И твое благополучие целиком зависит от моего к тебе расположения… которого ты умудрился полностью лишиться, Эстебан. Мое терпение и теплые чувства иссякли, превратились в ничто.
Эстебан в поисках поддержки покосился на мать, но та виновато потупилась. Эстебан надменно выпрямился и процедил:
– И на каких же условиях ты согласишься вернуть мне свое расположение?
– Прежде всего ты вернешься в столицу и будешь делать все, чтобы не опозорить нашу фамилию. Оставишь мысли о мести Гарету Доусону. Насколько я понимаю, ты и так успел ранить его не менее тяжко. Я уповаю лишь на то, что его рана не слишком опасна…
– Тогда как я уповал лишь на то, что попаду ему прямо в сердце, но. выходит, молился зря! Не бойся, твой разлюбезный техасец жив-здоров… по крайней мере настолько, что сумел взвалить меня на коня и привязать к седлу! Да, мы можем быть уверены, что Гарет Доусон полон сил и отлично…
– И останется таким впредь, Эстебан. – А как насчет сучки Родриго?
– Она уехала с ним по собственной воле. Могу лишь предполагать, что ей предоставилась возможность выбора, и она отдала предпочтение Гарету… – И повела себя как настоящая дура. Она еще пожалеет. – Если она и сделает что, то не в результате твоих действий
– Стало быть, мне и ее отыскать запрещается?
– Совершенно верно.
– А если я не послушаюсь?
– Тогда ты лишишься не только права носить имя Аррикальдов, но и нашей финансовой помощи. Я не позволю нанести урон фамильной чести. Это последнее предупреждение, Эстебан. Ты – мой сын, но я скорее забуду об этом, нежели позволю твоим действиям навлечь позор и унижение на этот дом. Ты понял, что я сейчас сказал?
– Я отлично все понял, – процедил Эстебан. – Ты выбрал не своего сына, а сына своего дружка, Джонатана Доусона.
– Коль тебе угодно – понимай мои слова так. Дело твое. Но ответа я требую сейчас же, немедленно. Что скажешь, Эстебан?
– Да разве у меня есть выбор, отец? – рассмеялся он. – Конечно, я подчинюсь. Как только поправлюсь, помчусь прямиком в столицу и буду трудиться во славу отечества, заслужу похвалу президента и прославлю имя Аррикальдов.
– Я требую от тебя всего лишь честной службы.
– Еще бы, еще бы, отец.
– И ты, сын мой, знаешь, что я всегда желаю тебе добра.
– И в твоих пожеланиях нет места потаскухе Родриго…
– Только если она сама выберет тебя.
– Но как она это сделает, сидя в Техасе?
– Значит, тебе следует просто выбросить ее из головы.
– Безусловно, отец. Ну а теперь я бы хотел вернуться в постель.
– Мудрое решение, сын.
Донна Тереза была тут как тут – подхватила сына за талию, и Эстебан чуть было не отпихнул ее. Ему никто не нужен… никто! Но он заставил себя сдержаться. Ибо именно сейчас он нуждался в помощи. Надо же, угодить в такие сети – проклятая рана! Но скоро, он поправится и, как требует отец, уедет в столицу. Там он доберется до самых верхов, займет важный пост при президенте – а тогда увидим, кто прав. Тогда он всем покажет…
На тонких губах заиграла зловещая улыбка – однако мать приняла ее за добрый знак.
– Спасибо, мама. Большое спасибо.
Опираясь на мать, Эстебан направился наверх, чувствуя спиной недоверчивый взгляд отца. Чертыхнувшись про себя, он расправил плечи и постарался шагать как можно тверже. Во всем, во всем, что случилось, виновата Анжелика!.. Стычка с Гаретом Доусоном, ранение, отцовский гнев – ив результате его загнали в угол! Но больше всего он злился на то, что, несмотря на все невзгоды, по-прежнему сходит с ума по маленькой шлюшке.
Анжелика стащила с себя накидку и положила ее на седло. Было слишком жарко. Пошел уже третий день, как они покинули Реал-дель-Монте. И, слава Богу, почти все это время дорога шла в предгорьях, где можно было укрыться или в тени росших вдоль дороги деревьев, или под горны– ми склонами. А теперь им предстояло ехать по пустынной долине – целиком во власти жестокого солнца.
Внезапное движение привлекло ее внимание, и сердце болезненно сжалось при виде неловкой, напряженной позы Гарета. Было очевидно, что с каждым часом ему становилось все труднее держаться в седле. Состояние его все ухудшалось, лицо искажала ставшая привычной страдальческая гримаса.
Анжелика с трудом проглотила тугой комок страха. Возникшая между ними стена отчуждения все разрасталась, она ощущалась почти физически. Из взгляда Гарета бесследно исчезли тепло и ласка. Их сменили настороженность и недоверие, ранившие ее до глубины души. Она чувствовала себя, как в клетке: Гарет не скрывал, что боится хоть на миг оставить ее без присмотра.
Он ее и близко не подпускал к своей ране, хотя сам едва ли справлялся с уходом. Анжелика видела, что рана болит все сильнее, и, не без основания, опасалась заражения крови. Гарет все с большим трудом двигался и от малейшего усилия обливался холодным потом. Дошло до того, что он едва мог сам вскочить в седло или спешиться. – и все равно техасец не давал себе поблажки.
Анжелика тревожилась все больше и больше. Несмотря на то что они ни разу не занимались любовью со дня отъезда, Гарет каждый вечер упрямо стелил одеяла рядом Анжелика спала, крепко прижатая к его груди властной рукой. Но сегодня он весь горел. По мере того как дело близилось к полудню, лихорадка явно усиливалась – а вместе с ней и тревога Анжелики, которая больше не в силах была хранить молчание.
– Гарет, тебе совсем плохо. Может, сделаем привал? Воспаленные глаза с трудом сфокусировались на ее лице.
– Я здоров.
– Неправда! Ты же чуть с лошади не падаешь! Ну зачем ты упрямишься?! Почему не позволишь мне тебе помочь?
– Мне не нужна твоя помощь, Анжелика! – прищурился Доусон. – Мне почему-то кажется, что твоя единственная цель – удрать в Реал-дель-Монте Я ведь уже сослужил тебе немалую службу, верно? Теперь больше можно не бояться Эстебана Аррикальда. Твой брат получил достаточно денег на лечение, и если ты подсуетишься и вернешься вовремя – запросто сможешь отправиться с семьей в столицу. Вот уж будет для тебя приключение что надо – верно, Анжелика? Куда веселее, чем тащиться со мной к черту на рога и иметь в перспективе дни, полные тяжкого труда, и ночи, полные моих навязчивых приставаний. Тебе просто не повезло, что Эстебан промахнулся. Тогда бы ты получила полную свободу! Но этого не случилось, и придется тебе выполнить свою часть сделки.
– Гарет, ты ошибаешься, – растерянно возразила Анжелика – для нее эти обвинения явились полной неожиданностью. – Я и не думала…
– Милая, да ведь то, что ты «думала», меня совершенно не волнует! – издевательски прохрипел Гарет и продолжал все более невнятно: – Я все равно заставлю тебя выполнить условия нашего соглашения.
– Неужели ты так уверен, что я собираюсь сбежать?
– Сейчас, Анжелика, я вообще не уверен ни в чем и ни в ком – а в особенности в тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Эстебан в поисках поддержки покосился на мать, но та виновато потупилась. Эстебан надменно выпрямился и процедил:
– И на каких же условиях ты согласишься вернуть мне свое расположение?
– Прежде всего ты вернешься в столицу и будешь делать все, чтобы не опозорить нашу фамилию. Оставишь мысли о мести Гарету Доусону. Насколько я понимаю, ты и так успел ранить его не менее тяжко. Я уповаю лишь на то, что его рана не слишком опасна…
– Тогда как я уповал лишь на то, что попаду ему прямо в сердце, но. выходит, молился зря! Не бойся, твой разлюбезный техасец жив-здоров… по крайней мере настолько, что сумел взвалить меня на коня и привязать к седлу! Да, мы можем быть уверены, что Гарет Доусон полон сил и отлично…
– И останется таким впредь, Эстебан. – А как насчет сучки Родриго?
– Она уехала с ним по собственной воле. Могу лишь предполагать, что ей предоставилась возможность выбора, и она отдала предпочтение Гарету… – И повела себя как настоящая дура. Она еще пожалеет. – Если она и сделает что, то не в результате твоих действий
– Стало быть, мне и ее отыскать запрещается?
– Совершенно верно.
– А если я не послушаюсь?
– Тогда ты лишишься не только права носить имя Аррикальдов, но и нашей финансовой помощи. Я не позволю нанести урон фамильной чести. Это последнее предупреждение, Эстебан. Ты – мой сын, но я скорее забуду об этом, нежели позволю твоим действиям навлечь позор и унижение на этот дом. Ты понял, что я сейчас сказал?
– Я отлично все понял, – процедил Эстебан. – Ты выбрал не своего сына, а сына своего дружка, Джонатана Доусона.
– Коль тебе угодно – понимай мои слова так. Дело твое. Но ответа я требую сейчас же, немедленно. Что скажешь, Эстебан?
– Да разве у меня есть выбор, отец? – рассмеялся он. – Конечно, я подчинюсь. Как только поправлюсь, помчусь прямиком в столицу и буду трудиться во славу отечества, заслужу похвалу президента и прославлю имя Аррикальдов.
– Я требую от тебя всего лишь честной службы.
– Еще бы, еще бы, отец.
– И ты, сын мой, знаешь, что я всегда желаю тебе добра.
– И в твоих пожеланиях нет места потаскухе Родриго…
– Только если она сама выберет тебя.
– Но как она это сделает, сидя в Техасе?
– Значит, тебе следует просто выбросить ее из головы.
– Безусловно, отец. Ну а теперь я бы хотел вернуться в постель.
– Мудрое решение, сын.
Донна Тереза была тут как тут – подхватила сына за талию, и Эстебан чуть было не отпихнул ее. Ему никто не нужен… никто! Но он заставил себя сдержаться. Ибо именно сейчас он нуждался в помощи. Надо же, угодить в такие сети – проклятая рана! Но скоро, он поправится и, как требует отец, уедет в столицу. Там он доберется до самых верхов, займет важный пост при президенте – а тогда увидим, кто прав. Тогда он всем покажет…
На тонких губах заиграла зловещая улыбка – однако мать приняла ее за добрый знак.
– Спасибо, мама. Большое спасибо.
Опираясь на мать, Эстебан направился наверх, чувствуя спиной недоверчивый взгляд отца. Чертыхнувшись про себя, он расправил плечи и постарался шагать как можно тверже. Во всем, во всем, что случилось, виновата Анжелика!.. Стычка с Гаретом Доусоном, ранение, отцовский гнев – ив результате его загнали в угол! Но больше всего он злился на то, что, несмотря на все невзгоды, по-прежнему сходит с ума по маленькой шлюшке.
Анжелика стащила с себя накидку и положила ее на седло. Было слишком жарко. Пошел уже третий день, как они покинули Реал-дель-Монте. И, слава Богу, почти все это время дорога шла в предгорьях, где можно было укрыться или в тени росших вдоль дороги деревьев, или под горны– ми склонами. А теперь им предстояло ехать по пустынной долине – целиком во власти жестокого солнца.
Внезапное движение привлекло ее внимание, и сердце болезненно сжалось при виде неловкой, напряженной позы Гарета. Было очевидно, что с каждым часом ему становилось все труднее держаться в седле. Состояние его все ухудшалось, лицо искажала ставшая привычной страдальческая гримаса.
Анжелика с трудом проглотила тугой комок страха. Возникшая между ними стена отчуждения все разрасталась, она ощущалась почти физически. Из взгляда Гарета бесследно исчезли тепло и ласка. Их сменили настороженность и недоверие, ранившие ее до глубины души. Она чувствовала себя, как в клетке: Гарет не скрывал, что боится хоть на миг оставить ее без присмотра.
Он ее и близко не подпускал к своей ране, хотя сам едва ли справлялся с уходом. Анжелика видела, что рана болит все сильнее, и, не без основания, опасалась заражения крови. Гарет все с большим трудом двигался и от малейшего усилия обливался холодным потом. Дошло до того, что он едва мог сам вскочить в седло или спешиться. – и все равно техасец не давал себе поблажки.
Анжелика тревожилась все больше и больше. Несмотря на то что они ни разу не занимались любовью со дня отъезда, Гарет каждый вечер упрямо стелил одеяла рядом Анжелика спала, крепко прижатая к его груди властной рукой. Но сегодня он весь горел. По мере того как дело близилось к полудню, лихорадка явно усиливалась – а вместе с ней и тревога Анжелики, которая больше не в силах была хранить молчание.
– Гарет, тебе совсем плохо. Может, сделаем привал? Воспаленные глаза с трудом сфокусировались на ее лице.
– Я здоров.
– Неправда! Ты же чуть с лошади не падаешь! Ну зачем ты упрямишься?! Почему не позволишь мне тебе помочь?
– Мне не нужна твоя помощь, Анжелика! – прищурился Доусон. – Мне почему-то кажется, что твоя единственная цель – удрать в Реал-дель-Монте Я ведь уже сослужил тебе немалую службу, верно? Теперь больше можно не бояться Эстебана Аррикальда. Твой брат получил достаточно денег на лечение, и если ты подсуетишься и вернешься вовремя – запросто сможешь отправиться с семьей в столицу. Вот уж будет для тебя приключение что надо – верно, Анжелика? Куда веселее, чем тащиться со мной к черту на рога и иметь в перспективе дни, полные тяжкого труда, и ночи, полные моих навязчивых приставаний. Тебе просто не повезло, что Эстебан промахнулся. Тогда бы ты получила полную свободу! Но этого не случилось, и придется тебе выполнить свою часть сделки.
– Гарет, ты ошибаешься, – растерянно возразила Анжелика – для нее эти обвинения явились полной неожиданностью. – Я и не думала…
– Милая, да ведь то, что ты «думала», меня совершенно не волнует! – издевательски прохрипел Гарет и продолжал все более невнятно: – Я все равно заставлю тебя выполнить условия нашего соглашения.
– Неужели ты так уверен, что я собираюсь сбежать?
– Сейчас, Анжелика, я вообще не уверен ни в чем и ни в ком – а в особенности в тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117