Нет, все-таки на него жалко пули, подумал он.
– Нужно действовать быстро и решительно. Это приносит удачу.
Раш поднялся, но Конуэй схватил его за рукав:
– Я не слушал... Не понял, когда этот американец объяснял... Я имею в виду все военные подробности. Что мы, собственно, ищем?
– Ищем? Замок. Когда я последний раз был там, его охрана насчитывала почти сто человек. Сколько их там сейчас, я не знаю.
– А как же американцы? Я имею в виду американскую армию. Ведь полковник сказал...
– Я знаю, что он сказал.
Раш много думал об инструктаже полковника К. Очень информативно, масса деталей и подробностей. Пожалуй, их было даже слишком много. Полковник сказал, что главная стратегическая задача армейской операции – окружить Рурскую область, отрезать Германию от ее главного индустриального центра. В этом Раш полковнику верил. Но во что он не поверил – так это в изложение подробностей операции. Полковник сказал, что девятая армия нанесет удар на север, первая армия – на юг и встретятся они возле Ганновера. Зачем американцам осваивать сотни квадратных километров совершенно бесполезной территории? В этом нет никакого смысла. Военному стратегу подобная глупость и в голову не придет. Но дать немцам, отправляемым за линию фронта, ложную информацию – это очень разумно. Если они попадут в плен и будут подвергнуты пыткам – уж этого им избежать наверняка не удастся, – тогда сведения, которые немцы сообщат на допросе, будут дезинформацией. Таким образом, даже если задание провалится, американское командование все-таки извлечет пользу.
Что ж, наше дело – не попадаться в плен, подумал Раш. Уравнение простое – победа или смерть. Конуэю он сказал:
– Не ломайте себе голову над стратегией. Ваше дело – выжить.
Вернувшись на жесткую деревянную скамью, Раш сосредоточился на Вевельсбурге. Стал вспоминать устройство замка, окрестности, архитектурные особенности. Он так и не решил, какой вариант предпочтительнее. Полковнику он сказал, что они подберутся к замку с западной стороны, где склон порос деревьями, однако куда разумнее и выгоднее будет войти в замок не скрытно, а открыто, через ворота. Ведь пока они будут карабкаться по стене, их ничего не стоит перестрелять. Другое дело – если удастся сначала разделаться с охраной. Раш пытался вспомнить, сколько метров от церкви до казармы, от казармы до ворот и так далее. Очень многое будет зависеть от Рупрехта.
Рупрехт был комендантом Вевельсбурга: настоящий гигант, с мясистым, багровым лицом, маленькими, пронзительными глазками, фанатично преданный Гиммлеру. Рупрехт верил, как в Священное писание, каждому слову рейхсфюрера. Он без конца слонялся по святилищам СС с тряпочкой в руках и протирал артефакты арийской культуры. Комендант будет защищать храм ордена до последней капли крови. Для него крах арийского мира возможен лишь в одном случае – если он, Рупрехт, тоже сгорит на погребальном костре.
Кому-то Рупрехт мог показаться фигурой карикатурной, но недооценивать его было нельзя. Даже некоторые обергруппенфюреры относились к нему с опаской. Рупрехт имел право досматривать их вещи, производить обыск в комнатах для гостей. Потом он докладывал Гиммлеру. Однажды рейхсфюрер обрушился с гневной речью на обергруппенфюрера Максимилиана фон Херфа, начальника управления кадров. В чемодане Херфа Рупрехт обнаружил недозволенную литературу – «Унесенных ветром».
При этом воспоминании Раш улыбнулся. И вот настал момент, когда мир, в котором существовал Рупрехт, стал разваливаться на куски, но, вполне возможно, комендант Вевельсбурга об этом еще не догадывается. Главные достоинства Рупрехта – преданность и непоколебимость. Интеллект в число его достоинств не входит. Рупрехт всегда напоминал Рашу дикого кабана. Кабаны тоже не слишком умные, но зато очень опасные – особенно если кабан ранен, да еще и загнан в угол.
Ровно рокотали моторы. В самолете никто не разговаривал. Все шестеро сидели в напряжении и молчали. Солдаты сгорали от нетерпения.
Им хотелось побыстрее начать действовать и покончить с заданием. Раш не видел их лиц, но легко мог себе представить: сдвинутые брови, сощуренные глаза. Неизвестно, всем ли эсэсовцам можно доверять. Среди них мог затесаться фанатик, второй Рупрехт, для которого присяга эсэсовца – самое главное в жизни. Конечно, Раш старался прощупать каждого из членов группы, но окончательно уверенным быть нельзя: в критический момент любой из них мог вновь переметнуться на сторону Черного Корпуса.
«Хейнкель» накренился, уже в третий раз меняя курс. Раш взглянул на часы. До рассвета оставалось полтора часа, до приземления – несколько минут. Раш смотрел на люминесцентные стрелки, наблюдал, как летят секунды. «Хейнкель» вот-вот должен был пойти на посадку. Минуту спустя самолет действительно нырнул книзу, и Раш прильнул к иллюминатору.
На стадии подготовки операции возникла такая идея: «хейнкель» свяжется по радио с диспетчером аэродрома и приземлится совершенно легальным образом. Но здесь все зависело от того, сумеют ли британские специалисты по радиоперехвату правильно угадать воздушный код на этот день. Если да – тогда самолет будет садиться не в темноте, а на освещенную посадочную полосу.
После долгого обсуждения от этой идеи отказались – слишком велик риск. Если радиоэксперты ошибутся, самолет будет встречен зенитным огнем. Еще проще немцам будет уничтожить «хейнкель» после того, как он сядет. Раш был склонен больше доверять не системе, а профессиональному мастерству хорошего специалиста, поэтому он спросил у американского летчика, сможет ли тот посадить самолет при лунном свете. Пилот обещал подумать об этом, попробовал совершить аналогичную посадку на французской территории, и у него получилось. Он сказал, что готов попробовать еще раз. Поэтому «хейнкель» летел без опознавательных огней, в полной темноте, ниже уровня действия радаров. Ветер дул с северо-востока, что должно было облегчить посадку. Только луна подвела – еще вчера она сияла во всю силу, а сегодня то и дело скрывалась за тучами.
Раш пытался разглядеть в темноте местность. Самолет летел над самыми верхушками деревьев. Должно быть, это лесок, находящийся примерно в четырех километрах от аэродрома. Казалось, верхушки вот-вот заденут за крылья самолета. Далеко на севере, на самом горизонте, Раш увидел вспышки пулеметного огня. Наступление девятой армии, судя по всему, развивалось успешно.
Внезапно деревья кончились, внизу появилось открытое пространство. Справа Раш увидел шоссе, потом самолет резко накренился вниз, и в следующий миг колеса шасси коснулись бетонной полосы, белевшей во мраке на темном фоне травы. Раш вцепился в рукоять пулемета – посадка произошла так быстро, что он не успел пристегнуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Нужно действовать быстро и решительно. Это приносит удачу.
Раш поднялся, но Конуэй схватил его за рукав:
– Я не слушал... Не понял, когда этот американец объяснял... Я имею в виду все военные подробности. Что мы, собственно, ищем?
– Ищем? Замок. Когда я последний раз был там, его охрана насчитывала почти сто человек. Сколько их там сейчас, я не знаю.
– А как же американцы? Я имею в виду американскую армию. Ведь полковник сказал...
– Я знаю, что он сказал.
Раш много думал об инструктаже полковника К. Очень информативно, масса деталей и подробностей. Пожалуй, их было даже слишком много. Полковник сказал, что главная стратегическая задача армейской операции – окружить Рурскую область, отрезать Германию от ее главного индустриального центра. В этом Раш полковнику верил. Но во что он не поверил – так это в изложение подробностей операции. Полковник сказал, что девятая армия нанесет удар на север, первая армия – на юг и встретятся они возле Ганновера. Зачем американцам осваивать сотни квадратных километров совершенно бесполезной территории? В этом нет никакого смысла. Военному стратегу подобная глупость и в голову не придет. Но дать немцам, отправляемым за линию фронта, ложную информацию – это очень разумно. Если они попадут в плен и будут подвергнуты пыткам – уж этого им избежать наверняка не удастся, – тогда сведения, которые немцы сообщат на допросе, будут дезинформацией. Таким образом, даже если задание провалится, американское командование все-таки извлечет пользу.
Что ж, наше дело – не попадаться в плен, подумал Раш. Уравнение простое – победа или смерть. Конуэю он сказал:
– Не ломайте себе голову над стратегией. Ваше дело – выжить.
Вернувшись на жесткую деревянную скамью, Раш сосредоточился на Вевельсбурге. Стал вспоминать устройство замка, окрестности, архитектурные особенности. Он так и не решил, какой вариант предпочтительнее. Полковнику он сказал, что они подберутся к замку с западной стороны, где склон порос деревьями, однако куда разумнее и выгоднее будет войти в замок не скрытно, а открыто, через ворота. Ведь пока они будут карабкаться по стене, их ничего не стоит перестрелять. Другое дело – если удастся сначала разделаться с охраной. Раш пытался вспомнить, сколько метров от церкви до казармы, от казармы до ворот и так далее. Очень многое будет зависеть от Рупрехта.
Рупрехт был комендантом Вевельсбурга: настоящий гигант, с мясистым, багровым лицом, маленькими, пронзительными глазками, фанатично преданный Гиммлеру. Рупрехт верил, как в Священное писание, каждому слову рейхсфюрера. Он без конца слонялся по святилищам СС с тряпочкой в руках и протирал артефакты арийской культуры. Комендант будет защищать храм ордена до последней капли крови. Для него крах арийского мира возможен лишь в одном случае – если он, Рупрехт, тоже сгорит на погребальном костре.
Кому-то Рупрехт мог показаться фигурой карикатурной, но недооценивать его было нельзя. Даже некоторые обергруппенфюреры относились к нему с опаской. Рупрехт имел право досматривать их вещи, производить обыск в комнатах для гостей. Потом он докладывал Гиммлеру. Однажды рейхсфюрер обрушился с гневной речью на обергруппенфюрера Максимилиана фон Херфа, начальника управления кадров. В чемодане Херфа Рупрехт обнаружил недозволенную литературу – «Унесенных ветром».
При этом воспоминании Раш улыбнулся. И вот настал момент, когда мир, в котором существовал Рупрехт, стал разваливаться на куски, но, вполне возможно, комендант Вевельсбурга об этом еще не догадывается. Главные достоинства Рупрехта – преданность и непоколебимость. Интеллект в число его достоинств не входит. Рупрехт всегда напоминал Рашу дикого кабана. Кабаны тоже не слишком умные, но зато очень опасные – особенно если кабан ранен, да еще и загнан в угол.
Ровно рокотали моторы. В самолете никто не разговаривал. Все шестеро сидели в напряжении и молчали. Солдаты сгорали от нетерпения.
Им хотелось побыстрее начать действовать и покончить с заданием. Раш не видел их лиц, но легко мог себе представить: сдвинутые брови, сощуренные глаза. Неизвестно, всем ли эсэсовцам можно доверять. Среди них мог затесаться фанатик, второй Рупрехт, для которого присяга эсэсовца – самое главное в жизни. Конечно, Раш старался прощупать каждого из членов группы, но окончательно уверенным быть нельзя: в критический момент любой из них мог вновь переметнуться на сторону Черного Корпуса.
«Хейнкель» накренился, уже в третий раз меняя курс. Раш взглянул на часы. До рассвета оставалось полтора часа, до приземления – несколько минут. Раш смотрел на люминесцентные стрелки, наблюдал, как летят секунды. «Хейнкель» вот-вот должен был пойти на посадку. Минуту спустя самолет действительно нырнул книзу, и Раш прильнул к иллюминатору.
На стадии подготовки операции возникла такая идея: «хейнкель» свяжется по радио с диспетчером аэродрома и приземлится совершенно легальным образом. Но здесь все зависело от того, сумеют ли британские специалисты по радиоперехвату правильно угадать воздушный код на этот день. Если да – тогда самолет будет садиться не в темноте, а на освещенную посадочную полосу.
После долгого обсуждения от этой идеи отказались – слишком велик риск. Если радиоэксперты ошибутся, самолет будет встречен зенитным огнем. Еще проще немцам будет уничтожить «хейнкель» после того, как он сядет. Раш был склонен больше доверять не системе, а профессиональному мастерству хорошего специалиста, поэтому он спросил у американского летчика, сможет ли тот посадить самолет при лунном свете. Пилот обещал подумать об этом, попробовал совершить аналогичную посадку на французской территории, и у него получилось. Он сказал, что готов попробовать еще раз. Поэтому «хейнкель» летел без опознавательных огней, в полной темноте, ниже уровня действия радаров. Ветер дул с северо-востока, что должно было облегчить посадку. Только луна подвела – еще вчера она сияла во всю силу, а сегодня то и дело скрывалась за тучами.
Раш пытался разглядеть в темноте местность. Самолет летел над самыми верхушками деревьев. Должно быть, это лесок, находящийся примерно в четырех километрах от аэродрома. Казалось, верхушки вот-вот заденут за крылья самолета. Далеко на севере, на самом горизонте, Раш увидел вспышки пулеметного огня. Наступление девятой армии, судя по всему, развивалось успешно.
Внезапно деревья кончились, внизу появилось открытое пространство. Справа Раш увидел шоссе, потом самолет резко накренился вниз, и в следующий миг колеса шасси коснулись бетонной полосы, белевшей во мраке на темном фоне травы. Раш вцепился в рукоять пулемета – посадка произошла так быстро, что он не успел пристегнуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78