У вас были веские причины опасаться этого?
– Моя внучка заметила, как он приблизился. Она была совершенно уверена, что он собирается напасть на меня.
– Но, сэр, этого недостаточно. Что еще вы можете мне сообщить, прежде чем я сформулирую обвинение?
– Погодите, погодите, – нетерпеливо проговорил Селдон. – Не торопитесь делать выводы. Несколько недель назад на меня напала шайка бандитов – восемь человек – и я дрался вместе с моим сыном. Как видите, у меня была самая веская причина опасаться, что на меня снова нападут.
Судья заглянул в стопку бумаг, лежавшую на его столе.
– На вас напали восемь человек? Вы заявляли об этом?
– Некому было заявить. Поблизости не оказалось ни одного офицера службы безопасности.
– Это к делу не относится. Вы заявляли о случившемся или нет?
– Нет, сэр.
– Почему?
– Во-первых, я боялся, что начнется долгое и нудное разбирательство. Поскольку мы с сыном справились с ними и остались живы, я решил, что заявлять никуда не стоит.
– Но как же вам удалось справиться с восемью бандитами – вам и вашему сыну?
Селдон растерялся.
– Мой сын сейчас на Сантаннии, стало быть, для властей Трентора недосягаем. Поэтому я вам скажу правду; у него было два далийских ножа, а он с ними обращаться умеет. Одного из бандитов он убил и двоих сильно поранил. Остальные подхватили убитого и раненых и убежали.
– И вы не сообщили об убийстве и ранениях?
– Нет, сэр. По той же самой причине. И дрались мы защищаясь. Однако, если вы покопаетесь в своих бумагах и найдете тех, кого мы поранили, вы убедитесь, что на нас действительно нападали.
– Покопаться в бумагах?! – воскликнул судья. – Найти одного убитого и двоих раненых – без имен, фамилий, примет? Да знаете ли вы, что на Тренторе каждый день находят по две тысячи мертвых – это только с ножевыми ранами! Если нам о таком сразу не сообщают, мы бессильны. Ваш рассказ о том, что на вас уже нападали – это так, водичка жиденькая. Никто не поверит. Забудьте об этом. Разбираться будем с тем, что случилось сегодня. Этот случай зарегистрированный, и ему был свидетелем офицер службы безопасности. Ну так вот… Рассмотрим этот случай. С чего вы взяли, что этот человек хотел напасть на вас? Только потому, что шел за вами следом? Только потому, что вы беззащитный старик? Или потому, что вы похожи на человека, у которого при себе уйма кредиток? Что скажете?
– Я думаю, господин судья, все произошло из-за того, что я – это я.
Судья просмотрел бумаги.
– Вы Гэри Селдон, профессор, ученый. С какой стати кому-то на вас нападать?
– Из-за моих взглядов.
– Из-за ваших взглядов. Чудненько… – Судья более внимательно просмотрел бумаги. Вдруг его словно осенило. Он оторвал взгляд от бумаг и изумленно посмотрел на Селдона. – Погодите-погодите… Гэри Селдон… – Физиономия судьи просияла. – Так вы же этот самый… вещий психоисторик, точно?
– Да, господин судья.
– Простите. Я толком ничего не знаю про ваши занятия. Только знаю, что вы вроде бы предсказываете конец Империи или что-то в этом духе.
– Не совсем так, господин судья. Но мои воззрения стали непопулярны именно из-за того, что мои предсказания сбываются. И я думаю, именно из-за этого появились люди, которые хотят убить меня, а что еще более вероятно – люди, которым за это платят.
Судья некоторое время смотрел на Селдона в упор, затем обратился к офицеру, арестовавшему профессора.
– Ты проверил того человека, пострадавшего? Числится за ним что-нибудь?
Офицер прокашлялся и сообщил:
– Да, сэр. Его несколько раз арестовывали. Хулиганство, вымогательство.
– Ага, значит, он не невинная овечка? А за профессором что-нибудь числится?
– Нет, сэр.
– Стало быть, что мы имеем: беззащитный старик стукнул известного хулигана, а ты арестовал этого беззащитного старика, так выходит?
Офицер молчал.
– Вы свободны, профессор, – сказал судья.
– Благодарю вас, сэр. Могу я забрать свою палку? Судья дал знак офицеру, и тот с готовностью протянул Селдону палку.
– Одно-единственное, профессор. Если вы еще когда-нибудь воспользуетесь своей палкой, вы должны быть на все сто уверены, что это самозащита, – посоветовал судья. – Иначе…
– Да, сэр, – кивнул Селдон и вышел из кабинета судьи, тяжело опираясь на палку, но с гордо поднятой головой.
20
Ванда горько плакала. Лицо ее было мокрым от слез, глаза покраснели, щеки распухли.
Селдон наклонился над внучкой, поглаживая ее по спине, не зная, как ее успокоить.
– Дедушка… – рыдала Ванда. – Я такая несчастная… Я-то думала, что умею «толкать»… умею влиять на людей… и это у меня получалось… но только тогда, когда они не были особенно против… как папа и мама… да и то у меня это столько времени отнимало… Знаешь, я даже придумала что-то вроде шкалы… такой десятибалльной шкалы… и оценивала по ней силу «толчков». Только я… слишком много о себе воображала, Я-то думала, что могу выбить десять… ну, девять. А теперь я понимаю… больше семи мне не выбить… – Ванда перестала рыдать, и только время от времени всхлипывала, Селдон погладил ее по голове. – Обычно… обычно… все легко получается. Если я напрягусь как следует, я слышу мысли людей и когда захочу, я делаю «толчок». Но эти гады… Я же их отлично слышала, но прогнать, оттолкнуть не могла!
– А я думаю, у тебя все очень хорошо получилось, Ванда.
– Нет… Нет! Я все при… придумала. Я думала… за тобой погонятся, и я одним могучим «толчком» обращу их в бегство, Вот таким мне хотелось быть телохранителем. Вот почему я предложила себя в тело… телохранители, Только ничего у меня не вышло. Эти двое гадов догнали нас, а я ничего… ничегошеньки не сумела сделать…
– Ну почему же? Первого ты заставила растеряться. Это дало мне время обернуться и стукнуть его.
– Нет, нет… Я тут ни при чем. Я только предупредила тебя, а остальное ты все сделал сам.
– Но второй же убежал.
– Это потому, что ты так здорово стукнул первого. А я тут ни при чем… – и Ванда снова разрыдалась. – А судья? Это же я настояла, чтобы ты пошел к судье. Думала, как «толкну» его и он тебя сразу отпустит…
– Он меня и отпустил… почти что сразу.
– Нет. Он тебя допрашивал, и что-то понял только тогда, когда наконец узнал тебя. Я ни при чем, ни при чем… Я кругом промахнулась. Я могла тебе столько бед наделать…
– Нет, Ванда, не думай так. Если твои «толчки» не получились такими, на какие ты рассчитывала, то это только потому, что ты пыталась действовать в экстренной ситуации. Что ты могла поделать? Но послушай, Ванда. У меня есть идея.
Уловив в голосе деда волнение, Ванда оторвала лицо от подушки.
– Что за идея, дедушка?
– Вот что, Ванда… Ты, конечно, знаешь, что мне нужны деньги. Психоистория без них просто не выживет, а мне нестерпима мысль о том, что после стольких лет работы все зашло в тупик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
– Моя внучка заметила, как он приблизился. Она была совершенно уверена, что он собирается напасть на меня.
– Но, сэр, этого недостаточно. Что еще вы можете мне сообщить, прежде чем я сформулирую обвинение?
– Погодите, погодите, – нетерпеливо проговорил Селдон. – Не торопитесь делать выводы. Несколько недель назад на меня напала шайка бандитов – восемь человек – и я дрался вместе с моим сыном. Как видите, у меня была самая веская причина опасаться, что на меня снова нападут.
Судья заглянул в стопку бумаг, лежавшую на его столе.
– На вас напали восемь человек? Вы заявляли об этом?
– Некому было заявить. Поблизости не оказалось ни одного офицера службы безопасности.
– Это к делу не относится. Вы заявляли о случившемся или нет?
– Нет, сэр.
– Почему?
– Во-первых, я боялся, что начнется долгое и нудное разбирательство. Поскольку мы с сыном справились с ними и остались живы, я решил, что заявлять никуда не стоит.
– Но как же вам удалось справиться с восемью бандитами – вам и вашему сыну?
Селдон растерялся.
– Мой сын сейчас на Сантаннии, стало быть, для властей Трентора недосягаем. Поэтому я вам скажу правду; у него было два далийских ножа, а он с ними обращаться умеет. Одного из бандитов он убил и двоих сильно поранил. Остальные подхватили убитого и раненых и убежали.
– И вы не сообщили об убийстве и ранениях?
– Нет, сэр. По той же самой причине. И дрались мы защищаясь. Однако, если вы покопаетесь в своих бумагах и найдете тех, кого мы поранили, вы убедитесь, что на нас действительно нападали.
– Покопаться в бумагах?! – воскликнул судья. – Найти одного убитого и двоих раненых – без имен, фамилий, примет? Да знаете ли вы, что на Тренторе каждый день находят по две тысячи мертвых – это только с ножевыми ранами! Если нам о таком сразу не сообщают, мы бессильны. Ваш рассказ о том, что на вас уже нападали – это так, водичка жиденькая. Никто не поверит. Забудьте об этом. Разбираться будем с тем, что случилось сегодня. Этот случай зарегистрированный, и ему был свидетелем офицер службы безопасности. Ну так вот… Рассмотрим этот случай. С чего вы взяли, что этот человек хотел напасть на вас? Только потому, что шел за вами следом? Только потому, что вы беззащитный старик? Или потому, что вы похожи на человека, у которого при себе уйма кредиток? Что скажете?
– Я думаю, господин судья, все произошло из-за того, что я – это я.
Судья просмотрел бумаги.
– Вы Гэри Селдон, профессор, ученый. С какой стати кому-то на вас нападать?
– Из-за моих взглядов.
– Из-за ваших взглядов. Чудненько… – Судья более внимательно просмотрел бумаги. Вдруг его словно осенило. Он оторвал взгляд от бумаг и изумленно посмотрел на Селдона. – Погодите-погодите… Гэри Селдон… – Физиономия судьи просияла. – Так вы же этот самый… вещий психоисторик, точно?
– Да, господин судья.
– Простите. Я толком ничего не знаю про ваши занятия. Только знаю, что вы вроде бы предсказываете конец Империи или что-то в этом духе.
– Не совсем так, господин судья. Но мои воззрения стали непопулярны именно из-за того, что мои предсказания сбываются. И я думаю, именно из-за этого появились люди, которые хотят убить меня, а что еще более вероятно – люди, которым за это платят.
Судья некоторое время смотрел на Селдона в упор, затем обратился к офицеру, арестовавшему профессора.
– Ты проверил того человека, пострадавшего? Числится за ним что-нибудь?
Офицер прокашлялся и сообщил:
– Да, сэр. Его несколько раз арестовывали. Хулиганство, вымогательство.
– Ага, значит, он не невинная овечка? А за профессором что-нибудь числится?
– Нет, сэр.
– Стало быть, что мы имеем: беззащитный старик стукнул известного хулигана, а ты арестовал этого беззащитного старика, так выходит?
Офицер молчал.
– Вы свободны, профессор, – сказал судья.
– Благодарю вас, сэр. Могу я забрать свою палку? Судья дал знак офицеру, и тот с готовностью протянул Селдону палку.
– Одно-единственное, профессор. Если вы еще когда-нибудь воспользуетесь своей палкой, вы должны быть на все сто уверены, что это самозащита, – посоветовал судья. – Иначе…
– Да, сэр, – кивнул Селдон и вышел из кабинета судьи, тяжело опираясь на палку, но с гордо поднятой головой.
20
Ванда горько плакала. Лицо ее было мокрым от слез, глаза покраснели, щеки распухли.
Селдон наклонился над внучкой, поглаживая ее по спине, не зная, как ее успокоить.
– Дедушка… – рыдала Ванда. – Я такая несчастная… Я-то думала, что умею «толкать»… умею влиять на людей… и это у меня получалось… но только тогда, когда они не были особенно против… как папа и мама… да и то у меня это столько времени отнимало… Знаешь, я даже придумала что-то вроде шкалы… такой десятибалльной шкалы… и оценивала по ней силу «толчков». Только я… слишком много о себе воображала, Я-то думала, что могу выбить десять… ну, девять. А теперь я понимаю… больше семи мне не выбить… – Ванда перестала рыдать, и только время от времени всхлипывала, Селдон погладил ее по голове. – Обычно… обычно… все легко получается. Если я напрягусь как следует, я слышу мысли людей и когда захочу, я делаю «толчок». Но эти гады… Я же их отлично слышала, но прогнать, оттолкнуть не могла!
– А я думаю, у тебя все очень хорошо получилось, Ванда.
– Нет… Нет! Я все при… придумала. Я думала… за тобой погонятся, и я одним могучим «толчком» обращу их в бегство, Вот таким мне хотелось быть телохранителем. Вот почему я предложила себя в тело… телохранители, Только ничего у меня не вышло. Эти двое гадов догнали нас, а я ничего… ничегошеньки не сумела сделать…
– Ну почему же? Первого ты заставила растеряться. Это дало мне время обернуться и стукнуть его.
– Нет, нет… Я тут ни при чем. Я только предупредила тебя, а остальное ты все сделал сам.
– Но второй же убежал.
– Это потому, что ты так здорово стукнул первого. А я тут ни при чем… – и Ванда снова разрыдалась. – А судья? Это же я настояла, чтобы ты пошел к судье. Думала, как «толкну» его и он тебя сразу отпустит…
– Он меня и отпустил… почти что сразу.
– Нет. Он тебя допрашивал, и что-то понял только тогда, когда наконец узнал тебя. Я ни при чем, ни при чем… Я кругом промахнулась. Я могла тебе столько бед наделать…
– Нет, Ванда, не думай так. Если твои «толчки» не получились такими, на какие ты рассчитывала, то это только потому, что ты пыталась действовать в экстренной ситуации. Что ты могла поделать? Но послушай, Ванда. У меня есть идея.
Уловив в голосе деда волнение, Ванда оторвала лицо от подушки.
– Что за идея, дедушка?
– Вот что, Ванда… Ты, конечно, знаешь, что мне нужны деньги. Психоистория без них просто не выживет, а мне нестерпима мысль о том, что после стольких лет работы все зашло в тупик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108