Используйте железные скобы, которым крепятся створки ставен. Я вам про них рассказывал. – Раш жестко улыбнулся. – Представьте себе, что вы поднимаетесь по лестнице.
– А если на Северной башне часовой? – спросил Монке.
Раш взглянул на него:
– Не делайте шуму, и он вас не заметит.
– А если заметит?
– Вас будет прикрывать Зауэр. Но учтите: один выстрел – и мы обнаружены. Не забывайте об этом. – Он обернулся к Науйоксу: – Вы останетесь здесь, с Конуэем.
– Я могу использовать это время, чтобы исследовать обстановку, гауптштурмфюрер, – сказал молодой Науйокс. – Например, подобраться поближе к деревне и выяснить, что находится в церковном дворе.
Раш покачал головой:
– Нет, оставайтесь с Конуэем. Никуда отсюда не уходите и его не отпускайте.
Конуэй смотрел вслед четверым немцам, карабкавшимся по крутому склону.
– Неужели они способны это сделать? – спросил он у Науйокса.
– Трудная задача. Вскарабкаться, конечно, не трудно. Трудно не наделать шума. Склон посыпан щебенкой.
– Откуда вы знаете? – удивился Конуэй.
– Я родился недалеко отсюда. – Науйокс показал на юго-запад. – В Адене. Если бы было светло, вы увидели бы оттуда крыши.
– Значит, вы хорошо знаете эту местность?
Науйокс кивнул и приложил палец к губам. Они прислушались и явственно услышали, как осыпается щебенка. Науйокс приставил к глазам бинокль и принялся разглядывать Северную башню – не услышал ли часовой. Снова звук осыпающейся щебенки, но над краем стены головы часового было не видно.
Шум из темноты донесся еще дважды. Науйокс не отрывался от бинокля. В конце концов он облизал пересохшие губы и сказал:
– Может, часового и вовсе нет.
Но в его голосе звучало сомнение.
– Нет часового?
– Что-то я его не вижу. Но там всегда был часовой. Сколько себя помню.
– А что, если в замке вообще никого нет? – с надеждой произнес Конуэй. – Вдруг их всех куда-нибудь перевели отсюда. А что, это было бы разумно – ведь американцы совсем близко.
– Маловероятно. Это лучший наблюдательный пункт на много километров вокруг.
И все же часового на стене видно не было. Шум осыпающейся щебенки прекратился.
– И все укрытия тоже? – спросил Конуэй.
– В каком смысле?
– Вы знаете, где здесь можно спрятаться? Представьте себе, что операция провалится и нам придется скрываться. Есть тут такие места?
– Операция не провалится. Раш – отличный солдат. Ему приходилось участвовать в подобных делах и прежде.
– А если все-таки провалится?
– Лучше бежать, чем прятаться. Здесь повсюду пустые леса.
– До них еще нужно добежать, – вздохнул Конуэй. – А для этого нужно пересечь открытую местность.
Науйокс улыбнулся:
– Вон там проходит глубокая канава. Сухая, без воды. Начинается от моста. Помню, как в детстве играл там. Потом это стало запрещено.
– Почему запрещено? – спросил Конуэй, разглядывая мост.
Река текла почти параллельно со стеной замка. До нее было метров сто.
– Военные выселили почти всех жителей деревни. Вевельсбург должен был превратиться в поселок СС. Местных жителей отправили за пределы запретной зоны. – Науйокс замер. – Смотрите!
На серой стене появилась темная фигурка – примерно на уровне окон первого этажа. Фигурка немного повисела и стала быстро подниматься вверх.
– Вот это солдат! – с восхищением прошептал Науйокс.
– Он просто псих.
– Безумие – лучшее оружие солдата, – торжественно произнес Науйокс, словно цитируя афоризм.
Вскоре на стене, метрах в тридцати, появилась еще одна фигура и тоже стала подниматься вверх. Раш явно опережал Монке.
– А в замке вы когда-нибудь были? – тихо спросил Конуэй.
– Только в раннем детстве. Тогда замок еще принадлежал деревне. После 1934 года внутрь можно попасть только по личному приглашению рейхсфюрера.
Раш уже достиг третьего этажа. Он завис там на несколько секунд, очевидно укрепляя веревку, потом быстро, скользя, спустился вниз. Монке действовал чуть медленнее, но через две-три минуты он тоже оказался внизу. Вскоре вновь раздалось шуршание гравия – четверка спускалась вниз.
Все это время Конуэй лихорадочно размышлял. Юнец, с которым его оставили, был похож на обычного эсэсовского фанатика. Но если он фанатик, то зачем согласился участвовать в рейде? Тоже мне, искатель приключений, сердито подумал Конуэй. И все же стоило попытаться – того и гляди вернется Раш.
– Что с вами будет потом? – спросил репортер.
Науйокс улыбнулся. Конуэй поразился тому, что в подобной ситуации, оказывается, еще можно улыбаться.
– Мне обещали деньги, – ответил юнец. – Отправлюсь в Испанию.
– Много денег? Я мог бы дать вам еще больше.
– Вы? – заинтересовался Науйокс. – Каким образом?
– У меня есть деньги.
– Чего же вы хотите?
– Мальчик мой, я хочу выбраться отсюда живым. Я не солдат. Помогите мне, выведите меня отсюда.
– Сколько?
– Десять тысяч английских фунтов.
– Когда?
– Прямо сейчас.
– Но мы не можем... – заколебался Науйокс.
Так или иначе, было уже поздно. С замиранием сердца Конуэй увидел, как из темноты приближаются Раш и остальные.
– Веревки закреплены, – сказал Раш. – Значит, у нас есть отходной путь. Телефонные провода я перерезал. Теперь попробуем зайти внутрь с фасада.
* * *
До рассвета оставалось всего несколько минут. Каждый из членов группы занял отведенную позицию: Хайден и Монке засели в церковном дворе, спрятавшись за надгробиями; Конуэй и Науйокс остались на вершине холма, среди деревьев. Оттуда им было видно и церковный двор, и всю западную стену замка.
Раш и Зауэр быстро прошли по пустынной улице, вышли на шоссе и остановились, оглядываясь по сторонам. Вполне возможно, что из темноты за ними кто-то наблюдал. Оценив обстановку, Раш выпрямился и решительно зашагал к замку. Автомат был переброшен у него через плечо, пистолет остался в кобуре. В руке Раш держал чемоданчик со взрывчаткой, взрывателями; там же лежали три ручные гранаты. Зауэр был вооружен точно так же, за исключением чемоданчика.
– Покажем им настоящую выправку, – процедил Раш, – больше помаршировать нам не придется. Изобразим напоследок настоящих эсэсовцев.
Они зашагали в ногу, чеканя шаг, – подбородки вздернуты, плечи расправлены. Правда, каблуки почти не стучали – дело в том, что в отряде Скорцени солдаты носили специальные сапоги на резиновой подошве, чтобы производить меньше шума. Многие знали, что герой войны Франц Раш служит под руководством прославленного Скорцени.
Они свернули направо возле церкви и стали подниматься к главным воротам. Показалось здание сторожевой казармы; первые лучи солнца золотили крышу серого приземистого здания. Справа начиналась широкая каменная лестница, которая вела к главному входу казармы. В прежние времена на ее ступенях рядами выстраивались эсэсовцы в парадных мундирах, чтобы встретить рейхсфюрера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– А если на Северной башне часовой? – спросил Монке.
Раш взглянул на него:
– Не делайте шуму, и он вас не заметит.
– А если заметит?
– Вас будет прикрывать Зауэр. Но учтите: один выстрел – и мы обнаружены. Не забывайте об этом. – Он обернулся к Науйоксу: – Вы останетесь здесь, с Конуэем.
– Я могу использовать это время, чтобы исследовать обстановку, гауптштурмфюрер, – сказал молодой Науйокс. – Например, подобраться поближе к деревне и выяснить, что находится в церковном дворе.
Раш покачал головой:
– Нет, оставайтесь с Конуэем. Никуда отсюда не уходите и его не отпускайте.
Конуэй смотрел вслед четверым немцам, карабкавшимся по крутому склону.
– Неужели они способны это сделать? – спросил он у Науйокса.
– Трудная задача. Вскарабкаться, конечно, не трудно. Трудно не наделать шума. Склон посыпан щебенкой.
– Откуда вы знаете? – удивился Конуэй.
– Я родился недалеко отсюда. – Науйокс показал на юго-запад. – В Адене. Если бы было светло, вы увидели бы оттуда крыши.
– Значит, вы хорошо знаете эту местность?
Науйокс кивнул и приложил палец к губам. Они прислушались и явственно услышали, как осыпается щебенка. Науйокс приставил к глазам бинокль и принялся разглядывать Северную башню – не услышал ли часовой. Снова звук осыпающейся щебенки, но над краем стены головы часового было не видно.
Шум из темноты донесся еще дважды. Науйокс не отрывался от бинокля. В конце концов он облизал пересохшие губы и сказал:
– Может, часового и вовсе нет.
Но в его голосе звучало сомнение.
– Нет часового?
– Что-то я его не вижу. Но там всегда был часовой. Сколько себя помню.
– А что, если в замке вообще никого нет? – с надеждой произнес Конуэй. – Вдруг их всех куда-нибудь перевели отсюда. А что, это было бы разумно – ведь американцы совсем близко.
– Маловероятно. Это лучший наблюдательный пункт на много километров вокруг.
И все же часового на стене видно не было. Шум осыпающейся щебенки прекратился.
– И все укрытия тоже? – спросил Конуэй.
– В каком смысле?
– Вы знаете, где здесь можно спрятаться? Представьте себе, что операция провалится и нам придется скрываться. Есть тут такие места?
– Операция не провалится. Раш – отличный солдат. Ему приходилось участвовать в подобных делах и прежде.
– А если все-таки провалится?
– Лучше бежать, чем прятаться. Здесь повсюду пустые леса.
– До них еще нужно добежать, – вздохнул Конуэй. – А для этого нужно пересечь открытую местность.
Науйокс улыбнулся:
– Вон там проходит глубокая канава. Сухая, без воды. Начинается от моста. Помню, как в детстве играл там. Потом это стало запрещено.
– Почему запрещено? – спросил Конуэй, разглядывая мост.
Река текла почти параллельно со стеной замка. До нее было метров сто.
– Военные выселили почти всех жителей деревни. Вевельсбург должен был превратиться в поселок СС. Местных жителей отправили за пределы запретной зоны. – Науйокс замер. – Смотрите!
На серой стене появилась темная фигурка – примерно на уровне окон первого этажа. Фигурка немного повисела и стала быстро подниматься вверх.
– Вот это солдат! – с восхищением прошептал Науйокс.
– Он просто псих.
– Безумие – лучшее оружие солдата, – торжественно произнес Науйокс, словно цитируя афоризм.
Вскоре на стене, метрах в тридцати, появилась еще одна фигура и тоже стала подниматься вверх. Раш явно опережал Монке.
– А в замке вы когда-нибудь были? – тихо спросил Конуэй.
– Только в раннем детстве. Тогда замок еще принадлежал деревне. После 1934 года внутрь можно попасть только по личному приглашению рейхсфюрера.
Раш уже достиг третьего этажа. Он завис там на несколько секунд, очевидно укрепляя веревку, потом быстро, скользя, спустился вниз. Монке действовал чуть медленнее, но через две-три минуты он тоже оказался внизу. Вскоре вновь раздалось шуршание гравия – четверка спускалась вниз.
Все это время Конуэй лихорадочно размышлял. Юнец, с которым его оставили, был похож на обычного эсэсовского фанатика. Но если он фанатик, то зачем согласился участвовать в рейде? Тоже мне, искатель приключений, сердито подумал Конуэй. И все же стоило попытаться – того и гляди вернется Раш.
– Что с вами будет потом? – спросил репортер.
Науйокс улыбнулся. Конуэй поразился тому, что в подобной ситуации, оказывается, еще можно улыбаться.
– Мне обещали деньги, – ответил юнец. – Отправлюсь в Испанию.
– Много денег? Я мог бы дать вам еще больше.
– Вы? – заинтересовался Науйокс. – Каким образом?
– У меня есть деньги.
– Чего же вы хотите?
– Мальчик мой, я хочу выбраться отсюда живым. Я не солдат. Помогите мне, выведите меня отсюда.
– Сколько?
– Десять тысяч английских фунтов.
– Когда?
– Прямо сейчас.
– Но мы не можем... – заколебался Науйокс.
Так или иначе, было уже поздно. С замиранием сердца Конуэй увидел, как из темноты приближаются Раш и остальные.
– Веревки закреплены, – сказал Раш. – Значит, у нас есть отходной путь. Телефонные провода я перерезал. Теперь попробуем зайти внутрь с фасада.
* * *
До рассвета оставалось всего несколько минут. Каждый из членов группы занял отведенную позицию: Хайден и Монке засели в церковном дворе, спрятавшись за надгробиями; Конуэй и Науйокс остались на вершине холма, среди деревьев. Оттуда им было видно и церковный двор, и всю западную стену замка.
Раш и Зауэр быстро прошли по пустынной улице, вышли на шоссе и остановились, оглядываясь по сторонам. Вполне возможно, что из темноты за ними кто-то наблюдал. Оценив обстановку, Раш выпрямился и решительно зашагал к замку. Автомат был переброшен у него через плечо, пистолет остался в кобуре. В руке Раш держал чемоданчик со взрывчаткой, взрывателями; там же лежали три ручные гранаты. Зауэр был вооружен точно так же, за исключением чемоданчика.
– Покажем им настоящую выправку, – процедил Раш, – больше помаршировать нам не придется. Изобразим напоследок настоящих эсэсовцев.
Они зашагали в ногу, чеканя шаг, – подбородки вздернуты, плечи расправлены. Правда, каблуки почти не стучали – дело в том, что в отряде Скорцени солдаты носили специальные сапоги на резиновой подошве, чтобы производить меньше шума. Многие знали, что герой войны Франц Раш служит под руководством прославленного Скорцени.
Они свернули направо возле церкви и стали подниматься к главным воротам. Показалось здание сторожевой казармы; первые лучи солнца золотили крышу серого приземистого здания. Справа начиналась широкая каменная лестница, которая вела к главному входу казармы. В прежние времена на ее ступенях рядами выстраивались эсэсовцы в парадных мундирах, чтобы встретить рейхсфюрера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78