Хотя, помнится, вы пытались подозревать слуг, леди Джейн и даже самого беднягу Дэниела. Да-да, не отпирайтесь, Ватсон, память у меня феноменальная. Такая идиотская мысль могла прийти только в вашу голову…
Минут десять Холмс объяснял воображаемой аудитории всю абсурдность моих суждений, необычную ограниченность моих познавательных способностей, общую тупость и, вдобавок, недоразвитость моей центральной и периферийной нервных систем. Потом он спохватился и вернулся к своим рассуждениям.
— Семнадцатого октября, воспользовавшись тем, что в гостевом зале Блэквуд-холла никого не было, Грегори влез на шкаф и, один за другим, вытащил все пятьдесят шесть фунтов стерлингов. Затем он пошел в аптеку и купил яд. Подсыпать его отцу не составило особого труда — Грегори часто приходил навещать его и нередко оставался с ним наедине. Но тут он совершил ошибку, которая его и погубила. Он оставил бокал со следами яда на месте преступления. А я, как вы помните, нашел его. — Холмс самодовольно улыбнулся.
— Еще бы! Такой известный пузырист как вы! Пузыролог! Пузырствующий пузыровед! Пузыроман! Величайший поэт! Музыкант! Остряк, каких мало! Каких очень мало! Каких лучше бы вообще не было! Какой вы умный! Как у вас еще башка не лопнула! От ума…
— Спасибо, дружище, — растроганно сказал Холмс. — Вы единственный, кто может по достоинству оценить все грани моего таланта. Итак, почему же старый лорд изменил завещание? Я уверен: до него дошли слухи о том, что его младший сын ведет крупную игру в карты. Старик не хотел, чтобы нажитое тяжким трудом состояние вылетело в трубу. И изменил завещание. Но, не желая разглашать семейную тайну, он придал ему форму, по которой невозможно было бы догадаться о причинах столь странного решения.
— Откуда же парализованный узнал, что Грегори играет?
— Вы плохо знаете леди Гудгейт! — отчеканил Холмс. — Ей известно все. Стоило Грегори встать на скользкую дорожку, и Хьюго Блэквуд сразу же узнал об этом. Да. Это она! Нет, не сомневайтесь! Не сомневайтесь! Не сомневайтесь!..
Перестав трясти головой, Холмс, успокаиваясь, минут пять раскуривал трубку. Затем он глубоко затянулся и продолжал:
— Итак, сэр Хьюго Блэквуд скончался. Завещание, а точнее, его последняя форма, разбило надежды Грегори на огромный капитал. Единственное, что досталось ему от отца, — небезызвестная вам книга. И у Грегори появилась новая надежда. Он решил, что в завещанной книге находятся деньги или же она сама представляет собой значительную ценность. Книгу должны были вручить ему только пятнадцатого ноября, а месячный срок уплаты долга уже истекал. Тогда, незаметно покинув зал, он взломал кабинет отца, нашел книгу и столь же быстро вернулся. Его минутного отсутствия никто не заметил. Позже, попрощавшись с нами и уединившись, он просмотрел книгу. Представляю себе его разочарование. Брошюра — такими увлекается леди Гудгейт — стоила не больше пяти пенсов и никаких денег в себе не содержала. Но зато между страницами он обнаружил вот это… — Холмс достал из кармана обрывок пергамента. — Видите? Это план замка. А вот здесь, на стене спальни, крестик. Грегори решил, что там замурован клад. Но после смерти отца замок переходил в собственность Дэниела и, соответственно, все, что в нем находится, тоже. Грегори знал об этом. Незаметно разрушить стену не представлялось возможным — на шум тут же сбежались бы слуги. И тогда в его голове созрел дьявольский план. Воспользовавшись тем, что, с легкой руки Дэниела, все вспомнили легенду о призраке замка Блэквудов, Грегори решил разыграть спектакль. Он спрятался в замке и ровно в полночь, натянув на себя старый пододеяльник, с гнусным завыванием отправился бродить по коридорам. Он достиг своей цели. На следующий день замок был пуст — если не считать нас с вами, — и Грегори беспрепятственно взломал стену. Но клада он не обнаружил!
Безаппеляционность тона Холмса вывела меня из себя:
— Откуда вы знаете? Вы что, светили ему?
Холмс отечески похлопал меня по плечу.
— Разбирая пузырьки, любезно подаренные мне нашим другом Дэниелом, я заметил, что один из них завернут в пергамент, подобранный в кабинете покойного. Интуиция подсказала мне, что два имеющихся куска составляли некогда одно целое. Смотрите, Ватсон!
С этими словами Холмс вытащил из кармана второй кусок и, соединив его с первым, протянул мне. Два обрывка образовали целый лист. На втором куске какой-то невежда написал кривым почерком: «Смит замени бривно где крест».
— Вы поняли, Ватсон? Это всего-навсего план строительных работ. А второй кусок пергамента Грегори, видимо, обронил, похищая книгу… — Холмс довольно потер руки. — Итак, и эта последняя надежда Грегори рухнула. Что бы вы сделали на его месте, Ватсон?
— Я бы утопился в Темзе.
— Гениально, Ватсон! Видимо, он решил сделать именно это. Лучше всего топиться в Темзе бросаясь с моста…
— А купаться — прыгая с парапета, — заметил я.
— И Грегори пошел на мост, — продолжал Холмс, игнорируя мой выпад. — Его намерение несколько поостыло при виде плещущегося и кувыркающегося в волнах мистера Наполеона. К тому же, в самый последний момент он вспомнил о письме, переданном ему вечером, в день похорон. Бегая в пододеяльнике по замку, он так и не удосужился его прочесть. Благодаря нашему другу мистеру Наполеону…
— Вашему другу, — поправил я.
— …у нас в руках оказался обрывок этого письма. В нем, как вы помните, неизвестный, имя которого начинается с буквы «М», угрожал Грегори разоблачением. Напрашивается вопрос…
— У кого напрашивается? — поинтересовался я. — Если вы решили, что у меня, то жестоко заблуждаетесь.
— У меня! — заорал Холмс. — У меня напрашивается вопрос!.. Какой же у меня напрашивается вопрос? — Холмс замолчал, пытаясь что-то вспомнить. — Ладно. Нам надо было убедиться… Мне, мне надо было убедиться, — поспешно добавил он, заметив, что я собираюсь что-то сказать. — Мне надо было убедиться, что на мосту действительно был Грегори. Это было нетрудно сделать. Поднявшись на мост и пройдя пару раз туда и обратно, я обнаружил, что он весь испещрен следами сапог с выбитым крестом.
— Да что вы говорите! — мне стоило большого труда сохранить серьезное выражение лица.
— Да, да, уверяю вас, так оно и было. Теперь спрашивается, кто же был тот «М», который написал письмо?
— Митридат Евпатор? Александр Македонский? Марк Аврелий?
— Монтигомо Ястребиный Коготь! — заорал Холмс. — Маргарита Наваррская! Замолчите вы когда-нибудь?!
— Да, — сказал я. — Когда-нибудь.
Холмс вытер пот со лба.
— Когда-нибудь, Ватсон, — сказал он, — вы сведете меня с ума.
— Итак? — спросил я, подбадривая Холмса. — На кой черт вам был нужен этот… на букву «М», если вы и так уже выяснили, что преступником был Грегори?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Минут десять Холмс объяснял воображаемой аудитории всю абсурдность моих суждений, необычную ограниченность моих познавательных способностей, общую тупость и, вдобавок, недоразвитость моей центральной и периферийной нервных систем. Потом он спохватился и вернулся к своим рассуждениям.
— Семнадцатого октября, воспользовавшись тем, что в гостевом зале Блэквуд-холла никого не было, Грегори влез на шкаф и, один за другим, вытащил все пятьдесят шесть фунтов стерлингов. Затем он пошел в аптеку и купил яд. Подсыпать его отцу не составило особого труда — Грегори часто приходил навещать его и нередко оставался с ним наедине. Но тут он совершил ошибку, которая его и погубила. Он оставил бокал со следами яда на месте преступления. А я, как вы помните, нашел его. — Холмс самодовольно улыбнулся.
— Еще бы! Такой известный пузырист как вы! Пузыролог! Пузырствующий пузыровед! Пузыроман! Величайший поэт! Музыкант! Остряк, каких мало! Каких очень мало! Каких лучше бы вообще не было! Какой вы умный! Как у вас еще башка не лопнула! От ума…
— Спасибо, дружище, — растроганно сказал Холмс. — Вы единственный, кто может по достоинству оценить все грани моего таланта. Итак, почему же старый лорд изменил завещание? Я уверен: до него дошли слухи о том, что его младший сын ведет крупную игру в карты. Старик не хотел, чтобы нажитое тяжким трудом состояние вылетело в трубу. И изменил завещание. Но, не желая разглашать семейную тайну, он придал ему форму, по которой невозможно было бы догадаться о причинах столь странного решения.
— Откуда же парализованный узнал, что Грегори играет?
— Вы плохо знаете леди Гудгейт! — отчеканил Холмс. — Ей известно все. Стоило Грегори встать на скользкую дорожку, и Хьюго Блэквуд сразу же узнал об этом. Да. Это она! Нет, не сомневайтесь! Не сомневайтесь! Не сомневайтесь!..
Перестав трясти головой, Холмс, успокаиваясь, минут пять раскуривал трубку. Затем он глубоко затянулся и продолжал:
— Итак, сэр Хьюго Блэквуд скончался. Завещание, а точнее, его последняя форма, разбило надежды Грегори на огромный капитал. Единственное, что досталось ему от отца, — небезызвестная вам книга. И у Грегори появилась новая надежда. Он решил, что в завещанной книге находятся деньги или же она сама представляет собой значительную ценность. Книгу должны были вручить ему только пятнадцатого ноября, а месячный срок уплаты долга уже истекал. Тогда, незаметно покинув зал, он взломал кабинет отца, нашел книгу и столь же быстро вернулся. Его минутного отсутствия никто не заметил. Позже, попрощавшись с нами и уединившись, он просмотрел книгу. Представляю себе его разочарование. Брошюра — такими увлекается леди Гудгейт — стоила не больше пяти пенсов и никаких денег в себе не содержала. Но зато между страницами он обнаружил вот это… — Холмс достал из кармана обрывок пергамента. — Видите? Это план замка. А вот здесь, на стене спальни, крестик. Грегори решил, что там замурован клад. Но после смерти отца замок переходил в собственность Дэниела и, соответственно, все, что в нем находится, тоже. Грегори знал об этом. Незаметно разрушить стену не представлялось возможным — на шум тут же сбежались бы слуги. И тогда в его голове созрел дьявольский план. Воспользовавшись тем, что, с легкой руки Дэниела, все вспомнили легенду о призраке замка Блэквудов, Грегори решил разыграть спектакль. Он спрятался в замке и ровно в полночь, натянув на себя старый пододеяльник, с гнусным завыванием отправился бродить по коридорам. Он достиг своей цели. На следующий день замок был пуст — если не считать нас с вами, — и Грегори беспрепятственно взломал стену. Но клада он не обнаружил!
Безаппеляционность тона Холмса вывела меня из себя:
— Откуда вы знаете? Вы что, светили ему?
Холмс отечески похлопал меня по плечу.
— Разбирая пузырьки, любезно подаренные мне нашим другом Дэниелом, я заметил, что один из них завернут в пергамент, подобранный в кабинете покойного. Интуиция подсказала мне, что два имеющихся куска составляли некогда одно целое. Смотрите, Ватсон!
С этими словами Холмс вытащил из кармана второй кусок и, соединив его с первым, протянул мне. Два обрывка образовали целый лист. На втором куске какой-то невежда написал кривым почерком: «Смит замени бривно где крест».
— Вы поняли, Ватсон? Это всего-навсего план строительных работ. А второй кусок пергамента Грегори, видимо, обронил, похищая книгу… — Холмс довольно потер руки. — Итак, и эта последняя надежда Грегори рухнула. Что бы вы сделали на его месте, Ватсон?
— Я бы утопился в Темзе.
— Гениально, Ватсон! Видимо, он решил сделать именно это. Лучше всего топиться в Темзе бросаясь с моста…
— А купаться — прыгая с парапета, — заметил я.
— И Грегори пошел на мост, — продолжал Холмс, игнорируя мой выпад. — Его намерение несколько поостыло при виде плещущегося и кувыркающегося в волнах мистера Наполеона. К тому же, в самый последний момент он вспомнил о письме, переданном ему вечером, в день похорон. Бегая в пододеяльнике по замку, он так и не удосужился его прочесть. Благодаря нашему другу мистеру Наполеону…
— Вашему другу, — поправил я.
— …у нас в руках оказался обрывок этого письма. В нем, как вы помните, неизвестный, имя которого начинается с буквы «М», угрожал Грегори разоблачением. Напрашивается вопрос…
— У кого напрашивается? — поинтересовался я. — Если вы решили, что у меня, то жестоко заблуждаетесь.
— У меня! — заорал Холмс. — У меня напрашивается вопрос!.. Какой же у меня напрашивается вопрос? — Холмс замолчал, пытаясь что-то вспомнить. — Ладно. Нам надо было убедиться… Мне, мне надо было убедиться, — поспешно добавил он, заметив, что я собираюсь что-то сказать. — Мне надо было убедиться, что на мосту действительно был Грегори. Это было нетрудно сделать. Поднявшись на мост и пройдя пару раз туда и обратно, я обнаружил, что он весь испещрен следами сапог с выбитым крестом.
— Да что вы говорите! — мне стоило большого труда сохранить серьезное выражение лица.
— Да, да, уверяю вас, так оно и было. Теперь спрашивается, кто же был тот «М», который написал письмо?
— Митридат Евпатор? Александр Македонский? Марк Аврелий?
— Монтигомо Ястребиный Коготь! — заорал Холмс. — Маргарита Наваррская! Замолчите вы когда-нибудь?!
— Да, — сказал я. — Когда-нибудь.
Холмс вытер пот со лба.
— Когда-нибудь, Ватсон, — сказал он, — вы сведете меня с ума.
— Итак? — спросил я, подбадривая Холмса. — На кой черт вам был нужен этот… на букву «М», если вы и так уже выяснили, что преступником был Грегори?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30