На скулах Гибсона заиграли желваки, взгляд стал жестким, и он едва заметно кивнул:
— Я присоединюсь к команде.
— Надо добавить: капитан.
— Капитан.
Дерек помолчал, грудь его тяжело вздымалась, наконец, ровным голосом распорядился:
— Перенесите свои вещи в матросский кубрик. А пока будете собираться, скажите Джи… мисс Хейг, чтобы она зашла ко мне.
Гибсон не двинулся с места.
— Это приказ, Гибсон.
Долгое, пожалуй, слишком долгое молчание в ответ. И, наконец:
— Есть, капитан.
Дерек остался один и стал ждать.
Джиллиан подошла к двери капитанской каюты, и какое-то время постояла, собираясь с силами и пытаясь унять начавшуюся дрожь. Это был действительно страшно трудный день, наполненный малоприятными событиями. Пару минут назад Кристофер сообщил, что ему приказано присоединиться к команде корабля, и это явилось для нее абсолютной неожиданностью. Кроме того, Джиллиан не могла отделаться от предчувствия, что у Дерека в запасе есть еще несколько сюрпризов. Иначе, зачем он приглашает ее к себе?
Джиллиан подняла руку, чтобы постучать, и испуганно вздрогнула, когда дверь резко распахнулась и на нее уставились холодные бездонно-черные глаза капитана. Джиллиан шагнула в каюту и ахнула — на щеке Дерека змеился вспухший багровый рубец. Она невольно протянула руку, чтобы коснуться его, но Дерек резко дернул головой.
Хриплый звук своего собственного голоса поразил Джиллиан, когда она нарушила повисшее в каюте напряженное и тягостное молчание:
— Ты сильно поранил лицо. — Дерек холодно посмотрел на нее:
— Печать горького разочарования. — Джиллиан, смущенная его словами, ничего не ответила, и он продолжил: — Через неделю мы приходим на Ямайку. Я уже распорядился, чтобы Гибсон до конца плавания занял место Стайлза. Так что за вашей сестрой некому будет присматривать… А поскольку здоровье сестры всегда составляло главную вашу заботу, я освобождаю вас от выполнения условий нашей сделки, чтобы вы могли все свое время посвятить уходу за ней. — Дерек поднял с пола маленький саквояж, который сегодня утром он со злостью зашвырнул в угол, и протянул ей: — На этом все. Вы можете оставаться в соседней каюте до конца плавания. На Ямайке вы присоединитесь к остальным ссыльным. — Дерек помолчал, потом, сжав ее руку, добавил: — Есть лишь одно условие, которое вы должны соблюдать неукоснительно: никаких посетителей в каюте быть не должно. Если я узнаю, что какой-нибудь мужчина — любой мужчина — переступил порог вашей каюты, вы со своей сестрой немедленно вернетесь обратно в трюм. Это понятно?
Джиллиан молча кивнула.
Дерек отпустил ее руку.
— Можете идти.
Джиллиан не могла сдвинуться с места.
Дерек повернулся к ней спиной, не оставив ей выбора.
Как будто у нее когда-нибудь был выбор.
Глава 10
Торжественный ритмичный грохот барабанов эхом разносился в безветренном тропическом воздухе. Летел и летел в ночи призыв к богу Пуку. С шипением и потрескиванием в непроглядную черноту ночи рвались яркие языки пламени. Огромный костер, разожженный. посредине поляны, освещал неверным светом застывшие в разных позах нагие черные тела. Пламя взметнулось вверх, и танцоры тесным кольцом окружили костер. Двигаясь в такт чувственному барабанному ритму, они падали на землю и вскакивали на ноги, раскачивались из стороны в сторону, шумно и часто дыша. Ритмичное притопывание их ног и резкие лающие вскрики составляли вместе некий многоголосый хор. Звуки летели в небо и терялись в густой листве деревьев.
Гипнотический ритм барабанного боя убыстрялся и убыстрялся, становясь, все более необузданным. Подчиняясь ему, танцоры завертелись с нарастающей одержимостью, как будто стремились слиться с грохочущим ритмом, от которого воспламенялись кровь и сердца. Наконец барабаны просто обезумели, доводя танцоров до полного экстаза.
Резкие вскрики теперь не смолкали, временами поднимаясь до какого-то варварского крещендо. Танцоры вошли в транс, они бешено раскачивались из стороны в сторону, извивались, бились в конвульсиях, кружились на месте в исступленном неистовстве. Одно за другим черные тела валились на землю и лежали в оцепенении, чуть подергиваясь и невнятно бормоча на своем дикарском наречии. Их души бродили в полумраке безымянной долины духов, принесенные туда колдовскими чарами.
Эммалина с разгоряченным лицом стояла в темноте и не отрывала блестящих от возбуждения глаз от экзотического действа, что разворачивалось перед ней. Полностью захваченная происходящим, она машинально раскачивалась в такт ритмичным движениям слабо освещенных пламенем костра обнаженных танцоров. Рокот барабанов не умолкал, и новые танцоры впрыгивали в круг вместо упавших.
У Эммалины перехватило дыхание, и она застыла как вкопанная, когда из хижины вышел и встал на дальнем краю поляны новый танцор. Ее глаза вспыхнули от предвкушения необычайного зрелища, когда высокорослый, широкоплечий негр львиным прыжком влетел в самую гущу извивающихся под бешеный грохот барабанов тел. Его могучее тело мгновенно задергалось в том же сумасшедшем ритме, плоское широкоскулое лицо исказила гримаса упоения. Он вытаращил глаза, страшно вращая белками и содрогаясь в диком, все убыстряющемся ритме. Танцоры вокруг него падали и падали, а черный гигант продолжал пляску, и этому, казалось, не будет конца… Гипнотический ритм полностью завладел им, скручивал его тело, кидал из стороны в сторону, вертел волчком вокруг костра. Наконец негр издал дикий вопль, вложив в него всего себя, и рухнул на землю. Барабаны мгновенно смолкли. Эммалина, доведенная до исступления, выскочила на поляну. Расталкивая негров, она протиснулась к лежащему танцору и схватила его за руку, требуя внимания. Глаза негра оставались закрытыми, и он все никак не мог отдышаться. Черное, блестящее от пота тело бессильно раскинулось по земле. И тут Эммалина почувствовала, как сквозь нее прошла мощная волна экстаза, и дрожащим голосом проговорила:
— Уильям Гну, скажи мне! О, скажи мне, что ты видишь! — Она всунула ему в руку кожаную плеть, с которой никогда не расставалась, и сомкнула длинные трясущиеся пальцы вокруг привязанного к рукоятке грубо вырезанного амулета. — Ты дал мне этот амулет для моего любовника и сказал, что он приведет его обратно ко мне. Ты дал мне силу касаться его мыслью, как бы далеко он ни был. Но теперь он совсем близко. Я чувствую это. Скажи мне… скажи, что ты видишь.
Эммалина впилась взглядом в широкое лицо негра. Глаза его чуть приоткрылись. Она терпеливо ждала и, наконец, увидела, как его рука судорожно стиснула амулет. Она снова попросила:
— Ну, скажи мне, Уильям Гну, скажи мне.
— Эта человек… он быть от дьявол.
— Нет… нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111