Что касается Сабины и Эйвис, их интересы, как нетрудно было догадаться, ограничивались исключительно нарядами и рукодельем. Несомненно, обе юные леди видели перед собой одну-единственную цель – удачное замужество.
– Она едва разговаривала с нами, – с обидой добавила Эйвис.
– Да, она целыми днями сидела в своей комнате, – кивнула Сабина.
– У нее была собственная комната?
Это обстоятельство меня удивило. Как правило, даже в состоятельных семействах незамужние девушки помещаются в общей спальне.
– Дом у меня просторный, – с гордостью изрек сэр Эдвин. – Так что я могу предоставить отдельные комнаты всем членам семьи. И Элизабет не стала исключением.
– Она бы ни за что не согласилась разделять с нами комнату, – заявила Сабина. – Скоро дошло до того, что она и видеть нас не желала. Если кто-нибудь из нас заходил к ней, она кричала, чтобы ее оставили в покое.
Девушка всхлипнула и едва слышно пробормотала:
– И иногда… она называла нас нехорошими словами.
– Да, она пренебрегала всеми существующими приличиями, – вставил сэр Эдвин. – Вела себя отнюдь не так, как приличествует девушке из хорошей семьи.
Старуха подалась вперед, и все взгляды вновь устремились на нее.
– Ненависть, которую Элизабет питала к нам, день ото дня становилась все более очевидной, – сообщила она. – За столом она не удостаивала нас даже словом. В конце концов заявила, что предпочитает обедать в своей комнате, и мы не стали этому противиться. Ее присутствие за столом было слишком тягостным для всех. Видите ли, мастер Шардлейк, слепые особенно чувствительны к окружающей их атмосфере, и я ощущала, как воздух вокруг Элизабет потемнел от ненависти. Она носила ненависть к приютившей ее семье в своей злобной душе.
– Однажды Элизабет меня ударила, – пожаловалась Сабина. – С приходом теплых дней она частенько сидела на скамейке в саду в полном одиночестве. Как-то раз, когда она сидела там и читала книгу, я подошла к ней и спросила, не поедет ли она с нами за город собирать цветы. И тут она захлопнула книгу и принялась бить меня по голове, осыпая ужасными словами. Я едва от нее убежала.
– Я собственными глазами наблюдал эту дикую сцену, – подтвердил сэр Эдвин. – Из окна своего кабинета я видел, как Элизабет набросилась на мою бедную дочь. После этого я велел ей отправиться в свою комнату и оставаться там до конца дня. Я должен был догадаться, что наказание, даже столь ничтожное, приведет к новой вспышке ярости. О, как я виню себя за недостаток предусмотрительности.
Неожиданно Эдвин уронил голову на руки.
– Мой Ральф, мой мальчик… – Голос его прервался. – Я видел, как он лежал здесь, мертвый, неподвижный.
Он несколько раз всхлипнул, и сердце мое болезненно сжалось.
Девушки вновь потупили взоры, пергаментное лицо старухи приняло скорбное выражение.
– Вы заставили нас вновь пережить те ужасные мгновения, мастер Шардлейк, – с укором произнесла она. – Сохраняй твердость духа, сын мой, – обратилась старуха к сэру Эдвину. – Расскажи ему о том, как Элизабет относилась к Ральфу.
Сэр Эдвин вытер лицо носовым платком, злобно сверкнул глазами на Джозефа, который, казалось, сам был близок к слезам, а потом перевел взгляд на меня.
– Я полагаю, поначалу Ральф вызывал у Элизабет большую симпатию, чем мои дочери, – произнес он. – Подобно ей, бедный мой мальчик был своенравен и не всегда считал нужным слушаться старших. Ему было приятно, что у него появилась новая сестра, и он всячески пытался завоевать ее дружбу. Как я уже сказал, поначалу они неплохо ладили: несколько раз вместе гуляли за городом, частенько играли в шахматы. А потом Элизабет прониклась к мальчику такой же неприязнью, как и ко всем нам. Как-то вечером, перед обедом, примерно через месяц после ее приезда, мы сидели в гостиной. Помню, Ральф попросил Элизабет сыграть с ним партию в шахматы. Она согласилась, хотя и с явной неохотой. Мальчик скоро начал выигрывать, ведь сообразительности ему было не занимать. Он взял слона Элизабет и произнес что-то вроде: «Ну, теперь этот слон не будет больше топтать моих солдат. Теперь я с ним разделаюсь». И тут вдруг Элизабет завопила как сумасшедшая, вскочила, опрокинула доску и изо всех сил ударила Ральфа по голове. Бедный мальчик залился слезами, а она убежала в свою комнату.
– Да, то был весьма неприятный случай, – проронила старуха.
– После этого мы посоветовали Ральфу держаться подальше от злобной девчонки, – продолжал сэр Эдвин. – Но мальчик любил проводить время в саду, как и Элизабет, которая постоянно сидела там с книгой. И он не желал отказываться от своих привычек. – Говорят, Элизабет лишилась рассудка, – процедила старуха. – Если она по-прежнему будет молчать, никто не узнает, почему она набросилась на мальчика в тот злополучный день, когда они оба сидели у колодца. Но я одно могу сказать с уверенностью: всеми ее поступками руководила зависть. Она буквально изводилась от зависти, сознавая, что ее кузины превосходят ее и по красоте, и по воспитанию. Она видела, что дом наш куда богаче и красивее дома ее родителей, и это пробуждало в ней злобу.
Старуха повернулась ко мне и веско проговорила:
– Я лучше всех других понимала, что творится у нее на душе, ощущала, как ненависть затмевает все прочие ее чувства. Ведь я все время сижу дома, в то время как Эдвин часто ездит по делам в Сити, а девочки проводят время в гостях.
Она помолчала и добавила с тяжким вздохом:
– Итак, мастер Шардлейк, вы знаете все о постигшем нас несчастье. И теперь вы по-прежнему сомневаетесь, что Элизабет столкнула Ральфа в колодец?
– В тот день вы были дома, сударыня? – спросил я, избегая прямого ответа.
– Да, я была в своей комнате. Нидлер вбежал ко мне и сообщил о случившемся. Это я приказала ему спуститься в колодец. И когда он поднял оттуда бедного Ральфа, я провела рукой по его лицу и поняла, что наш милый мальчик мертв.
При этих словах старуха взмахнула в воздухе иссохшими пальцами, словно вновь коснулась лица погибшего внука. Суровые черты ее на мгновение смягчились.
Я повернулся к девушкам.
– Юные леди, вы тоже полагаете, что вашего брата убила Элизабет?
– Да, сэр, – кивнула Эйвис.
– Я молю Господа о том, чтобы это оказалось неправдой, – добавила Сабина.
Она провела рукой по глазам и повернулась к старухе.
– Бабушка, перед глазами у меня все расплывается, – пожаловалась она. – Может, мне нельзя пользоваться белладонной?
– Не стоит отказываться от такого хорошего средства, дитя мое. Белладонна расширяет зрачки и делает твои глаза еще прекраснее. Думаю, тебе следует уменьшить дозу, только и всего.
Я с осуждением взглянул на старуху. Мне доводилось слышать, что капли белладонны применяются для расширения зрачков, и я всегда удивлялся безрассудству женщин, использующих столь опасную отраву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
– Она едва разговаривала с нами, – с обидой добавила Эйвис.
– Да, она целыми днями сидела в своей комнате, – кивнула Сабина.
– У нее была собственная комната?
Это обстоятельство меня удивило. Как правило, даже в состоятельных семействах незамужние девушки помещаются в общей спальне.
– Дом у меня просторный, – с гордостью изрек сэр Эдвин. – Так что я могу предоставить отдельные комнаты всем членам семьи. И Элизабет не стала исключением.
– Она бы ни за что не согласилась разделять с нами комнату, – заявила Сабина. – Скоро дошло до того, что она и видеть нас не желала. Если кто-нибудь из нас заходил к ней, она кричала, чтобы ее оставили в покое.
Девушка всхлипнула и едва слышно пробормотала:
– И иногда… она называла нас нехорошими словами.
– Да, она пренебрегала всеми существующими приличиями, – вставил сэр Эдвин. – Вела себя отнюдь не так, как приличествует девушке из хорошей семьи.
Старуха подалась вперед, и все взгляды вновь устремились на нее.
– Ненависть, которую Элизабет питала к нам, день ото дня становилась все более очевидной, – сообщила она. – За столом она не удостаивала нас даже словом. В конце концов заявила, что предпочитает обедать в своей комнате, и мы не стали этому противиться. Ее присутствие за столом было слишком тягостным для всех. Видите ли, мастер Шардлейк, слепые особенно чувствительны к окружающей их атмосфере, и я ощущала, как воздух вокруг Элизабет потемнел от ненависти. Она носила ненависть к приютившей ее семье в своей злобной душе.
– Однажды Элизабет меня ударила, – пожаловалась Сабина. – С приходом теплых дней она частенько сидела на скамейке в саду в полном одиночестве. Как-то раз, когда она сидела там и читала книгу, я подошла к ней и спросила, не поедет ли она с нами за город собирать цветы. И тут она захлопнула книгу и принялась бить меня по голове, осыпая ужасными словами. Я едва от нее убежала.
– Я собственными глазами наблюдал эту дикую сцену, – подтвердил сэр Эдвин. – Из окна своего кабинета я видел, как Элизабет набросилась на мою бедную дочь. После этого я велел ей отправиться в свою комнату и оставаться там до конца дня. Я должен был догадаться, что наказание, даже столь ничтожное, приведет к новой вспышке ярости. О, как я виню себя за недостаток предусмотрительности.
Неожиданно Эдвин уронил голову на руки.
– Мой Ральф, мой мальчик… – Голос его прервался. – Я видел, как он лежал здесь, мертвый, неподвижный.
Он несколько раз всхлипнул, и сердце мое болезненно сжалось.
Девушки вновь потупили взоры, пергаментное лицо старухи приняло скорбное выражение.
– Вы заставили нас вновь пережить те ужасные мгновения, мастер Шардлейк, – с укором произнесла она. – Сохраняй твердость духа, сын мой, – обратилась старуха к сэру Эдвину. – Расскажи ему о том, как Элизабет относилась к Ральфу.
Сэр Эдвин вытер лицо носовым платком, злобно сверкнул глазами на Джозефа, который, казалось, сам был близок к слезам, а потом перевел взгляд на меня.
– Я полагаю, поначалу Ральф вызывал у Элизабет большую симпатию, чем мои дочери, – произнес он. – Подобно ей, бедный мой мальчик был своенравен и не всегда считал нужным слушаться старших. Ему было приятно, что у него появилась новая сестра, и он всячески пытался завоевать ее дружбу. Как я уже сказал, поначалу они неплохо ладили: несколько раз вместе гуляли за городом, частенько играли в шахматы. А потом Элизабет прониклась к мальчику такой же неприязнью, как и ко всем нам. Как-то вечером, перед обедом, примерно через месяц после ее приезда, мы сидели в гостиной. Помню, Ральф попросил Элизабет сыграть с ним партию в шахматы. Она согласилась, хотя и с явной неохотой. Мальчик скоро начал выигрывать, ведь сообразительности ему было не занимать. Он взял слона Элизабет и произнес что-то вроде: «Ну, теперь этот слон не будет больше топтать моих солдат. Теперь я с ним разделаюсь». И тут вдруг Элизабет завопила как сумасшедшая, вскочила, опрокинула доску и изо всех сил ударила Ральфа по голове. Бедный мальчик залился слезами, а она убежала в свою комнату.
– Да, то был весьма неприятный случай, – проронила старуха.
– После этого мы посоветовали Ральфу держаться подальше от злобной девчонки, – продолжал сэр Эдвин. – Но мальчик любил проводить время в саду, как и Элизабет, которая постоянно сидела там с книгой. И он не желал отказываться от своих привычек. – Говорят, Элизабет лишилась рассудка, – процедила старуха. – Если она по-прежнему будет молчать, никто не узнает, почему она набросилась на мальчика в тот злополучный день, когда они оба сидели у колодца. Но я одно могу сказать с уверенностью: всеми ее поступками руководила зависть. Она буквально изводилась от зависти, сознавая, что ее кузины превосходят ее и по красоте, и по воспитанию. Она видела, что дом наш куда богаче и красивее дома ее родителей, и это пробуждало в ней злобу.
Старуха повернулась ко мне и веско проговорила:
– Я лучше всех других понимала, что творится у нее на душе, ощущала, как ненависть затмевает все прочие ее чувства. Ведь я все время сижу дома, в то время как Эдвин часто ездит по делам в Сити, а девочки проводят время в гостях.
Она помолчала и добавила с тяжким вздохом:
– Итак, мастер Шардлейк, вы знаете все о постигшем нас несчастье. И теперь вы по-прежнему сомневаетесь, что Элизабет столкнула Ральфа в колодец?
– В тот день вы были дома, сударыня? – спросил я, избегая прямого ответа.
– Да, я была в своей комнате. Нидлер вбежал ко мне и сообщил о случившемся. Это я приказала ему спуститься в колодец. И когда он поднял оттуда бедного Ральфа, я провела рукой по его лицу и поняла, что наш милый мальчик мертв.
При этих словах старуха взмахнула в воздухе иссохшими пальцами, словно вновь коснулась лица погибшего внука. Суровые черты ее на мгновение смягчились.
Я повернулся к девушкам.
– Юные леди, вы тоже полагаете, что вашего брата убила Элизабет?
– Да, сэр, – кивнула Эйвис.
– Я молю Господа о том, чтобы это оказалось неправдой, – добавила Сабина.
Она провела рукой по глазам и повернулась к старухе.
– Бабушка, перед глазами у меня все расплывается, – пожаловалась она. – Может, мне нельзя пользоваться белладонной?
– Не стоит отказываться от такого хорошего средства, дитя мое. Белладонна расширяет зрачки и делает твои глаза еще прекраснее. Думаю, тебе следует уменьшить дозу, только и всего.
Я с осуждением взглянул на старуху. Мне доводилось слышать, что капли белладонны применяются для расширения зрачков, и я всегда удивлялся безрассудству женщин, использующих столь опасную отраву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181