Когда же они поймут, что эта безукоризненность – верный признак опасности?
Если бы это предложил не он, а кто-нибудь другой, то дело наверняка прошло без затруднении. Но в данном случае затруднения будут, хотя дело все равно должно пройти, потому что старый Шандисс поддержал его и, без сомнения, будет поддерживать. Он не захочет войти в историю как Первый Оратор, при котором Второе Основание захирело.
Хэмиш!
Джиндибел вздрогнул. Он уловил далекий усик мысли задолго до того, как увидел самого человека. Это был мозг хэмиш-фермера, грубый и негибкий.
Джиндибел осторожно отступил от этого мозга, оставив лишь самое легкое, неопределимое прикосновение.
Политика Второго Основания была очень тверда в этом отношении. Фермеры были невольным щитом для Второго Основания. Их нужно было оставлять в неприкосновенности, насколько это возможно.
Но те, кто приезжал на Трантор для торговли или как туристы, никогда не видели никого, кроме фермеров, да, иной раз, редких ученых, живущих мыслями о прошлом.
Удалить фермеров или оказать давление на их простодушие – означало стать более заметным, что привело бы к катастрофическим последствиям. (Это была одна из классических демонстраций для новичков в университете.
Первоисточник показал ужасающее Отклонение, когда мозг фермеров даже очень слабо искажался удивлением).
Джиндибел увидел. Да, конечно, это был фермер, самый настоящий хэмиш. Он был почти карикатурой на транторианского фермера – высокий, широкоплечий, темноглазый и темноволосый, в грубой одежде, с голыми руками, он шел неуклюжими большими шагами. Джиндибел почувствовал как от фермера исходит запах хлева. Не следует выражать презрение, решил он. Прим Палвер не гнушался играть роль фермера, когда это было необходимо для его планов.
Какой уж фермер был из него – маленького, толстенького, мягкого? Юную Аркадию одурачил его мозг, а не тело.
Фермер подходил к Джиндибелу, спотыкаясь и явно нацеливаясь на него. Что-то заставило Джиндибела нахмуриться: ни один хэмиш, ни мужчина, ни женщина, никогда не смотрели на него так. Даже дети отбегали и поглядывали издалека.
Джиндибел не сбавил шага. Здесь хватит места, чтобы пройти мимо фермера, не глядя, и это было самое разумное.
Джиндибел взял в сторону, но фермер не собирался пропускать его Он остановился, расставив ноги, и раскинул длинные руки, как бы перегораживая дорогу.
– Нет!– сказал фермер.– Ты быть грамотей?
Джиндибел при всем старании не мог избавиться от ощущения волны драчливости в приближающемся мозгу. Он остановился. Нечего было думать, чтобы пройти мимо без разговора, что, вероятно, будет само по себе нелегкой задачей.
Обычный быстрый и легкий обмен звуками, впечатлением и мыслью, что включалось в общение между людьми Второго Основания, здесь должно было замениться утомительным обращением к одной комбинации слов, все равно, что поднимать камень плечом, а лом отложить в сторону.
Джиндибел сказал спокойно, стараясь не выражать эмоций:
– Да. Я ученый.
– Ха! Ты грамотей. Мы что, говорить по-иностранному? Разве я не видеть, что ты грамотей? – Он наклонил голову в насмешливом поклоне. – Такой как ты быть – маленький, высохший, курносый.
– Чего ты хочешь от меня, хэмиш-мужчина? – спросил Джиндибел, не двигаясь.
– Я быть назван Референт. А Кэрол – мое предшествующее имя – Его акцент был заметно хэмишским. +Р+ звучало раскатисто.
– Чего ты от меня хочешь, Кэрол-Референт? – спросил Джиндибел
– А как быть твое название, грамотей?
– Какая разница? Можешь продолжать называть меня грамотеем.
– Если я спрашиваю, значит, я получать ответ, маленький, курносый грамотей.
– Ну, ладно, меня зовут Стор Джиндибел. А теперь я пойду по своим делам.
– Что быть твои дела?
У Джиндибела ощетинился затылок. Тут были другие мозги. Ему не нужно было оглядываться, он знал, что позади него еще трое хэмиш. А на некотором расстоянии были еще. От фермера распространялся резкий запах.
– Мое дело, Кэрол-Референт, явно не твое.
– Ты так говорить?– Референт возвысил голос.– Парни, он говорить, что его дело быть не наша.
Позади Джиндибела раздался смех, и чей-то голос произнес.
– Правильно он быть, потому что его дело лезть в книги и ползать по ним зря, и это тошнит настоящего мужчину.
– Однако это моя работа,– твердо ответил Джиндибел.– А теперь я пойду заниматься ею.
– Как ты сделаешь это, крошка-грамотей?
– Пройду мимо тебя.
– Ты попробовать? Ты не боишься останавливающей руки?
– Рук всех ваших парней? Или только твоей? – Джиндибел внезапно перешел на грубый диалект Хэмиш.– Ты не испугаешься одного?
Строго говоря, ничто не побуждало его к такой манере, но это могло остановить массовую атаку, а остановить ее было необходимо, чтобы не вызывать еще большей невежливости по отношению к нему.
Это сработало. Референт понизил тон.
– Если быть испуган книжником – это быть дураком. Эй, парни, дать место.
Стать назад и пустить его пройти, чтобы он видеть, как я бояться одного.
Референт поднял свои громадные руки и развел их. Джиндибел не боялся, что фермер может быть знаком с кулачным боем, но случайный удар пропустить не хотел.
Джиндибел осторожно подошел, быстро и деликатно обработал мозг Референта.
Не сильно, легко прикасаясь, нечувствительно, но достаточно, чтобы замедлить рефлексы в решающий момент. Затем – умы остальных, собравшихся теперь целой толпой. Мозг Оратора Джиндибела виртуозно метался взад и вперед, не задерживаясь нигде, чтобы его работа не была замечена, но достаточно долго для того, чтобы обнаружить что-то полезное.
Он двинулся к фермеру по-кошачьи осторожно, зная наверняка, что никто не вмешается.
Референт ударил внезапно, но Джиндибел увидел двигательный сигнал в мозгу фермера раньше, чем напряглись мускулы фермера, и шагнул в сторону. Кулак пронесся со свистом, но мимо. Джиндибел остался невредим. Все остальные одновременно выдохнули.
Джиндибел не старался парировать или нанести ответный удар – парировать ему было бы трудно, а возвращать +должок+ – бесполезно, потому что фермер перенес бы его, не моргнув.
Он мог только маневрировать, заставляя фермера промахиваться. Может, это сломает фермера морально, чего не даст прямое сопротивление.
Референт с рычанием ударил. Джиндибел был готов и отскочил в сторону равно настолько, чтобы фермер промахнулся. Снова удар, и снова промах.
Джиндибел чувствовал, что его собственное дыхание начинает усиливаться до свиста, физические усилия были малы, но ментальные, направленные на контроль фермерского мозга, были чудовищно велики и трудны. Долго ему не продержаться.
Он сказал как можно спокойнее, одновременно стараясь возбудить в минимальной степени тот суеверный страх, который фермеры питали к ученым:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Если бы это предложил не он, а кто-нибудь другой, то дело наверняка прошло без затруднении. Но в данном случае затруднения будут, хотя дело все равно должно пройти, потому что старый Шандисс поддержал его и, без сомнения, будет поддерживать. Он не захочет войти в историю как Первый Оратор, при котором Второе Основание захирело.
Хэмиш!
Джиндибел вздрогнул. Он уловил далекий усик мысли задолго до того, как увидел самого человека. Это был мозг хэмиш-фермера, грубый и негибкий.
Джиндибел осторожно отступил от этого мозга, оставив лишь самое легкое, неопределимое прикосновение.
Политика Второго Основания была очень тверда в этом отношении. Фермеры были невольным щитом для Второго Основания. Их нужно было оставлять в неприкосновенности, насколько это возможно.
Но те, кто приезжал на Трантор для торговли или как туристы, никогда не видели никого, кроме фермеров, да, иной раз, редких ученых, живущих мыслями о прошлом.
Удалить фермеров или оказать давление на их простодушие – означало стать более заметным, что привело бы к катастрофическим последствиям. (Это была одна из классических демонстраций для новичков в университете.
Первоисточник показал ужасающее Отклонение, когда мозг фермеров даже очень слабо искажался удивлением).
Джиндибел увидел. Да, конечно, это был фермер, самый настоящий хэмиш. Он был почти карикатурой на транторианского фермера – высокий, широкоплечий, темноглазый и темноволосый, в грубой одежде, с голыми руками, он шел неуклюжими большими шагами. Джиндибел почувствовал как от фермера исходит запах хлева. Не следует выражать презрение, решил он. Прим Палвер не гнушался играть роль фермера, когда это было необходимо для его планов.
Какой уж фермер был из него – маленького, толстенького, мягкого? Юную Аркадию одурачил его мозг, а не тело.
Фермер подходил к Джиндибелу, спотыкаясь и явно нацеливаясь на него. Что-то заставило Джиндибела нахмуриться: ни один хэмиш, ни мужчина, ни женщина, никогда не смотрели на него так. Даже дети отбегали и поглядывали издалека.
Джиндибел не сбавил шага. Здесь хватит места, чтобы пройти мимо фермера, не глядя, и это было самое разумное.
Джиндибел взял в сторону, но фермер не собирался пропускать его Он остановился, расставив ноги, и раскинул длинные руки, как бы перегораживая дорогу.
– Нет!– сказал фермер.– Ты быть грамотей?
Джиндибел при всем старании не мог избавиться от ощущения волны драчливости в приближающемся мозгу. Он остановился. Нечего было думать, чтобы пройти мимо без разговора, что, вероятно, будет само по себе нелегкой задачей.
Обычный быстрый и легкий обмен звуками, впечатлением и мыслью, что включалось в общение между людьми Второго Основания, здесь должно было замениться утомительным обращением к одной комбинации слов, все равно, что поднимать камень плечом, а лом отложить в сторону.
Джиндибел сказал спокойно, стараясь не выражать эмоций:
– Да. Я ученый.
– Ха! Ты грамотей. Мы что, говорить по-иностранному? Разве я не видеть, что ты грамотей? – Он наклонил голову в насмешливом поклоне. – Такой как ты быть – маленький, высохший, курносый.
– Чего ты хочешь от меня, хэмиш-мужчина? – спросил Джиндибел, не двигаясь.
– Я быть назван Референт. А Кэрол – мое предшествующее имя – Его акцент был заметно хэмишским. +Р+ звучало раскатисто.
– Чего ты от меня хочешь, Кэрол-Референт? – спросил Джиндибел
– А как быть твое название, грамотей?
– Какая разница? Можешь продолжать называть меня грамотеем.
– Если я спрашиваю, значит, я получать ответ, маленький, курносый грамотей.
– Ну, ладно, меня зовут Стор Джиндибел. А теперь я пойду по своим делам.
– Что быть твои дела?
У Джиндибела ощетинился затылок. Тут были другие мозги. Ему не нужно было оглядываться, он знал, что позади него еще трое хэмиш. А на некотором расстоянии были еще. От фермера распространялся резкий запах.
– Мое дело, Кэрол-Референт, явно не твое.
– Ты так говорить?– Референт возвысил голос.– Парни, он говорить, что его дело быть не наша.
Позади Джиндибела раздался смех, и чей-то голос произнес.
– Правильно он быть, потому что его дело лезть в книги и ползать по ним зря, и это тошнит настоящего мужчину.
– Однако это моя работа,– твердо ответил Джиндибел.– А теперь я пойду заниматься ею.
– Как ты сделаешь это, крошка-грамотей?
– Пройду мимо тебя.
– Ты попробовать? Ты не боишься останавливающей руки?
– Рук всех ваших парней? Или только твоей? – Джиндибел внезапно перешел на грубый диалект Хэмиш.– Ты не испугаешься одного?
Строго говоря, ничто не побуждало его к такой манере, но это могло остановить массовую атаку, а остановить ее было необходимо, чтобы не вызывать еще большей невежливости по отношению к нему.
Это сработало. Референт понизил тон.
– Если быть испуган книжником – это быть дураком. Эй, парни, дать место.
Стать назад и пустить его пройти, чтобы он видеть, как я бояться одного.
Референт поднял свои громадные руки и развел их. Джиндибел не боялся, что фермер может быть знаком с кулачным боем, но случайный удар пропустить не хотел.
Джиндибел осторожно подошел, быстро и деликатно обработал мозг Референта.
Не сильно, легко прикасаясь, нечувствительно, но достаточно, чтобы замедлить рефлексы в решающий момент. Затем – умы остальных, собравшихся теперь целой толпой. Мозг Оратора Джиндибела виртуозно метался взад и вперед, не задерживаясь нигде, чтобы его работа не была замечена, но достаточно долго для того, чтобы обнаружить что-то полезное.
Он двинулся к фермеру по-кошачьи осторожно, зная наверняка, что никто не вмешается.
Референт ударил внезапно, но Джиндибел увидел двигательный сигнал в мозгу фермера раньше, чем напряглись мускулы фермера, и шагнул в сторону. Кулак пронесся со свистом, но мимо. Джиндибел остался невредим. Все остальные одновременно выдохнули.
Джиндибел не старался парировать или нанести ответный удар – парировать ему было бы трудно, а возвращать +должок+ – бесполезно, потому что фермер перенес бы его, не моргнув.
Он мог только маневрировать, заставляя фермера промахиваться. Может, это сломает фермера морально, чего не даст прямое сопротивление.
Референт с рычанием ударил. Джиндибел был готов и отскочил в сторону равно настолько, чтобы фермер промахнулся. Снова удар, и снова промах.
Джиндибел чувствовал, что его собственное дыхание начинает усиливаться до свиста, физические усилия были малы, но ментальные, направленные на контроль фермерского мозга, были чудовищно велики и трудны. Долго ему не продержаться.
Он сказал как можно спокойнее, одновременно стараясь возбудить в минимальной степени тот суеверный страх, который фермеры питали к ученым:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106