Нападали на меня только потому, что я психоисторик. Люди считают меня вестником несчастий.
Император кивнул.
– Вы предрекаете беды, Ворон Селдон. Я же вам говорил.
Селдон с трудом поднялся.
– Значит, мне конец.
Ванда встала рядом с дедом, прислонясь головой к его плечу. Она пристально смотрела на Императора.
Но когда Селдон повернулся, чтобы уйти, Император вдруг сказал:
– Погодите, погодите. Я вдруг вспомнил одно стихотворение…
Слезами полита земля.
Добро пред злом склонило выю.
Одни на золоте сидят.
И гибнут с голоду другие.
– Что это значит? – хмуро спросил Селдон.
– Это значит, что, хотя дела в Империи – из рук вон плохо, в ней все равно есть богатые люди. Почему не обратиться к кому-нибудь из наших меценатов? У них нет своего парламента, и они могут, если захотят, просто взять и выписать чек.
Селдон прищурился.
– Попробую…
22
– Мистер Биндрис, – сказал Гэри Селдон, протягивая руку для приветствия, – я так рад возможности видеть вас. Вы очень добры, что согласились встретиться со мной.
– А почему нет? – дружелюбно отозвался Тереп Биндрис. – Я вас хорошо знаю. Вернее сказать, я хорошо знаю о вас.
– Это приятно. Следовательно, вы слышали о психоистории.
– О да, какой интеллигентный человек о ней не слышал. Не скажу, конечно, чтобы я что-то в ней понимал. А кто эта юная леди с вами?
– Моя внучка Ванда.
– Какая красавица, – причмокнул Биндрис и почтительно поклонился Ванде. – Но рука у вас, милочка, по-моему, тяжелая, а?
– Вы преувеличиваете, сэр.
– Не думаю, не думаю… Ну, прошу садиться, и скажите мне, что я могу сделать для вас.
Биндрис сделал широкий жест, указывая на два удобных широких кресла, стоявших у письменного стола. И кресла, и сам украшенный резьбой стол, и широкие двери, которые разъехались при приближении гостей, и сверкающий выложенный обсидиановыми плитами пол кабинета Биндриса – все было роскошное, восхитительной, тонкой работы. Но Биндрис на этом роскошном фоне выглядел совсем невыразительно – маленький, желтолицый. С первого взгляда в нем никак нельзя было признать одного из крупнейших финансовых воротил Трентора.
– Мы пришли к вам, сэр, по совету Императора.
– Императора?! Вот как?!
– Да. Он нам помочь не сумел, но сказал, что, может быть, нам сумеет помочь такой человек, как вы. Вопрос, конечно, упирается в деньги.
– В деньги? – нахмурился Биндрис. – Я вас не понял.
– Видите ли, – сказал Селдон, – почти сорок лет психоисторию финансировало правительство. Однако времена меняются, и Империя теперь не та, что была когда-то.
– Да, это я знаю.
– У Императора денег, для того чтобы поддержать нас, нет, и даже если бы они были, ему пришлось бы обратиться за утверждением субсидии в парламент, а там бы этот вопрос не прошел. Поэтому он посоветовал мне обратиться к бизнесменам, у которых пока еще есть деньги и которые могут раскошелиться на благое дело.
Наступила длиннющая пауза. Наконец Биндрис сухо проговорил:
– Император, я боюсь, ничего не знает о бизнесе. Сколько вам нужно?
– Мистер Биндрис, дело очень серьезное. Мне понадобится несколько миллионов.
– Несколько миллионов?!
– Да, сэр.
Биндрис нахмурился.
– Речь идет о займе? Когда вы сумеете вернуть долг?
– Мистер Биндрис, честно говоря, я не обещаю вернуть долг. Я ищу безвозмездной субсидии.
– Даже если бы я хотел дать вам денег – и как это ни странно, должен вам сказать, почему-то мне очень хочется это сделать – я бы не смог, У Императора – парламент, а у меня – совет директоров. Я не могу сделать такой щедрый подарок без разрешения совета, а они ни за что на такое не согласятся.
– Почему? Ведь ваша фирма очень богата. Несколько миллионов для вас – сущий пустяк.
– Приятно слышать, – усмехнулся Биндрис. – Но только, увы, именно сейчас наши доходы упали. Не настолько, чтобы мы обанкротились, но настолько, чтобы мы обеспокоились. Если вся Империя в упадке, в упадке и ее составные части. Мы не в состоянии подарить кому-либо несколько миллионов… Мне искренне жаль, но ничего не поделаешь. – Селдон сидел молча, Биндрис участливо обратился к нему. – Послушайте, профессор Селдон, честное слово, я бы от души хотел помочь вам, в особенности ради прекрасных глаз вашей внучки, по ничего не могу поделать. Ну, в конце концов, мы же не единственная крупная фирма на Тренторе. Поищите еще, профессор. Может быть, в другом месте вам больше повезет.
– Благодарствую, – сказал. Селдон и встал. – Мы попытаемся.
23
Глаза Ванды были полны слез, но не от тоски, – она была в ярости.
– Дедушка, – сказала Ванда, – я не понимаю. Просто не понимаю! Мы побывали уже в четырех фирмах. И каждый из бизнесменов вел себя грубее и нахальнее предыдущего. Последний нас просто выгнал вон. Теперь нас просто никто на порог не пустит.
– Тут нет никакой тайны, Ванда, – вздохнул Селдон. – Понимаешь, когда мы явились к Биндрису, он не знал, зачем мы пришли, и вел себя мило и гостеприимно, до тех пор пока я не заикнулся о скромном подарке в несколько миллионов кредиток. Он сразу стал гораздо менее мил и гостеприимен. А потом, я думаю, по Трентору прошел слух о том, что нам нужно, и каждый последующий богач принимал нас все менее и менее радушно, а теперь нас уже никто и принимать не хочет. Они не собираются давать нам денег, так что толку тратить па нас время?
Ванда обернула свой гнев против себя.
– А я-то, я-то хороша! Просто сидела, как дура. Полный нуль!
– Я бы так не сказал, – возразил Селдон, – На Биндриса ты произвела впечатление. Знаешь, мне показалось, что он, и правда, не прочь был дать мне денег, и в основном, из-за тебя. Ты «толкала» его и кое-чего добилась.
– Мало чего добилась. И потом, о каком впечатлении ты говоришь? Он просто счел меня хорошенькой.
– Ты не хорошенькая, – пробормотал Селдон. – Ты красивая. Очень красивая.
– Ну, дед, и что же мы теперь будем делать? – спросила Ванда. – Столько лет труда, и теперь психоистория погибнет?
– Знаешь, – успокаивал Селдон, – я думаю, в этом есть какая-то неизбежность. Я уже почти сорок лет предсказываю гибель Империи, и теперь, когда Империя гибнет, психоистория гибнет вместе с ней.
– Но психоистория спасет Империю – хотя бы частично.
– Знаю. Но я не могу заставить ее помочь.
– Значит, будешь смотреть, как она гибнет?
Селдон покачал головой.
– Попытаюсь сделать так, чтобы этого не случилось, но что я буду делать для этого, честно тебе скажу – не знаю.
– А я буду практиковаться, – заявила Ванда. – Должен же быть какой-то способ усилить мои «толчки», чтобы получалось легче и точнее заставлять людей делать то, что я хочу.
– Как бы я хотел, чтобы у тебя получилось!
– А ты что будешь делать, дедушка?
– Да ничего особенного. Знаешь, пару дней назад, когда я шел к Главному Библиотекарю, я заметил троих молодых людей – они сидели у галактографа и спорили о психоистории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Император кивнул.
– Вы предрекаете беды, Ворон Селдон. Я же вам говорил.
Селдон с трудом поднялся.
– Значит, мне конец.
Ванда встала рядом с дедом, прислонясь головой к его плечу. Она пристально смотрела на Императора.
Но когда Селдон повернулся, чтобы уйти, Император вдруг сказал:
– Погодите, погодите. Я вдруг вспомнил одно стихотворение…
Слезами полита земля.
Добро пред злом склонило выю.
Одни на золоте сидят.
И гибнут с голоду другие.
– Что это значит? – хмуро спросил Селдон.
– Это значит, что, хотя дела в Империи – из рук вон плохо, в ней все равно есть богатые люди. Почему не обратиться к кому-нибудь из наших меценатов? У них нет своего парламента, и они могут, если захотят, просто взять и выписать чек.
Селдон прищурился.
– Попробую…
22
– Мистер Биндрис, – сказал Гэри Селдон, протягивая руку для приветствия, – я так рад возможности видеть вас. Вы очень добры, что согласились встретиться со мной.
– А почему нет? – дружелюбно отозвался Тереп Биндрис. – Я вас хорошо знаю. Вернее сказать, я хорошо знаю о вас.
– Это приятно. Следовательно, вы слышали о психоистории.
– О да, какой интеллигентный человек о ней не слышал. Не скажу, конечно, чтобы я что-то в ней понимал. А кто эта юная леди с вами?
– Моя внучка Ванда.
– Какая красавица, – причмокнул Биндрис и почтительно поклонился Ванде. – Но рука у вас, милочка, по-моему, тяжелая, а?
– Вы преувеличиваете, сэр.
– Не думаю, не думаю… Ну, прошу садиться, и скажите мне, что я могу сделать для вас.
Биндрис сделал широкий жест, указывая на два удобных широких кресла, стоявших у письменного стола. И кресла, и сам украшенный резьбой стол, и широкие двери, которые разъехались при приближении гостей, и сверкающий выложенный обсидиановыми плитами пол кабинета Биндриса – все было роскошное, восхитительной, тонкой работы. Но Биндрис на этом роскошном фоне выглядел совсем невыразительно – маленький, желтолицый. С первого взгляда в нем никак нельзя было признать одного из крупнейших финансовых воротил Трентора.
– Мы пришли к вам, сэр, по совету Императора.
– Императора?! Вот как?!
– Да. Он нам помочь не сумел, но сказал, что, может быть, нам сумеет помочь такой человек, как вы. Вопрос, конечно, упирается в деньги.
– В деньги? – нахмурился Биндрис. – Я вас не понял.
– Видите ли, – сказал Селдон, – почти сорок лет психоисторию финансировало правительство. Однако времена меняются, и Империя теперь не та, что была когда-то.
– Да, это я знаю.
– У Императора денег, для того чтобы поддержать нас, нет, и даже если бы они были, ему пришлось бы обратиться за утверждением субсидии в парламент, а там бы этот вопрос не прошел. Поэтому он посоветовал мне обратиться к бизнесменам, у которых пока еще есть деньги и которые могут раскошелиться на благое дело.
Наступила длиннющая пауза. Наконец Биндрис сухо проговорил:
– Император, я боюсь, ничего не знает о бизнесе. Сколько вам нужно?
– Мистер Биндрис, дело очень серьезное. Мне понадобится несколько миллионов.
– Несколько миллионов?!
– Да, сэр.
Биндрис нахмурился.
– Речь идет о займе? Когда вы сумеете вернуть долг?
– Мистер Биндрис, честно говоря, я не обещаю вернуть долг. Я ищу безвозмездной субсидии.
– Даже если бы я хотел дать вам денег – и как это ни странно, должен вам сказать, почему-то мне очень хочется это сделать – я бы не смог, У Императора – парламент, а у меня – совет директоров. Я не могу сделать такой щедрый подарок без разрешения совета, а они ни за что на такое не согласятся.
– Почему? Ведь ваша фирма очень богата. Несколько миллионов для вас – сущий пустяк.
– Приятно слышать, – усмехнулся Биндрис. – Но только, увы, именно сейчас наши доходы упали. Не настолько, чтобы мы обанкротились, но настолько, чтобы мы обеспокоились. Если вся Империя в упадке, в упадке и ее составные части. Мы не в состоянии подарить кому-либо несколько миллионов… Мне искренне жаль, но ничего не поделаешь. – Селдон сидел молча, Биндрис участливо обратился к нему. – Послушайте, профессор Селдон, честное слово, я бы от души хотел помочь вам, в особенности ради прекрасных глаз вашей внучки, по ничего не могу поделать. Ну, в конце концов, мы же не единственная крупная фирма на Тренторе. Поищите еще, профессор. Может быть, в другом месте вам больше повезет.
– Благодарствую, – сказал. Селдон и встал. – Мы попытаемся.
23
Глаза Ванды были полны слез, но не от тоски, – она была в ярости.
– Дедушка, – сказала Ванда, – я не понимаю. Просто не понимаю! Мы побывали уже в четырех фирмах. И каждый из бизнесменов вел себя грубее и нахальнее предыдущего. Последний нас просто выгнал вон. Теперь нас просто никто на порог не пустит.
– Тут нет никакой тайны, Ванда, – вздохнул Селдон. – Понимаешь, когда мы явились к Биндрису, он не знал, зачем мы пришли, и вел себя мило и гостеприимно, до тех пор пока я не заикнулся о скромном подарке в несколько миллионов кредиток. Он сразу стал гораздо менее мил и гостеприимен. А потом, я думаю, по Трентору прошел слух о том, что нам нужно, и каждый последующий богач принимал нас все менее и менее радушно, а теперь нас уже никто и принимать не хочет. Они не собираются давать нам денег, так что толку тратить па нас время?
Ванда обернула свой гнев против себя.
– А я-то, я-то хороша! Просто сидела, как дура. Полный нуль!
– Я бы так не сказал, – возразил Селдон, – На Биндриса ты произвела впечатление. Знаешь, мне показалось, что он, и правда, не прочь был дать мне денег, и в основном, из-за тебя. Ты «толкала» его и кое-чего добилась.
– Мало чего добилась. И потом, о каком впечатлении ты говоришь? Он просто счел меня хорошенькой.
– Ты не хорошенькая, – пробормотал Селдон. – Ты красивая. Очень красивая.
– Ну, дед, и что же мы теперь будем делать? – спросила Ванда. – Столько лет труда, и теперь психоистория погибнет?
– Знаешь, – успокаивал Селдон, – я думаю, в этом есть какая-то неизбежность. Я уже почти сорок лет предсказываю гибель Империи, и теперь, когда Империя гибнет, психоистория гибнет вместе с ней.
– Но психоистория спасет Империю – хотя бы частично.
– Знаю. Но я не могу заставить ее помочь.
– Значит, будешь смотреть, как она гибнет?
Селдон покачал головой.
– Попытаюсь сделать так, чтобы этого не случилось, но что я буду делать для этого, честно тебе скажу – не знаю.
– А я буду практиковаться, – заявила Ванда. – Должен же быть какой-то способ усилить мои «толчки», чтобы получалось легче и точнее заставлять людей делать то, что я хочу.
– Как бы я хотел, чтобы у тебя получилось!
– А ты что будешь делать, дедушка?
– Да ничего особенного. Знаешь, пару дней назад, когда я шел к Главному Библиотекарю, я заметил троих молодых людей – они сидели у галактографа и спорили о психоистории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108