— Мне придется играть роль глуповатой женщины, которая влюбляется в неподходящего человека. В женатого мужчину.
— Тема не оригинальная, — заметила Лиззи. — Смею сказать, что наслышана о подобных сюжетах.
— Наверное, — улыбнулась Тедди. — Особа, которую я должна изображать, считает себя порядочной женщиной и до этого случая никогда не вступала в связь с женатым мужчиной. Но при первой же встрече между ними, как говорится, проскочила искра. Они чувствуют, что как бы предназначены друг для друга.
— Великая страсть?
— Как вы сказали? Великая страсть? Мне нравится. Видимо, так оно и было. Он для нее и в самом деле великая страсть, великая любовь всей ее жизни. Но они не свободны и не могут жить вместе.
— Потому что он женат? — спросила Элизабет, чувствуя, что пьеса начинает ее интересовать вопреки желанию.
— Точно. И вот моя предполагаемая героиня решает выбросить этого человека из головы и с этой целью уезжает в Америку, кажется, так. Там, вдали от родины, она встречает человека, которого знала раньше и с которым они теперь становятся близкими друзьями. Они много времени проводят вместе. Оба далеко от родного дома, и мужчина уехал в чужую страну, чтобы забыть о женщине, которую любил, но не мог сделать своей. Ни тот, ни другая не открывают имени тех, кого любили. Моя героиня возвращается на родину с намерением не встречаться с любимым человеком.
— Но встречается, — сказала Лиззи, и это прозвучало скорее как утверждение, а не вопрос.
— Да, встречается. Она не хотела, но это было неизбежно. Таков сюжет, вы понимаете.
— Чему быть, того не миновать, — пробормотала Лиззи, начиная понимать, что к чему.
— Их связь продолжается несколько лет. Тайные отношения, которые она скрывает даже от самых близких друзей.
— Это, должно быть, очень трудно.
— Все во имя любви. — Тедди пожала плечами. — Совсем не та жизнь, которой она хотела. Он не собирается оставлять жену, а она об этом не просит. Моя героиня считает, что джентльмен любит свою законную жену, но другой любовью.
Сердце у Лиззи заколотилось гулко и часто.
— Это чувство нельзя назвать великой страстью?
— Нельзя. — Тедди помотала головой из стороны в сторону. — Однако оно важно и необходимо для него.
Свою жену и ее семью он знал всю жизнь. Во всяком случае, джентльмен умирает, и моя героиня остается в одиночестве, у нее есть только воспоминания о большой любви, о которых она никому не может поведать.
— Это очень печальная пьеса. — Элизабет встала, чувствуя, что ее охватывает непонятный страх. — Не знаю, хочется ли мне услышать остальное, и не уверена, что мне это нравится.
— Это и в самом деле еще не конец. — Тедди тоже встала. — Моя героиня случайно встречается со своим другом — с кем познакомилась в Америке. И здесь сюжет пьесы делает резкий поворот. Выясняется, что женщина, которую он любит, но с которой не мог быть вместе, была замужем за тем джентльменом, которого любит моя героиня.
— В самом деле резкий поворот, — сказала Лиззи. — И что далее?
— Кажется, жена узнала о другой женщине, но незадолго до смерти мужа, слишком поздно, чтобы выяснять с ним отношения по этому поводу. А друг понимает это дело так, что если муж нашел любовь всей своей жизни, то и она вправе обрести свою истинную любовь. Обрести душевный мир.
Элизабет с трудом проглотила комок в горле.
— И она его обрела?
— Не знаю. Пьеса еще не дописана.
Глаза двух женщин встретились, обе, казалось, бесконечно долго стояли и смотрели одна на другую, хотя прошла всего какая-нибудь минута. Первой очнулась Тедди:
— Мне пора. Я и так уже опоздала на примерку костюма.
— Вы будете играть в пьесе?
— Пока не знаю, Вы же сами сказали, что она очень печальна.
— Да, мне очень жаль. И вашу героиню, и мужа.
— Не стоит так уж огорчаться, ведь это всего лишь пьеса. — Тедди снова пристально посмотрела на Лиззи. — Если вы позволите дать вам совет, Элизабет, то я скажу, что Ники очень хороший человек. Не теряйте его снова.
— Я и не намерена. — Элизабет заставила себя улыбнуться. — Благодарю вас.
— Я желаю вам обоим всего наилучшего, — сказала Тедди, направляясь к двери, задержалась возле нее и добавила: — Она не винила мужа, поймите, и жену тоже, я говорю, само собой, о своей героине. Она была просто благодарна за то счастье, которое делила с любимым человеком.
У Элизабет от волнения так пересохло во рту, что она с трудом выговорила:
— А что с ней будет дальше?
— Она пойдет своим путем. Одна.
— Смею предположить, что в зрительном зале у всех глаза будут на мокром месте. — Элизабет с трудом справлялась со своими собственными эмоциями. — Я плохо знаю театр, но мне кажется, зрители предпочитают, чтобы в конце пьесы героиня нашла свое счастье. Со мной, во всяком случае, бывало именно так.
— О, дорогая моя Элизабет, мне следовало упомянуть об этом раньше. Моя роль — вовсе не роль главной героини. Это роль второго плана, а главные персонажи — друг и жена.
Она кивнула на прощание и ушла.
Элизабет опустилась на диван и дала волю слезам.
Можно ли и вправду обрести мир и покой?
Вероятно, но в эти минуты она не чувствовала, что на нее снизошли спокойствие и безмятежность. Не ощущала великого душевного покоя. Только огромную печаль и глубокое раскаяние.
Было, разумеется, некое утешение в том, что Чарлз обрел свою великую любовь, радость и счастье, которых не узнал с ней.
Может, и ей удастся обрести свое счастье благодаря тем волшебным чарам, которые витают в воздухе в это особое время года.
В Рождество возможно все.
Глава 18
Эффингтон-Хаус принял тот праздничный вид, какой принимал всегда в это время года. Ветвями падуба, плюща и лавра были украшены все балюстрады, все притолоки и оконные рамы. Ни один уголок не был забыт. А гости рождественского бала украсили себя не менее тщательно и в своем радостном, праздничном настроении прекрасно сочетались с рождественским убранством дома.
Элизабет, охваченная тревожными предчувствиями, тем не менее ощущала обаяние смешанного аромата вечнозеленой листвы и пряников с имбирем, которым полон был весь дом. Это дух нынешних Святок, сомнений быть не может.
Кристофер и Адам вместе со своими двоюродными братьями и сестрами, а также со старшими родственниками провели первую половину дня, украшая Эффингтон-Хаус, как это всегда делалось двадцать четвертого декабря с незапамятных времен. Элизабет, понятно, помнила это с детских лет.
По традиции утро началось с того, что довольно большая компания во главе с Джонатоном отправилась на ковент-гарденский рынок, чтобы выбрать там три самые большие и пушистые елки, которые потом доставлялись домой, в Эффингтон-Хаус. Две из них, украшенные стеклянными елочными игрушками и ленточками, устанавливали по обеим сторонам широкой двери, ведущей в бальный зал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66