каким же цветом ей на этот раз покрасить ногти.
Ярко-красным — это было бы чересчур вульгарно и вызывающе, как считала Люси и как считал офицер Брендон. Бесцветным — это как будто даже ты и не красила ногти, совсем не видно. А вот в третьей бутылочке был темно-вишневый лак. На нем-то и остановила свой выбор Люси: сейчас мои ногти будут как перезрелые вишни. Она открутила крышечку, положила перед собой левую руку и маленькой кисточкой аккуратно принялась наносить лак на ногти, время от времени любуясь проделанной работой. Ей очень нравилось, как поблескивает лак, особенно на ногте большого пальца. Вообще-то ногти у нее были очень красивые, длинные и ровные. Они еще со школы были гордостью Люси. Она очень внимательно следила за их состоянием.
Когда Люси покрасила ногти левой руки, то долго размахивала растопыренными пальцами, отводя руку от себя как можно дальше, любуясь результатом. Едва лак высох, она положила перед собой правую руку и с сожалением подумала: вот левой-то рукой красить не очень удобно. Хорошо бы, чтобы ей кто-нибудь помог. Но вокруг никого не было, да и вообще она была единственной женщиной во всем полицейском участке.
«А что, если взять и попросить специального агента, чтобы он помог ей покрасить ногти?» От этой мысли Люси развеселились
Но окончить работу Люси не дал мужчина, который решительно отворил дверь в полицейский участок и почему-то остановился на пороге. Девушка оторвала взгляд от блестящего лака и посмотрела на дверь. Там стоял мужчина в черных брюках, черной рубашке и черных башмаках. Левый рукав его рубашки был засунут под ремень брюк.
Мужчина придержал дверь ногой, пригнулся и поднял большой тяжелый чемодан. Вместе с чемоданом он и вошел в полицейский участок. Люси вопросительно смотрела на него, ожидая, что мужчина обратится к ней. — Извините, — поймав на себе пытливый взгляд секретарши, сказал мужчина.
Он поставил чемодан у своих ног и повернулся к Люси. — Извините, шериф Трумен здесь?
Люси не нашлась, что и ответить. Но уже через мгновение она, громко выговаривая каждый звук, произнесла: — Шериф Трумен в данный момент занят. Но, может быть, я смогу чем-нибудь помочь?
Люси говорила так, как будто она была самым главным человеком в полицейском участке, вся работа и все остальное держалось на ней. — Знаете, девушка, он, собственно говоря, не назначал мне встречу. — Тогда зачем вы пришли, — изумилась Люси. — Знаете, он просил меня заехать, когда у меня будет свободное время, — мужчина прошелся по холлу полицейского участка. — И вот представился подходящий случай и я здесь.
Мужчина слегка улыбнулся. Его небритое лицо, на первый взгляд такое суровое, сразу преобразилось и стало добродушным и немного утомленным. — Какое у вас к нему дело? — официально спросила Люси. — Знаете, девушка, я приехал предложить ему готовую обувь, — и мужчина сделал движение рукой, указывая на свой большой чемодан, стоящий посреди холла полицейского участка.
Люси взглянула на чемодан, но ничего примечательного в нем не заметила, разве что чемодан был довольно старый и очень вместительный. — Обувь? — сама себе сказала Люси, — готовую обувь? — и вновь вернулась к покраске ногтей на правой руке.
Люси не соврала этому однорукому мужчине. Шериф и в самом деле был очень занят. Он находился в камере для допросов и разговаривал с Джозефом.
На столе между ними лежал диктофон. Из его динамика слышался голос Лоры Палмер. Там крутилась кассета, которую Джозеф нашел в кокосовом орехе доктора Джакоби. — А вот и мама идет. Она, как каждый день заведено в нашем доме, несет мне молоко с печеньем, как будто я маленькая девочка. Я слышу ее шаги на лестнице. Пока, позже договорю, — послышался щелчок. — Это все, — сказал Джозеф.
Шериф выключил свой диктофон. Они были в камере для допросов вдвоем и разговаривали друг с другом вполне доверительно. Ведь шериф и Джозеф давно были знакомы и отношения между ними были вполне приятельскими. — Ты взял эту пленку в кабинете Джакоби? — спросил шериф, глядя в глаза парню. — Да. — А как ты попал к нему в дом? — Дверь была открыта, — невозмутимо сказал Джозеф. — Откуда ты знал, что его нет дома? Ты уверен, что дверь была открыта? — Конечно, я постучал и вошел. — Джозеф, ты знаешь, как это может называться? Это может называться — кража со взломом. — Но я же ничего не ломал, Гарри. Дверь была открыта, и я вошел. — Ты был один? — Да. — Хорошо, Джозеф, я знаю, что ты пытался нам помочь, но некоторые могут посмотреть на это совсем по-другому. В баке твоего мотоцикла обнаружен кокаин.
Джозеф напрягся: — Но ведь вы знаете, что не я положил его туда, — Джозеф, как бы преодолевая барьер, перешел в разговоре с шерифом на «вы». — Гарри, на этой пленке Лора говорит о каком-то таинственном человеке. Гарри, но ты же веришь мне, что это не я положил кокаин в бак своего мотоцикла? — Возможно, ну а кто тогда? — Я думаю, что это Бобби и Майкл сделали. — Возможно, — снова сказал шериф. — Так вот, Гарри, на пленке Лора говорит о каком— то странном человеке. — Красный корвет? — спросил шериф. Джозеф кивнул головой. — Лео Джонсон? — Может быть. Но, во всяком случае, не Жак Рено.
Шериф задумался. Во всем этом деле Лоры Палмер были одни загадки, и Гарри Трумен понимал, что сам ом решить их не сможет.
А Джозеф продолжал: — Гарри, послушай, я вспомнил об этом, когда услышал из диктофона голос Лоры: «этот парень умеет разжечь во мне настоящий огонь» — говорила тогда Лора. — Я помню ночь, когда она только еще начала со мной встречаться, когда еще принимала наркотики. И вот, в ту ночь Лора принялась твердить какие-то странные стихи про огонь. Она была прямо как в дурмане.
Шериф напряженно слушал воспоминания Джозефа, ведь ему предстояло выловить в этом потоке слов именно то, что приведет к разгадке. — Так вот. Лора твердила и твердила, все время повторяя стихи про огонь. Потом она внезапно остановилась и спросила: «А тебе не хочется поиграть с огнем, мальчик? Тебе не хочется поиграть с Боббом?»
Джозеф смолк. А шериф спросил:— Что же хотела сказать этим Лора? — Не знаю, — ответил Джозеф. — Лора вообще говорила много странных вещей тогда. Некоторые из них я даже не помню, тогда не воспринимал. Это теперь некоторые из них всплывают в моей памяти, потому что я знаю, что Лора мертва.
Шериф покачал головой. — А вот эти слова про огонь и Бобба мне запомнились. Они и сейчас звучат в моей голове.
Тут двери помещения, где разговаривали Гарри и Джозеф открылись. Вошли Дэйл Купер и Хогг. Настроение доверительности и спокойствия, которое царило до этого в камере, исчезло.
Дэйл вошел решительно и тут же обратился к Джозефу:— Так, парень, приступим. Я знаю, что вторая половина медальона Лоры у тебя, — Дэйл протянул руку так, как будто хотел тут же получить медальон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Ярко-красным — это было бы чересчур вульгарно и вызывающе, как считала Люси и как считал офицер Брендон. Бесцветным — это как будто даже ты и не красила ногти, совсем не видно. А вот в третьей бутылочке был темно-вишневый лак. На нем-то и остановила свой выбор Люси: сейчас мои ногти будут как перезрелые вишни. Она открутила крышечку, положила перед собой левую руку и маленькой кисточкой аккуратно принялась наносить лак на ногти, время от времени любуясь проделанной работой. Ей очень нравилось, как поблескивает лак, особенно на ногте большого пальца. Вообще-то ногти у нее были очень красивые, длинные и ровные. Они еще со школы были гордостью Люси. Она очень внимательно следила за их состоянием.
Когда Люси покрасила ногти левой руки, то долго размахивала растопыренными пальцами, отводя руку от себя как можно дальше, любуясь результатом. Едва лак высох, она положила перед собой правую руку и с сожалением подумала: вот левой-то рукой красить не очень удобно. Хорошо бы, чтобы ей кто-нибудь помог. Но вокруг никого не было, да и вообще она была единственной женщиной во всем полицейском участке.
«А что, если взять и попросить специального агента, чтобы он помог ей покрасить ногти?» От этой мысли Люси развеселились
Но окончить работу Люси не дал мужчина, который решительно отворил дверь в полицейский участок и почему-то остановился на пороге. Девушка оторвала взгляд от блестящего лака и посмотрела на дверь. Там стоял мужчина в черных брюках, черной рубашке и черных башмаках. Левый рукав его рубашки был засунут под ремень брюк.
Мужчина придержал дверь ногой, пригнулся и поднял большой тяжелый чемодан. Вместе с чемоданом он и вошел в полицейский участок. Люси вопросительно смотрела на него, ожидая, что мужчина обратится к ней. — Извините, — поймав на себе пытливый взгляд секретарши, сказал мужчина.
Он поставил чемодан у своих ног и повернулся к Люси. — Извините, шериф Трумен здесь?
Люси не нашлась, что и ответить. Но уже через мгновение она, громко выговаривая каждый звук, произнесла: — Шериф Трумен в данный момент занят. Но, может быть, я смогу чем-нибудь помочь?
Люси говорила так, как будто она была самым главным человеком в полицейском участке, вся работа и все остальное держалось на ней. — Знаете, девушка, он, собственно говоря, не назначал мне встречу. — Тогда зачем вы пришли, — изумилась Люси. — Знаете, он просил меня заехать, когда у меня будет свободное время, — мужчина прошелся по холлу полицейского участка. — И вот представился подходящий случай и я здесь.
Мужчина слегка улыбнулся. Его небритое лицо, на первый взгляд такое суровое, сразу преобразилось и стало добродушным и немного утомленным. — Какое у вас к нему дело? — официально спросила Люси. — Знаете, девушка, я приехал предложить ему готовую обувь, — и мужчина сделал движение рукой, указывая на свой большой чемодан, стоящий посреди холла полицейского участка.
Люси взглянула на чемодан, но ничего примечательного в нем не заметила, разве что чемодан был довольно старый и очень вместительный. — Обувь? — сама себе сказала Люси, — готовую обувь? — и вновь вернулась к покраске ногтей на правой руке.
Люси не соврала этому однорукому мужчине. Шериф и в самом деле был очень занят. Он находился в камере для допросов и разговаривал с Джозефом.
На столе между ними лежал диктофон. Из его динамика слышался голос Лоры Палмер. Там крутилась кассета, которую Джозеф нашел в кокосовом орехе доктора Джакоби. — А вот и мама идет. Она, как каждый день заведено в нашем доме, несет мне молоко с печеньем, как будто я маленькая девочка. Я слышу ее шаги на лестнице. Пока, позже договорю, — послышался щелчок. — Это все, — сказал Джозеф.
Шериф выключил свой диктофон. Они были в камере для допросов вдвоем и разговаривали друг с другом вполне доверительно. Ведь шериф и Джозеф давно были знакомы и отношения между ними были вполне приятельскими. — Ты взял эту пленку в кабинете Джакоби? — спросил шериф, глядя в глаза парню. — Да. — А как ты попал к нему в дом? — Дверь была открыта, — невозмутимо сказал Джозеф. — Откуда ты знал, что его нет дома? Ты уверен, что дверь была открыта? — Конечно, я постучал и вошел. — Джозеф, ты знаешь, как это может называться? Это может называться — кража со взломом. — Но я же ничего не ломал, Гарри. Дверь была открыта, и я вошел. — Ты был один? — Да. — Хорошо, Джозеф, я знаю, что ты пытался нам помочь, но некоторые могут посмотреть на это совсем по-другому. В баке твоего мотоцикла обнаружен кокаин.
Джозеф напрягся: — Но ведь вы знаете, что не я положил его туда, — Джозеф, как бы преодолевая барьер, перешел в разговоре с шерифом на «вы». — Гарри, на этой пленке Лора говорит о каком-то таинственном человеке. Гарри, но ты же веришь мне, что это не я положил кокаин в бак своего мотоцикла? — Возможно, ну а кто тогда? — Я думаю, что это Бобби и Майкл сделали. — Возможно, — снова сказал шериф. — Так вот, Гарри, на пленке Лора говорит о каком— то странном человеке. — Красный корвет? — спросил шериф. Джозеф кивнул головой. — Лео Джонсон? — Может быть. Но, во всяком случае, не Жак Рено.
Шериф задумался. Во всем этом деле Лоры Палмер были одни загадки, и Гарри Трумен понимал, что сам ом решить их не сможет.
А Джозеф продолжал: — Гарри, послушай, я вспомнил об этом, когда услышал из диктофона голос Лоры: «этот парень умеет разжечь во мне настоящий огонь» — говорила тогда Лора. — Я помню ночь, когда она только еще начала со мной встречаться, когда еще принимала наркотики. И вот, в ту ночь Лора принялась твердить какие-то странные стихи про огонь. Она была прямо как в дурмане.
Шериф напряженно слушал воспоминания Джозефа, ведь ему предстояло выловить в этом потоке слов именно то, что приведет к разгадке. — Так вот. Лора твердила и твердила, все время повторяя стихи про огонь. Потом она внезапно остановилась и спросила: «А тебе не хочется поиграть с огнем, мальчик? Тебе не хочется поиграть с Боббом?»
Джозеф смолк. А шериф спросил:— Что же хотела сказать этим Лора? — Не знаю, — ответил Джозеф. — Лора вообще говорила много странных вещей тогда. Некоторые из них я даже не помню, тогда не воспринимал. Это теперь некоторые из них всплывают в моей памяти, потому что я знаю, что Лора мертва.
Шериф покачал головой. — А вот эти слова про огонь и Бобба мне запомнились. Они и сейчас звучат в моей голове.
Тут двери помещения, где разговаривали Гарри и Джозеф открылись. Вошли Дэйл Купер и Хогг. Настроение доверительности и спокойствия, которое царило до этого в камере, исчезло.
Дэйл вошел решительно и тут же обратился к Джозефу:— Так, парень, приступим. Я знаю, что вторая половина медальона Лоры у тебя, — Дэйл протянул руку так, как будто хотел тут же получить медальон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139