— С кем я связался!
— Не знаю, что вы хотите этим сказать, — заметил я. — Но будет лучше, если в следующий раз вы поищете соратников на том берегу. В «Святой Елене».
— Послушайте, Ватсон…
— Не хочу ничего слушать! Какого черта? Я вполне допускаю, что на мосту вы что?то такое нашли, по меньшей мере, популярность. Но вот что вы собираетесь разузнать на кладбище? Где Фергюссон? Прекрасно! Давайте спросим у покойников. Они, без всякого сомнения, ответят. А может вы, ко всему прочему, еще и медиум?
— Да, — сказал Холмс. — Это Ватсон. Это он. А знаете ли вы, дорогой друг, что при каждом кладбище есть сторож и смотрители?
— И они целыми днями следят за Фергюссоном?
— Да, — ответил Холмс. — А за кем тут еще следить? Пойдемте.
Я понял, что ругаться бесполезно. Холмс взвалил на плечи котомку, и мы двинулись вглубь кладбища.
Миновав несколько неухоженных, заросших травой могил с покосившимися крестами, мы прошли мимо позеленевшего от времени ангела и свернули на широкую, покрытую гравием аллею. Мне показалось, что я уже был здесь. И, кажется, совсем недавно… Эта часовня… Этот памятник…
— Холмс! — воскликнул я. — Холмс! Здесь похоронен Хьюго Блэквуд!
Холмс вздрогнул и оглянулся. По всем моим расчетам, он должен был непременно произнести что?нибудь умное, но, вопреки ожиданиям, он промолчал и, лишь как?то странно посмотрев на меня, еще быстрее зашагал по аллее. Я понял, что ему в голову пришла очередная идея, и был бесконечно благодарен этому гению криминалистики за то, что он не стал делиться ею со мной.
Наконец, мы подошли к небольшому домику, казавшемуся совсем игрушечным рядом с огромной грудой плит из песчаника. Рядом с дверью к стене были прислонены несколько венков.
— Это здесь, — сказал Холмс и без стука вошел в дом. Я последовал за ним.
Внутри было еще теснее, чем могло показаться снаружи. В комнате каким?то чудом уместились кровать, неструганый стол, тумбочка и крохотный камин. У стены стояла надгробная плита из песчаника с наполовину вырезанным на ней текстом. За столом сидел лохматый, неопрятный старик и не спеша поглощал неаппетитного вида похлебку из глубокой глиняной миски.
Примерно с минуту он молча смотрел на нас, и не думая отрываться от своего занятия. Мы, в свою очередь, не отрываясь смотрели на него. Я сглотнул слюну и почему-то вспомнил миссис Хадсон.
Сторож неторопливо закончил трапезу и, утерев рукавом рот, долго полоскал ложку и миску в бадье с водой. После этого он поставил посуду на камин, сел и с видимым удовольствием принялся ковыряться в зубах сапожным шилом. Создалось неловкое молчание. Холмс кашлянул.
— И что? — спросил сторож.
— Я Холмс, — начал мой друг.
— Да ну! — сказал сторож без тени удивления.
— Мне нужен Фергюссон…
— Это который? Тот, что помер от горячки три года назад? Или Генри Фергюссон, которого переехала карета? Или Марк Фергюссон?старший, которому на голову упал цветочный горшок? Или Эдгар Фергюссон, что был зятем леди Монтгомери…
— Нет, нет! Мне нужен Огюст Фергюссон, хозяин лавки, что напротив.
— Ах вот оно что! — сторож присвистнул. — И вы решили поискать его у меня? Ну конечно! Где же ему еще быть! Эй, Фергюссон! — сторож демонстративно распахнул тумбочку, как и следовало ожидать, совершенно пустую. — А может быть, он забрался под кровать? Взгляните. Он наверняка там. Что? Нет? Ну тогда он, как пить дать, сидит под столом. Это его любимое место. И там нет? Ну надо же! Ну ты смотри! Как спрятался, прохвост!
— Послушайте, — вступил я, пока Холмс доверчиво ползал под кроватью и столом. — Мы вовсе не надеялись найти его у вас. Его лавка закрыта. И мы подумали, что вы знаете…
— Знать не знаю и знать не хочу! — отрезал старик. — Чтоб я еще хоть раз с ним связался — черта с два! Бумага у него мерзкая, чернила разбавленные и морда отвратительная…
— Кстати, насчет чернил, — Холмс высунул голову из?под кровати. — Не разрешите ли вы черкнуть для него пару строк?
— Пару строк? Да вы все с ума посходили! Третьего дня приходят двое. Позавчера моряк какой?то, потом поп, потом, нате вам, артисты-артиллеристы. А вчера лекарь с нотариусом. Вдова, понимаешь, чья-то… И всем дай чернил, дай бумаги!..
Я положил на стол шиллинг. Перемену, произошедшую со сторожем, надо было видеть.
— Джентльмены! Ох! Тысяча извинений! Секундочку! Одну только секундочку! Как я сразу не догадался! Но у вас такой вид… — Он вскочил с кровати и, неумело кланяясь, достал откуда-то чернильницу, перо и лист бумаги. — А я уж думал нищие… Надоели, понимаешь… Вот, пишите, пожалуйста!
Холмс присел за стол и быстро начертал несколько строк своим неподражаемым почерком. Сложив записку и сунув ее в карман, Холмс встал и поклонился. При этом взгляд его упал на пол.
— Боже! — воскликнул он. — Как мы наследили!
— Что вы! Что вы! — замахал руками сторож. — Это было! Было! Не извольте беспокоиться, джентльмены!
— Нет?нет, — авторитетно заявил Холмс. — Я приберу. Где тут у вас совок и веник?
Получив желаемое, он методично смел весь мусор и вышел наружу. Я повернулся к сторожу.
— Спасибо, — сказал я, — огромное вам спасибо.
— Всегда рад, — сторож неловко развел руками. — Чем можем…
— Скорее, чем не можете. Это так хорошо, что вы не можете сказать, где Фергюссон. Спасибо вам за это.
От удивления сторож только и смог открыть рот. Тем временем вернулся Холмс. Он поставил веник и совок в угол, взял котомку и, загадочно улыбнувшись, пошел к двери. На пороге он обернулся.
— До свидания, — сказал он. — Пойдемте, Ватсон.
Когда мы вновь оказались рядом с лавкой Фергюссона, я с ужасом заметил, что она открыта и попытался отвлечь от нее внимание моего друга:
— Смотрите, Холмс! Вон там, впереди, это случайно не Лестрейд?
— А! — Холмс весело подмигнул мне. — Вы тоже заметили, что дверь открыта? Да, Фергюссон вернулся. Но это уже не имеет значения. Все, Ватсон, домой.
— Вы не шутите? — воскликнул я.
— Нисколько, — ответил Холмс. — Поторопимся, погода портится.
До дома мы успели добраться еще до того, как пошел дождь. Ах, как было приятно снова оказаться в нашей старой, уютной квартире! Мысль о том, что не нужно больше куда?то бежать, кого?то ловить, где?то прятаться, доставляла мне невыразимое блаженство.
Холмс, не теряя ни минуты, бухнулся за стол и, вывалив на него пузырьки, погрузился в изучение своих сокровищ. Тем временем я, еле живой от усталости, умылся и соскоблил, наконец, со щек трехдневную щетину. Не помню уже, как я добрался до кровати. Мои глаза просто закрывались на ходу. И тут ко мне подошел Холмс.
— Ватсон, — серьезно сказал он. — Через пару часов я уйду. Оставляю вам этот пакет, — он показал голубой конверт, запечатанный сургучом. — Я кладу его на стол. Если к шести часам вечера завтрашнего дня я не вернусь — а к шести я обязательно должен вернуться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30