любая разведка вряд ли заинтересована в вербовке агента с таким бросающимся в глаза дефектом. Не так ли?
Недовольная гримаса на моложавом лице полковника сменилась бесстрастной маской.
— Во всяком случае, — сказал он уклончиво, — ясно одно: придется немало побегать, прежде чем истина будет установлена.
Он повернулся и встретился взглядом с Терновым. Павел Миронович с горящим взором прислушивался к разговору начальника и посетителя.
— Вы желаете сообщить что-то дополнительно? — насторожился полковник.
Павел Миронович энергично замотал головой сверху вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58