Дети ведь у него.
– Ну, – зачем слепнуть! Это так только говорится… Но надо же его проучить, чтоб меня помнил…
– Зачем ему вас помнить? Что вам за охота его проучить? Разве он вам что сделал? Мы – братья, по-семейному поссорились, по-семейному и помиримся, лишь бы он мне убыток возместил…
– Какой такой убыток?
– Ну как же, разбил он мне голову? Разбил. Пришлось мне, стало быть, к доктору идти, справку просить. Доктор за это покойницкие носилки у меня взял да еще расходы на марки, на бумагу…
В конце концов адвокат набивается к истцу в защитники. А суд тем временем все откладывается и откладывается.
Испугавшись, как бы дело не кончилось месяцами или годами тюрьмы, ответчик тоже нанял себе защитника.
Так судебное дело о драке братьев Дрымбэ из Балта Сэратэ принесло доход и Викэ Джорджеску, и Овидиу Урсу.
Их завалили просьбами о ведении тяжб. Адвокат Джорджеску поначалу купил дом, чтобы показать клиентам, какой он солидный и основательный человек. Затем завел кабриолет и пару лошадей. Более серьезные дела разбираются в Кырлигаце, но за неделю судья успевает побывать еще в десяти-двенадцати селах, по мелким делам принимая решения на месте… А следом ездит на своем кабриолете и адвокат Джорджеску – неважно, состоится суд или нет, – просто чтоб показаться народу, пусть люди знают, к кому обращаться в случае нужды.
– А это адвокат, – слышит он за спиной.
Теперь его знают даже дети. Вот он снимает котелок. Раскланивается направо и налево. Женщинам постарше оказывает особые любезности:
– Целую ручку, бабушка, целую ручку…
Моя бабка Диоайка, взглянув на него, так и отбрила:
– Такой знатный барин, и ручку мне целовать? Да ведь не станешь!.. А коль не станешь, нечего такие слова и говорить! Моя ручка, милок, для поцелуев не годится… Я с нею у многих баб побывала в брюхе, чтоб боле не сказать…
Деньги так и плыли Джорджеску в руки. Уже через край полились. Адвокат пустил по округе слух, что не прочь обзавестись землицей. И где бы ни объявился какой клочок земли – доброй ли, худой ли, близко ли, далеко ли, – адвокат скупает любую. Ведь эти земли ему все равно даром обрабатывают клиенты.
– Откуда ты, отец?
– Из самой из Бэкэлешти.
– Хочешь, чтоб я тебя защищал?
– Сделай милость, батюшка.
– Заплатишь за процесс два пола.
– Заплачу, батюшка, только из беды вызволь.
– Будь спокоен… А что ты натворил?
– Я-то ничего не натворил, да вот свалилась беда на старости лет, а сил-то уж никаких, стар стал…
– Так что же?
– Дочь у меня…
Рядом со стариком, держа в руках узелок с едой, стоит смуглая девица, кусает губки и глотает слюну.
– А что сделала эта девушка?
– То-то и оно, что не девушка она, барин, баба уже, замужем побывала…
– Значит, вам развод нужен?
– Нет. Не о разводе речь. Дело такое, барин, замужем-то она была, только не по всей форме, не успел я в примарии бумагу выправить. А она возьми да и сбеги от мужа…
– Ну, тогда все просто…
– Ан не просто, сударь, ведь уйти-то она от мужа ушла – не по нраву он, вишь, ей: больше, говорит, на бабу похож, чем на мужика, а ей с такой бабой в одном доме не житье, – вот и ушла, да уходя, и вещи забрала…
– Свои вещи-то?
– Само собой, не чужие. А зятек-то со злости, что жена его опозорила, заявил про кражу – дескать, вместе со своим приданым жена и его вещички прихватила… Так ведь, дочка?
– Все так, тятенька…
Адвокат задумывается.
– Случай потрудней, чем я думал…
– Значит, не беретесь меня защищать?
– Да нет, я согласен быть у тебя защитником – то есть у этой девушки…
– Да не девушка она, сударь, – баба, коли замужем была, хоть и осталась девицей из-за мужниной неспособности…
– Хорошо, пусть женщина. Я согласен быть защитником у этой женщины… Но только придется прибавить.
– Деньгами или как?..
– Деньгами!
– Нет больше у меня денег.
– Волы есть?
– Есть.
Старик удивленно пятится.
– А при чем тут волы-то? Уж не хотите ли у меня волов забрать? Без волов мне пропасть. Что я без волов? Без волов все одно как без сил, не работник, вроде как безрукий или хромой. Лучше уж дочку обратно этому недоделанному отдать…
– Не пойду я к нему, тятенька, хоть убейте, не пойду…
– Не бойся, старик. Я твоих волов отбирать не намерен. Что я, зверь? Бессердечный человек? Да если б я бессердечный был, я бы в городе жил, не стал бы убивать здесь свои лучшие годы. Только затем тут и сижу, чтоб помогать вашему брату крестьянину, чтобы судья вас в тюрьму из-за пустяка не засадил. Так откуда ты, я забыл?
– Из Бэкэлешти я…
– А плуг у тебя есть?
– Ну вот, теперь вам плуг подай!
– Не в том дело. Есть у меня клочок земли возле Бэкэлешти. Купил у Стройе Джамбашу…
– Вроде слышал… Стройев надел в аккурат рядом с курганом. Только это целое поле, а не клочок…
– Называй это полем, если хочешь. Но на самом деле это небольшой клочок…
– Бог вам в помощь, сударь, земля возле кургана хорошая, масло, а не земля. У меня – так одни каменья. Сеешь пшеницу, а вырастает чертополох. Сеешь кукурузу, сызнова чертополох лезет… Это мне от тещи наследство, гори она огнем!..
– Бабка Глафира померла, тятенька, огонь ее не возьмет…
– Гори она в геенне огненной, хотел я сказать…
– Разве что в геенне…
– Так вот, как я уже сказал, – направляет разговор адвокат, – есть у меня клочок земли возле Бэкэлешти. Я берусь защищать эту девушку на суде…
– Не девушка она, баба, потому как…
– Знаю, замужем была.
– За неспособным, сударь, – как на грех, неспособный оказался…
– Так вот, берусь вытащить ее сухой из воды. Два пола заплатишь?
– Я уже говорил, заплачу…
– Да к тому же не в службу, а в дружбу… как меж людьми водится… Деньги твои мне только за марки заплатить. А судебное дело для меня – тяжкий труд. Так будь добр, потрудись и ты на моей земле: вспаши, засей – семян я дам, – собери и привези, что уродится… Солому себе возьмешь. Расплатишься двумя поросятками.
– У меня их всего-то два.
– Сейчас два, а к лету свинья еще принесет.
– Уже не принесет.
– Бесплодна, что ли?
– Да нет. Просто нет у меня больше свиньи.
– Зарезал?
– Закопал. Рожа у свиней началась. Я уж и заговаривал, и ухо прокалывал, и подвешивал – все зря. Подохла свинья…
– Прими мои соболезнования!
– Как вы сказали?
– Мне очень жаль, что твоя свинья подохла.
– Вот так-то мне понятнее. А что вам жалеть-то ее, господин адвокат? Даже если б она и не подохла, вам бы от нее все равно ничего не досталось. Давно это приключилось, когда Мэлина еще на ножках не стояла.
– Кто это – Мэлина?
– Я… Это меня Мэлиной зовут, – объясняет толстушка.
– Значит, договорились. Ты даешь мне два пола и двух поросят, а я избавлю Мэлину от неприятностей. Случай трудный – кража. И чтобы я вложил в это дело душу, обработаешь мне землю… Как я уже сказал, солому можешь оставить себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157
– Ну, – зачем слепнуть! Это так только говорится… Но надо же его проучить, чтоб меня помнил…
– Зачем ему вас помнить? Что вам за охота его проучить? Разве он вам что сделал? Мы – братья, по-семейному поссорились, по-семейному и помиримся, лишь бы он мне убыток возместил…
– Какой такой убыток?
– Ну как же, разбил он мне голову? Разбил. Пришлось мне, стало быть, к доктору идти, справку просить. Доктор за это покойницкие носилки у меня взял да еще расходы на марки, на бумагу…
В конце концов адвокат набивается к истцу в защитники. А суд тем временем все откладывается и откладывается.
Испугавшись, как бы дело не кончилось месяцами или годами тюрьмы, ответчик тоже нанял себе защитника.
Так судебное дело о драке братьев Дрымбэ из Балта Сэратэ принесло доход и Викэ Джорджеску, и Овидиу Урсу.
Их завалили просьбами о ведении тяжб. Адвокат Джорджеску поначалу купил дом, чтобы показать клиентам, какой он солидный и основательный человек. Затем завел кабриолет и пару лошадей. Более серьезные дела разбираются в Кырлигаце, но за неделю судья успевает побывать еще в десяти-двенадцати селах, по мелким делам принимая решения на месте… А следом ездит на своем кабриолете и адвокат Джорджеску – неважно, состоится суд или нет, – просто чтоб показаться народу, пусть люди знают, к кому обращаться в случае нужды.
– А это адвокат, – слышит он за спиной.
Теперь его знают даже дети. Вот он снимает котелок. Раскланивается направо и налево. Женщинам постарше оказывает особые любезности:
– Целую ручку, бабушка, целую ручку…
Моя бабка Диоайка, взглянув на него, так и отбрила:
– Такой знатный барин, и ручку мне целовать? Да ведь не станешь!.. А коль не станешь, нечего такие слова и говорить! Моя ручка, милок, для поцелуев не годится… Я с нею у многих баб побывала в брюхе, чтоб боле не сказать…
Деньги так и плыли Джорджеску в руки. Уже через край полились. Адвокат пустил по округе слух, что не прочь обзавестись землицей. И где бы ни объявился какой клочок земли – доброй ли, худой ли, близко ли, далеко ли, – адвокат скупает любую. Ведь эти земли ему все равно даром обрабатывают клиенты.
– Откуда ты, отец?
– Из самой из Бэкэлешти.
– Хочешь, чтоб я тебя защищал?
– Сделай милость, батюшка.
– Заплатишь за процесс два пола.
– Заплачу, батюшка, только из беды вызволь.
– Будь спокоен… А что ты натворил?
– Я-то ничего не натворил, да вот свалилась беда на старости лет, а сил-то уж никаких, стар стал…
– Так что же?
– Дочь у меня…
Рядом со стариком, держа в руках узелок с едой, стоит смуглая девица, кусает губки и глотает слюну.
– А что сделала эта девушка?
– То-то и оно, что не девушка она, барин, баба уже, замужем побывала…
– Значит, вам развод нужен?
– Нет. Не о разводе речь. Дело такое, барин, замужем-то она была, только не по всей форме, не успел я в примарии бумагу выправить. А она возьми да и сбеги от мужа…
– Ну, тогда все просто…
– Ан не просто, сударь, ведь уйти-то она от мужа ушла – не по нраву он, вишь, ей: больше, говорит, на бабу похож, чем на мужика, а ей с такой бабой в одном доме не житье, – вот и ушла, да уходя, и вещи забрала…
– Свои вещи-то?
– Само собой, не чужие. А зятек-то со злости, что жена его опозорила, заявил про кражу – дескать, вместе со своим приданым жена и его вещички прихватила… Так ведь, дочка?
– Все так, тятенька…
Адвокат задумывается.
– Случай потрудней, чем я думал…
– Значит, не беретесь меня защищать?
– Да нет, я согласен быть у тебя защитником – то есть у этой девушки…
– Да не девушка она, сударь, – баба, коли замужем была, хоть и осталась девицей из-за мужниной неспособности…
– Хорошо, пусть женщина. Я согласен быть защитником у этой женщины… Но только придется прибавить.
– Деньгами или как?..
– Деньгами!
– Нет больше у меня денег.
– Волы есть?
– Есть.
Старик удивленно пятится.
– А при чем тут волы-то? Уж не хотите ли у меня волов забрать? Без волов мне пропасть. Что я без волов? Без волов все одно как без сил, не работник, вроде как безрукий или хромой. Лучше уж дочку обратно этому недоделанному отдать…
– Не пойду я к нему, тятенька, хоть убейте, не пойду…
– Не бойся, старик. Я твоих волов отбирать не намерен. Что я, зверь? Бессердечный человек? Да если б я бессердечный был, я бы в городе жил, не стал бы убивать здесь свои лучшие годы. Только затем тут и сижу, чтоб помогать вашему брату крестьянину, чтобы судья вас в тюрьму из-за пустяка не засадил. Так откуда ты, я забыл?
– Из Бэкэлешти я…
– А плуг у тебя есть?
– Ну вот, теперь вам плуг подай!
– Не в том дело. Есть у меня клочок земли возле Бэкэлешти. Купил у Стройе Джамбашу…
– Вроде слышал… Стройев надел в аккурат рядом с курганом. Только это целое поле, а не клочок…
– Называй это полем, если хочешь. Но на самом деле это небольшой клочок…
– Бог вам в помощь, сударь, земля возле кургана хорошая, масло, а не земля. У меня – так одни каменья. Сеешь пшеницу, а вырастает чертополох. Сеешь кукурузу, сызнова чертополох лезет… Это мне от тещи наследство, гори она огнем!..
– Бабка Глафира померла, тятенька, огонь ее не возьмет…
– Гори она в геенне огненной, хотел я сказать…
– Разве что в геенне…
– Так вот, как я уже сказал, – направляет разговор адвокат, – есть у меня клочок земли возле Бэкэлешти. Я берусь защищать эту девушку на суде…
– Не девушка она, баба, потому как…
– Знаю, замужем была.
– За неспособным, сударь, – как на грех, неспособный оказался…
– Так вот, берусь вытащить ее сухой из воды. Два пола заплатишь?
– Я уже говорил, заплачу…
– Да к тому же не в службу, а в дружбу… как меж людьми водится… Деньги твои мне только за марки заплатить. А судебное дело для меня – тяжкий труд. Так будь добр, потрудись и ты на моей земле: вспаши, засей – семян я дам, – собери и привези, что уродится… Солому себе возьмешь. Расплатишься двумя поросятками.
– У меня их всего-то два.
– Сейчас два, а к лету свинья еще принесет.
– Уже не принесет.
– Бесплодна, что ли?
– Да нет. Просто нет у меня больше свиньи.
– Зарезал?
– Закопал. Рожа у свиней началась. Я уж и заговаривал, и ухо прокалывал, и подвешивал – все зря. Подохла свинья…
– Прими мои соболезнования!
– Как вы сказали?
– Мне очень жаль, что твоя свинья подохла.
– Вот так-то мне понятнее. А что вам жалеть-то ее, господин адвокат? Даже если б она и не подохла, вам бы от нее все равно ничего не досталось. Давно это приключилось, когда Мэлина еще на ножках не стояла.
– Кто это – Мэлина?
– Я… Это меня Мэлиной зовут, – объясняет толстушка.
– Значит, договорились. Ты даешь мне два пола и двух поросят, а я избавлю Мэлину от неприятностей. Случай трудный – кража. И чтобы я вложил в это дело душу, обработаешь мне землю… Как я уже сказал, солому можешь оставить себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157