— Я провел в доме этого мастера всего одну ночь, а ведь со случайным знакомым иногда можно быть откровеннее, чем с близкими людьми. Словом, он выслушал меня и отдал мне кольцо.
— Почему же, — прямо спросил аббат, — ты не дал его подновить и не показал брату Руалду, не сообщил ему о новостях, когда беседовал с ним?
— Но ведь не для Руалда я выпросил у ювелира это кольцо, — невольно повысив голос, ответил Сулиен, — а для себя, на память о Дженерис. Зачем мне было показывать ему это кольцо и рассказывать, как оно мне досталось, — чтобы он знал, что его бывшая жена жива, — если я не знал, в чем подозревают Руалда? Я же не знал, что на Земле Горшечника обнаружен женский труп, теперь уже перезахороненный, который приняли за останки Дженерис. Я говорил с Руалдом всего один раз после того, как пришел из Рэмзи, и разговор этот длился всего несколько минут — по дороге в церковь. Мне показалось, что брат Руалд всем доволен и совершенно счастлив. К чему же мне было ворошить старые воспоминания? Его уход в монастырь был его болью и его радостью. Я не захотел его смущать, рассказывая о Дженерис. Но теперь, конечно, он должен все узнать. Может быть, отец мой, Божественным промыслом мне в руки попало это кольцо? Я с охотой оставлю его вам как доказательство невиновности Руалда. Кольцо Дженерис уже принесло мне утешение — за те дни, когда я носил его при себе.
Наступила короткая пауза — аббат раздумывал о возникших внезапно новых обстоятельствах этого дела. Затем он повернулся к Кадфаэлю:
— Не передашь ли, брат, мои добрые пожелания Хью Берингару и не попросишь ли его приехать сюда, чтобы мы втроем кое-что обсудили? Если его не окажется на месте, вели кому-нибудь передать мою просьбу. Дело не терпит отлагательств, поэтому бери самого быстрого мула. Пока шериф своими ушами не услышит то, что стало известно нам, никто, даже брат Руалд, не должен об этом знать — таково мое мнение. Сулиен, ты больше не член нашего Ордена, но прошу тебя остаться пока здесь и повторить свой рассказ шерифу в моем присутствии.
Глава шестая
Кадфаэль нашел Хью Берингара в замке, в оружейной мастерской. Шериф сейчас постоянно находился здесь и в арсенале, производя учет вооружения, — в расчете на то, что его людям скоро придется сразиться с отрядами Джеффри де Мандевиля. Хью готов был выступить по первому зову короля. Но король Стефан редко призывал Хью к активным действиям, обычно дело ограничивалось одними приготовлениями. Однако Хью решил быть наготове, чтобы в течение нескольких часов можно было собрать отряд из лучших воинов. Он считал это своим моральным долгом, хотя не было никакой уверенности, что такой приказ будет дан шерифу графства, столь удаленного от районов, на которые совершались набеги. Само существование Джеффри де Мандевиля и ему подобных оскорбляло свойственное Хью стремление к порядку и побуждало к активным действиям во имя торжества закона.
Он кивком поздоровался с Кадфаэлем, но его внимание в этот момент было целиком сосредоточено на работе оружейника, который выковывал меч. Хью как-то рассеянно слушал Кадфаэля, когда тот передавал ему просьбу аббата как можно скорее явиться в обитель, но встрепенулся, услышав продолжение:
— Эта просьба связана с останками, найденными на Земле Горшечника. Ты сам убедишься, что дело принимает иной оборот.
Хью резко повернул голову и спросил:
— Что случилось?
— Ты сам все услышишь из первых уст, и это заставит тебя посмотреть на эту историю другими глазами. Как оказалось, Сулиен Блаунт принес из Рэмзи еще кое-что, кроме дурных вестей. Наш аббат желает, чтобы он при тебе повторил свой рассказ. Тут важно не упустить никаких подробностей. А ты наверняка уловишь все нюансы, и тогда мы вместе сможем все это обсудить. Заканчивай здесь, я пока попрошу конюха привести твоего коня.
По дороге в аббатство Кадфаэль все же рассказал Хью кое-какие новости — в виде вступления к самому главному.
— Могу пока сообщить тебе, — сказал он, — что Сулиен намерен вернуться к жизни в миру. Ты был прав, утверждая, что ему не пристало быть монахом. Он пришел к такому же выводу и заявил об этом, вернувшись сегодня из Лонгнера — наш настоятель позволил ему съездить туда на сутки.
— А Радульфус? — поинтересовался Хью.
— Думаю, он предвидел такой исход. Сулиен — славный малый, он искренне старался быть хорошим послушником, но теперь признался, что ушел в монастырь, руководствуясь отнюдь не духовными соображениями. Теперь он вернется к жизни, которая и была ему предназначена. Ты мог бы, кстати, взять Сулиена к себе в гарнизон — ведь, уйдя из монастыря, он должен будет найти себе дело по душе, а военная служба, сдается мне, как раз то, что ему нужно. Он отнюдь не бездельник и не станет просто так болтаться в маноре, который принадлежит теперь его брату.
— Тем более, — подхватил Хью, — что Юдо недавно женился, так что скоро у него появится наследник. Наверняка жена родит ему сыновей, и продолжение рода будет обеспечено. Так что младшему брату не на что будет рассчитывать. Да, ты прав, пожалуй: он статный молодой человек — высокий, со складной фигурой, и на лошади будет смотреться отлично.
— Его мать, конечно, будет рада возвращению младшего сына, — продолжал рассуждать Кадфаэль. — Судя по тому, что ты мне рассказал, у нее в жизни мало радостей. Наверняка Сулиен сможет многое для нее сделать.
Статный молодой человек все еще находился у аббата, когда в приемную вошел Хью, а следом за ним — Кадфаэль. Сулиен, напряженно выпрямившись, сидел на скамье у стены, внутренне собранный и готовый наконец закончить свою роль, которая пока была сыграна лишь наполовину.
— Сулиен Блаунт хочет сообщить вам нечто важное, — сказал аббат, обращаясь к шерифу, — он сам все расскажет Так будет лучше: вы сможете задать ему вопросы, которые мне не пришли в голову.
— Я не сомневаюсь в вашей проницательности, отец мой, — сказал Хью, усаживаясь спиной к окну, чтобы лучше видеть лицо Сулиена. Был первый час пополудни — самое светлое время короткого осеннего дня. — Но хорошо, что вы сразу же послали за мной, — продолжал он. — Как я догадываюсь, это связано с нашей находкой на Земле Горшечника? Я заключил это из слов Кадфаэля, но больше он ничего не сказал. Я тебя слушаю, Сулиен. Что ты хочешь мне сообщить?
Сулиен повторил то, что уже рассказывал аббату и Кадфаэлю. Его рассказ по части фактов ничем не отличался от предыдущего, но в то же время не был его дословным повторением. Сулиен сохранял непринужденную манеру и быстрый темп речи. Наконец он перевел дух и уже более спокойным тоном закончил:
— Так что теперь с Руалда должны быть сняты все подозрения. Разве за последние пятнадцать лет он ссорился с другой женщиной, кроме своей жены?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
— Почему же, — прямо спросил аббат, — ты не дал его подновить и не показал брату Руалду, не сообщил ему о новостях, когда беседовал с ним?
— Но ведь не для Руалда я выпросил у ювелира это кольцо, — невольно повысив голос, ответил Сулиен, — а для себя, на память о Дженерис. Зачем мне было показывать ему это кольцо и рассказывать, как оно мне досталось, — чтобы он знал, что его бывшая жена жива, — если я не знал, в чем подозревают Руалда? Я же не знал, что на Земле Горшечника обнаружен женский труп, теперь уже перезахороненный, который приняли за останки Дженерис. Я говорил с Руалдом всего один раз после того, как пришел из Рэмзи, и разговор этот длился всего несколько минут — по дороге в церковь. Мне показалось, что брат Руалд всем доволен и совершенно счастлив. К чему же мне было ворошить старые воспоминания? Его уход в монастырь был его болью и его радостью. Я не захотел его смущать, рассказывая о Дженерис. Но теперь, конечно, он должен все узнать. Может быть, отец мой, Божественным промыслом мне в руки попало это кольцо? Я с охотой оставлю его вам как доказательство невиновности Руалда. Кольцо Дженерис уже принесло мне утешение — за те дни, когда я носил его при себе.
Наступила короткая пауза — аббат раздумывал о возникших внезапно новых обстоятельствах этого дела. Затем он повернулся к Кадфаэлю:
— Не передашь ли, брат, мои добрые пожелания Хью Берингару и не попросишь ли его приехать сюда, чтобы мы втроем кое-что обсудили? Если его не окажется на месте, вели кому-нибудь передать мою просьбу. Дело не терпит отлагательств, поэтому бери самого быстрого мула. Пока шериф своими ушами не услышит то, что стало известно нам, никто, даже брат Руалд, не должен об этом знать — таково мое мнение. Сулиен, ты больше не член нашего Ордена, но прошу тебя остаться пока здесь и повторить свой рассказ шерифу в моем присутствии.
Глава шестая
Кадфаэль нашел Хью Берингара в замке, в оружейной мастерской. Шериф сейчас постоянно находился здесь и в арсенале, производя учет вооружения, — в расчете на то, что его людям скоро придется сразиться с отрядами Джеффри де Мандевиля. Хью готов был выступить по первому зову короля. Но король Стефан редко призывал Хью к активным действиям, обычно дело ограничивалось одними приготовлениями. Однако Хью решил быть наготове, чтобы в течение нескольких часов можно было собрать отряд из лучших воинов. Он считал это своим моральным долгом, хотя не было никакой уверенности, что такой приказ будет дан шерифу графства, столь удаленного от районов, на которые совершались набеги. Само существование Джеффри де Мандевиля и ему подобных оскорбляло свойственное Хью стремление к порядку и побуждало к активным действиям во имя торжества закона.
Он кивком поздоровался с Кадфаэлем, но его внимание в этот момент было целиком сосредоточено на работе оружейника, который выковывал меч. Хью как-то рассеянно слушал Кадфаэля, когда тот передавал ему просьбу аббата как можно скорее явиться в обитель, но встрепенулся, услышав продолжение:
— Эта просьба связана с останками, найденными на Земле Горшечника. Ты сам убедишься, что дело принимает иной оборот.
Хью резко повернул голову и спросил:
— Что случилось?
— Ты сам все услышишь из первых уст, и это заставит тебя посмотреть на эту историю другими глазами. Как оказалось, Сулиен Блаунт принес из Рэмзи еще кое-что, кроме дурных вестей. Наш аббат желает, чтобы он при тебе повторил свой рассказ. Тут важно не упустить никаких подробностей. А ты наверняка уловишь все нюансы, и тогда мы вместе сможем все это обсудить. Заканчивай здесь, я пока попрошу конюха привести твоего коня.
По дороге в аббатство Кадфаэль все же рассказал Хью кое-какие новости — в виде вступления к самому главному.
— Могу пока сообщить тебе, — сказал он, — что Сулиен намерен вернуться к жизни в миру. Ты был прав, утверждая, что ему не пристало быть монахом. Он пришел к такому же выводу и заявил об этом, вернувшись сегодня из Лонгнера — наш настоятель позволил ему съездить туда на сутки.
— А Радульфус? — поинтересовался Хью.
— Думаю, он предвидел такой исход. Сулиен — славный малый, он искренне старался быть хорошим послушником, но теперь признался, что ушел в монастырь, руководствуясь отнюдь не духовными соображениями. Теперь он вернется к жизни, которая и была ему предназначена. Ты мог бы, кстати, взять Сулиена к себе в гарнизон — ведь, уйдя из монастыря, он должен будет найти себе дело по душе, а военная служба, сдается мне, как раз то, что ему нужно. Он отнюдь не бездельник и не станет просто так болтаться в маноре, который принадлежит теперь его брату.
— Тем более, — подхватил Хью, — что Юдо недавно женился, так что скоро у него появится наследник. Наверняка жена родит ему сыновей, и продолжение рода будет обеспечено. Так что младшему брату не на что будет рассчитывать. Да, ты прав, пожалуй: он статный молодой человек — высокий, со складной фигурой, и на лошади будет смотреться отлично.
— Его мать, конечно, будет рада возвращению младшего сына, — продолжал рассуждать Кадфаэль. — Судя по тому, что ты мне рассказал, у нее в жизни мало радостей. Наверняка Сулиен сможет многое для нее сделать.
Статный молодой человек все еще находился у аббата, когда в приемную вошел Хью, а следом за ним — Кадфаэль. Сулиен, напряженно выпрямившись, сидел на скамье у стены, внутренне собранный и готовый наконец закончить свою роль, которая пока была сыграна лишь наполовину.
— Сулиен Блаунт хочет сообщить вам нечто важное, — сказал аббат, обращаясь к шерифу, — он сам все расскажет Так будет лучше: вы сможете задать ему вопросы, которые мне не пришли в голову.
— Я не сомневаюсь в вашей проницательности, отец мой, — сказал Хью, усаживаясь спиной к окну, чтобы лучше видеть лицо Сулиена. Был первый час пополудни — самое светлое время короткого осеннего дня. — Но хорошо, что вы сразу же послали за мной, — продолжал он. — Как я догадываюсь, это связано с нашей находкой на Земле Горшечника? Я заключил это из слов Кадфаэля, но больше он ничего не сказал. Я тебя слушаю, Сулиен. Что ты хочешь мне сообщить?
Сулиен повторил то, что уже рассказывал аббату и Кадфаэлю. Его рассказ по части фактов ничем не отличался от предыдущего, но в то же время не был его дословным повторением. Сулиен сохранял непринужденную манеру и быстрый темп речи. Наконец он перевел дух и уже более спокойным тоном закончил:
— Так что теперь с Руалда должны быть сняты все подозрения. Разве за последние пятнадцать лет он ссорился с другой женщиной, кроме своей жены?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64