Так и работал, как свин, хватая вонючими руками мясо и шаверму. Надоели они все Верке по горло, так же, как ее никчемная жизнь. Но так было вчера, и позавчера, и месяц назад.
А сегодня все так чудесно получилось, в кармане шуршит годовая Веркину зарплата, включая расходы на скудное питание и гнусное жилье. Ей захотелось петь. "Шестьсот баксов, шестьсот баксов!". Эх, жаль, нет такой песни. Теперь можно спокойно ехать домой, к мужу, в свою квартиру, а не скитаться здесь по чужим углам. Сейчас же она возьмет билет, заберет пожитки и уедет навсегда из этого города. Кое-что она скопила, плюс шестьсот зеленых - жить можно!
- Давай, родной, - сказала она водителю, - подождешь меня у дома и на вокзал потом поедем. Уезжаю я навсегда отсюда домой.
- Деньги вперед, - пробурчал водила. - А то знаю я вас.
- Договоримся, - пропела Верка, - не боись.
Сегодня она была богатой и щедрой. Так надоело каждый день экономить, отказывать себе во всем, прятать деньги под половицу или носить все накопленное с собой в трусах, чтобы соседи не сперли. Считать мятые бумажки и клянуть себя за то, что нужно покупать мыло, стиральный порошок, прокладки, тратить на это потом и унижением заработанные гроши. Примерно через два часа после инцидента с Аликом Верка уже спокойно выезжала из города, сидя в теплом плацкартном вагоне, который, тихо покачиваясь, проезжал мимо серых коробок домов и промышленных строений. Мелькали фонари, и Верке совсем было не совестно за то, что она совершила, ей было ни капли не жаль Алика. Она и думать не хотела о том, что происходит сейчас там с Аликом в маленьком киоске с надписью "Шаверма".
А происходило с Аликом ужасное.
Он лежал лицом вниз на столе, связанный по рукам и ногам. Ноги свешивались на пол и были приклеены чем-то к полу. Но самое оскорбительное было то, что был Алик без штанов. И даже без трусов. То есть, прямо скажем, с голой жопой. Рот у него был заклеен скотчем, и за шею Алик был привязан к чему-то жесткому. Но мало этого. На голову Алика был надет противогаз. Алик шумно дышал носом, глаза нестерпимо чесались и слезились, и он ничего не видел, потому что на стекла противогаза были одеты еще и его знаменитые темные очки. В разбитом виде. И приклеены скотчем.
В таком положении Алик лежал уже нестерпимо долго, и ничего не происходило. Алик пробовал шевелиться, но все его тело было так жестко зафиксировано, что двинуться даже на миллиметр у Алика не получилось. Что ж, зато у него было время подумать о том, что ничего не бояться - это не очень большое достоинство. Ведь Семен его предупреждал.
Хотя, может быть, все это никак не связано с тем, что ему говорил Семен. Просто Верка навела каких-нибудь ублюдков на его, Алика денежки, спрятанные в тайнике под мойкой. И тут Алика как током ударило! Они ведь могут запросто взять у него из кармана пальто ключи и безо всяких проблем украсть из его квартиры честно заработанные пять штук баксов. И еще у Алика было спрятано дома под телевизором почти четыре штуки чужих долларов, взятых как раз под новый киоск. Украдут. Точно все стащат!
И во всем эта сука, Верка виновата! Тварь! Прошмандовка! Сука подлая! Брызнула Алику в лицо из газового баллона! И это после всего, что он для нее сделал. Пригрел змеюку, приласкал, работу ей дал, и на тебе, Алик, за всю твою доброту. Алик подумал, что, может быть, она все еще там, стоит сзади и надсмехается над ним бедным, лежащим на столе с обнаженными бледными ягодицами. Алик почему-то не к месту подумал, что хоть его и называют черножопым, а зад у него побелее будет, чем у некоторых русских.
"Может, этим все и кончится? - подумал Алик. - Просто бросят меня здесь в таком положении. Деньги заберут из квартиры и смоются". Он будет жив и здоров. Эта мысль даже обрадовала Алика. Но только сначала. Потом ему стало нестерпимо жалко денег. Так жалко, что он чуть не заплакал от обиды и злости! Каждый месяц он откладывал в заветную копилку тоненькую пачечку зеленых, лелеял их, гладил, пересчитывал. И что? Теперь ничего нет. Он разорен. Алик представил, как утром на работу приезжает Али и видит его, уважаемого старшего брата, на столе, связанного с голой жопой. Зачем его привязали к столу в таком виде? Чтобы унизить?
А может, они и не догадаются взять у него в пальто ключи, а если и догадаются, то могут в квартире денег и не найти. Доллары хорошо спрятаны. Алик просто даже обрадовался! Ну и что из того, что он привязан к столу, на нем нет штанов, а на голове одет противогаз. Утром его освободят, и сразу он начнет поиски этой сучки. Он знает, где она живет, и даже если Верка свалила, то он все равно сможет ее найти. У него такие связи! Лежать без движения Алику надоело, и он стал пытаться высвободиться. Но вдруг тихий скрипучий голос произнес откуда-то сзади:
- Пора.
Алик замер. Что пора? Кому пора и куда? И тут Алик почувствовал, что чья-то рука нежно погладила его по ягодицам.
"Бу-у-у-у-у-у-у-у-у!!!" - замычал Алик в противогазе. Нет, только не это! Никогда! Лучше сразу смерть! Пять лет на зоне никто даже посмотреть не осмеливался на кругленькую попку Алика. Он сразу за это бил, резал или просто крыл матом. А тут, на воле, вот так подло привязали Алика к столу и хотят оплодотворить! "Бу-у-у-у-у-у-у-у-у!!!" - мычал Алик, но никто его не слушал. Его еще раз похлопали по попке ладонью. Алик сжался пытаясь не пускать чужеродный предмет в свое лоно.
И тогда к ягодицам прикоснулось что-то холодно-металлическое, твердое и острое. Алик затих. Острие скользнуло ближе к анусу, и Алик защитился, чем мог. Он просто пернул прямо в лицо своим обидчикам. Громко и отвратительно-вонюче. Хотя этого Алик сам почувствовать не мог, поскольку был в противогазе.
Острый железный штырь мягко вошел Алику в задний проход и остановился. Алик тоже замер. Ему стало страшно. Так страшно, как никогда в жизни. Хотя испытал Алик немало. Он просто представил, как эта острая железная штука медленно входит в его тело, протыкая внутренности, разрывая их. Медленно и больно. Он боялся шевельнуться. Боялся даже пикнуть. Но Алик ошибся в одном. Убийца оказался милосерднее.
Он воткнул железяку быстро и сильно. С хрустом и треском. Боль была такой, что Алик ясно ощутил внутренностями жуткий холод острой железяки и почувствовал, как катится по горлу в рот вместе с кровью эта жуткая боль. И тогда убийца рывком сорвал Алика со стола и с размаху кинул жертву на пол прямо на штырь, который пронзил внутренности и вышел через плечо рядом с ключицей. Алик то ли потерял сознание, то ли умер. Этого нельзя было никак разобрать. Он завалился на пол и не шевелился, а вокруг него растекалась лужа темной и густой крови. Сознание медленно потухало и наконец совсем оставило истерзанное тело Алика.
Стоило ли проходить через все кошмары северных лагерей и пересылок, бороться за жизнь в аду зоны общего режима, выжить, вернуться на волю, подняться, чтобы нелепо погибнуть в собственном киоске "Шаверма"?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63