Эта пыль была настолько тонка, что висела даже в разреженной атмосфере планеты, поднимаемая потоками газа.
– Думаю, теперь можно открывать, – сказал Тревиз и, пользуясь переключателем на запястье, послал в эфир комбинацию радиоволн, которая привела в действие механизм, открывающий шлюз снаружи. Люк начал открываться, и не успел он раскрыться даже наполовину, как Тревиз сказал:
– Не зевайте, Яков – залезайте. Не ждите ступеней, а поднимайтесь так.
Сам он последовал за ученым, обведя края шлюза лучом бластера. Как только опустились ступени, он облучил и их, а затем дал сигнал закрываться, продолжая излучать тепло, пока люк полностью не закрылся.
– Мы в шлюзе, Блисс, – сказал Тревиз. – И останемся здесь на несколько минут. По-прежнему ничего не делайте!
– Хотя бы намекните мне, – произнес голос Блисс. – У вас все в порядке? Как там Пил?
– Я здесь, Блисс, – откликнулся Пилорат, – и со мной все в порядке. Ничего страшного не случилось.
– Ну, если ты так говоришь, Пил… Но объяснение все равно потребуется.
– Это я вам обещаю, – сказал Тревиз и включил в шлюзе свет.
Две фигуры в космических скафандрах повернулись лицом друг к другу.
– Мы выкачаем наружу весь воздух планеты, какой сможем, так что подождите, пока это будет сделано.
– А как насчет воздуха корабля? Мы впустим его сюда?
– Не сразу. Я хочу убедиться, что мы избавились от всех спор, которые попали сюда вместе с нами… или на нас.
Недовольный освещением, Тревиз направил бластер на стык шлюза с корпусом и методично облучил его теплом вдоль пола, потом вверх и снова вниз.
– Теперь вы, Яков.
Пилорат беспокойно шевельнулся, и Тревиз сказал:
– Вы можете почувствовать тепло, но это не причинит вам никакого вреда. Однако, если будет плохо, скажите.
Он провел невидимым лучом по лицевой пластине, особенно по краям, затем мало-помалу обработал и остальную часть скафандра.
– Поднимите руки, Яков, – буркнул он, потом сказал: – положите руки мне на плечи и поднимите одну ногу… Я обработаю подошву… Теперь другую… Вам не слишком жарко?
– Видите ли, Голан, нельзя сказать, что меня обдувает прохладный ветерок, – ответил Пилорат.
– В таком случае дайте мне попробовать вкус моего лечения. Обработайте меня.
– Но я никогда не держал в руках бластера.
– Вы должны сделать это. Держите его вот так, а большим пальцем нажимайте на эту выпуклость, правильно… А теперь обработайте мою лицевую пластину. Ведите руку ровно, Яков, не задерживайте луч в одном месте слишком долго. Теперь верх шлема, а потом вниз, к шее.
Он продолжал свои наставления, а когда был облучен со всех сторон, и весь покрылся испариной, взял бластер у Пилората и проверил уровень его зарядки.
– Больше половины израсходовано, – сказал он и методично принялся обрабатывать внутренность шлюза, водя лучом взад-вперед по стенам, пока бластер полностью разрядился, сам нагревшись от такой стремительной разрядки. Затем он сунул его обратно в кобуру.
Только после этого Тревиз дал сигнал на вход в корабль. Внутренняя дверь открылась, и воздух с шипением ворвался вовнутрь. Его прохлада остудила разогретые скафандры быстрее, чем это сделало бы тепловое излучение. Может, просто сработало воображение, но Тревиз почувствовал освежающий эффект немедленно.
– Снимайте ваш скафандр, Яков, оставьте его в шлюзе, – сказал Тревиз.
– Если не возражаете, – заметил Пилорат, – прежде чем заниматься чем-либо еще, я хотел бы принять душ.
– Вообще-то, подозреваю, что перед этим, и даже перед тем, как вы сможете опустошить свой мочевой пузырь, вас ждет разговор с Блисс.
Разумеется, Блисс ждала их с выражением озабоченности на лице. Из-за ее спины выглядывала Фоллом, вцепившись в левую руку Блисс.
– Что случилось? – сурово спросила девушка. – Что вы там делали?
– Защищались от инфекции, – сухо ответил Тревиз. – А сейчас я включу ультрафиолетовое излучение. Уберите эти темные стекла и не мешайте мне, пожалуйста.
Добавив ультрафиолет, Тревиз начал снимать с себя влажную одежду и встряхивать ее, поворачивая то одной, то другой стороной.
– Простая предосторожность, – сказал он. – Яков, вы тоже сделайте это… Кстати, Блисс, мне нужно почистить себя целиком. Если это вам неприятно, выйдите в другую комнату.
– Это и не смутит меня, и не доставит неприятностей, – ответила Блисс. – Я хорошо представляю как вы выглядите, и ничего нового для меня в этом не будет… А что за инфекция?
– Нечто очень мелкое, – с преувеличенным равнодушием объяснил Тревиз.
– Но предоставленное самому себе, может здорово навредить человечеству.
68
И вот все сделано. Ультрафиолетовое излучение выполнило свою часть работы. Согласно курсу обучения, пройденному Тревизом перед тем как впервые подняться на борт «Далекой Звезды», этот свет использовался только для целей дезинфекции. Однако Тревиз подозревал, что всегда имелось искушение и кое-кто уступал ему, используя его для загара на мирах, где загар был в моде. Но, как бы ни использовался этот свет, он был дезинфицирующим.
Они вывели корабль в космос, Тревиз подвел его как можно ближе к солнцу Мельпомении и некоторое время вертелся перед ним, чтобы убедиться, что вся наружная поверхность облучена ультрафиолетом.
Потом они забрали два скафандра, оставленные в шлюзе, и изучали до тех пор, пока даже Тревиз не был удовлетворен.
– И все это, – сказала наконец Блисс, – из-за мха. Вы ведь назвали его так, Тревиз? Мох?
– Я назвал его мхом, – ответил Тревиз, – потому что он напомнил мне мох. Однако, я не ботаник, и могу сказать только, что он интенсивно зеленый и, вероятно, может обходиться малыми дозами световой энергии.
– Почему малыми?
– Этот мох чувствителен к ультрафиолету и не может расти и даже просто выжить при прямом облучении. Его споры есть везде, а он растет только в темных углах, в трещинах статуй и на нижней поверхности предметов, поглощая энергию редких фотонов света, в местах, где есть источник двуокиси углерода.
– Я поняла, что вы считаете его опасным, – сказала Блисс.
– Он вполне может оказаться таким. Если несколько спор прилипло к нам, когда мы входили внутрь корабля, они найдут здесь достаточно света и отсутствие вредоносного ультрафиолета. Кроме того, они найдут достаточное количество воды и бесконечные запасы двуокиси углерода.
– Всего 0.03 процента от нашей атмосферы, – сказала Блисс.
– Это очень много для них… а в выдыхаемом нами воздухе его уже 4 процента. Что, если споры прорастут в наших ноздрях и на нашей коже? Что, если они уничтожат наши продукты? Что, если они вырабатывают токсины, которые убьют нас? Если осталось хотя бы несколько живых спор, то занесенные в другой мир, они могут заразить его, а потом распространиться и дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
– Думаю, теперь можно открывать, – сказал Тревиз и, пользуясь переключателем на запястье, послал в эфир комбинацию радиоволн, которая привела в действие механизм, открывающий шлюз снаружи. Люк начал открываться, и не успел он раскрыться даже наполовину, как Тревиз сказал:
– Не зевайте, Яков – залезайте. Не ждите ступеней, а поднимайтесь так.
Сам он последовал за ученым, обведя края шлюза лучом бластера. Как только опустились ступени, он облучил и их, а затем дал сигнал закрываться, продолжая излучать тепло, пока люк полностью не закрылся.
– Мы в шлюзе, Блисс, – сказал Тревиз. – И останемся здесь на несколько минут. По-прежнему ничего не делайте!
– Хотя бы намекните мне, – произнес голос Блисс. – У вас все в порядке? Как там Пил?
– Я здесь, Блисс, – откликнулся Пилорат, – и со мной все в порядке. Ничего страшного не случилось.
– Ну, если ты так говоришь, Пил… Но объяснение все равно потребуется.
– Это я вам обещаю, – сказал Тревиз и включил в шлюзе свет.
Две фигуры в космических скафандрах повернулись лицом друг к другу.
– Мы выкачаем наружу весь воздух планеты, какой сможем, так что подождите, пока это будет сделано.
– А как насчет воздуха корабля? Мы впустим его сюда?
– Не сразу. Я хочу убедиться, что мы избавились от всех спор, которые попали сюда вместе с нами… или на нас.
Недовольный освещением, Тревиз направил бластер на стык шлюза с корпусом и методично облучил его теплом вдоль пола, потом вверх и снова вниз.
– Теперь вы, Яков.
Пилорат беспокойно шевельнулся, и Тревиз сказал:
– Вы можете почувствовать тепло, но это не причинит вам никакого вреда. Однако, если будет плохо, скажите.
Он провел невидимым лучом по лицевой пластине, особенно по краям, затем мало-помалу обработал и остальную часть скафандра.
– Поднимите руки, Яков, – буркнул он, потом сказал: – положите руки мне на плечи и поднимите одну ногу… Я обработаю подошву… Теперь другую… Вам не слишком жарко?
– Видите ли, Голан, нельзя сказать, что меня обдувает прохладный ветерок, – ответил Пилорат.
– В таком случае дайте мне попробовать вкус моего лечения. Обработайте меня.
– Но я никогда не держал в руках бластера.
– Вы должны сделать это. Держите его вот так, а большим пальцем нажимайте на эту выпуклость, правильно… А теперь обработайте мою лицевую пластину. Ведите руку ровно, Яков, не задерживайте луч в одном месте слишком долго. Теперь верх шлема, а потом вниз, к шее.
Он продолжал свои наставления, а когда был облучен со всех сторон, и весь покрылся испариной, взял бластер у Пилората и проверил уровень его зарядки.
– Больше половины израсходовано, – сказал он и методично принялся обрабатывать внутренность шлюза, водя лучом взад-вперед по стенам, пока бластер полностью разрядился, сам нагревшись от такой стремительной разрядки. Затем он сунул его обратно в кобуру.
Только после этого Тревиз дал сигнал на вход в корабль. Внутренняя дверь открылась, и воздух с шипением ворвался вовнутрь. Его прохлада остудила разогретые скафандры быстрее, чем это сделало бы тепловое излучение. Может, просто сработало воображение, но Тревиз почувствовал освежающий эффект немедленно.
– Снимайте ваш скафандр, Яков, оставьте его в шлюзе, – сказал Тревиз.
– Если не возражаете, – заметил Пилорат, – прежде чем заниматься чем-либо еще, я хотел бы принять душ.
– Вообще-то, подозреваю, что перед этим, и даже перед тем, как вы сможете опустошить свой мочевой пузырь, вас ждет разговор с Блисс.
Разумеется, Блисс ждала их с выражением озабоченности на лице. Из-за ее спины выглядывала Фоллом, вцепившись в левую руку Блисс.
– Что случилось? – сурово спросила девушка. – Что вы там делали?
– Защищались от инфекции, – сухо ответил Тревиз. – А сейчас я включу ультрафиолетовое излучение. Уберите эти темные стекла и не мешайте мне, пожалуйста.
Добавив ультрафиолет, Тревиз начал снимать с себя влажную одежду и встряхивать ее, поворачивая то одной, то другой стороной.
– Простая предосторожность, – сказал он. – Яков, вы тоже сделайте это… Кстати, Блисс, мне нужно почистить себя целиком. Если это вам неприятно, выйдите в другую комнату.
– Это и не смутит меня, и не доставит неприятностей, – ответила Блисс. – Я хорошо представляю как вы выглядите, и ничего нового для меня в этом не будет… А что за инфекция?
– Нечто очень мелкое, – с преувеличенным равнодушием объяснил Тревиз.
– Но предоставленное самому себе, может здорово навредить человечеству.
68
И вот все сделано. Ультрафиолетовое излучение выполнило свою часть работы. Согласно курсу обучения, пройденному Тревизом перед тем как впервые подняться на борт «Далекой Звезды», этот свет использовался только для целей дезинфекции. Однако Тревиз подозревал, что всегда имелось искушение и кое-кто уступал ему, используя его для загара на мирах, где загар был в моде. Но, как бы ни использовался этот свет, он был дезинфицирующим.
Они вывели корабль в космос, Тревиз подвел его как можно ближе к солнцу Мельпомении и некоторое время вертелся перед ним, чтобы убедиться, что вся наружная поверхность облучена ультрафиолетом.
Потом они забрали два скафандра, оставленные в шлюзе, и изучали до тех пор, пока даже Тревиз не был удовлетворен.
– И все это, – сказала наконец Блисс, – из-за мха. Вы ведь назвали его так, Тревиз? Мох?
– Я назвал его мхом, – ответил Тревиз, – потому что он напомнил мне мох. Однако, я не ботаник, и могу сказать только, что он интенсивно зеленый и, вероятно, может обходиться малыми дозами световой энергии.
– Почему малыми?
– Этот мох чувствителен к ультрафиолету и не может расти и даже просто выжить при прямом облучении. Его споры есть везде, а он растет только в темных углах, в трещинах статуй и на нижней поверхности предметов, поглощая энергию редких фотонов света, в местах, где есть источник двуокиси углерода.
– Я поняла, что вы считаете его опасным, – сказала Блисс.
– Он вполне может оказаться таким. Если несколько спор прилипло к нам, когда мы входили внутрь корабля, они найдут здесь достаточно света и отсутствие вредоносного ультрафиолета. Кроме того, они найдут достаточное количество воды и бесконечные запасы двуокиси углерода.
– Всего 0.03 процента от нашей атмосферы, – сказала Блисс.
– Это очень много для них… а в выдыхаемом нами воздухе его уже 4 процента. Что, если споры прорастут в наших ноздрях и на нашей коже? Что, если они уничтожат наши продукты? Что, если они вырабатывают токсины, которые убьют нас? Если осталось хотя бы несколько живых спор, то занесенные в другой мир, они могут заразить его, а потом распространиться и дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114