Джереми не поверил в придуманную Мэг историю так же легко, как остальные, и вскоре перевел разговор на другую тему. Мэг поняла, что с ним придется объясняться позже.
Джереми и Лора, повинуясь желанию Мэг, почти не говорили о завтрашнем событии, зато успокоить близнецов оказалось отнюдь не так просто. Когда Мэг со смехом отказалась отвечать на их вопросы, заявив, что все должно стать для них сюрпризом, они предались фантазиям, где было полно пирожных и мороженого, золотых тарелок и драгоценностей, резвых лошадей — по полудюжине на каждого.
Когда их наконец удалось загнать в постель, Мэг потерла раскалывающиеся виски, моля Бога о том, чтобы дети не оказались слишком разочарованы тем, что их ждет на самом деле. Она надеялась, что у них и впрямь будут пирожные и мороженое — во всяком случае, по праздникам.
А теперь предстояло объясниться с Джереми.
Он увлек ее в неуютную холодную гостиную, оставив Лору штопать чулки в тусклом свете сальной свечи: не могли же они идти в церковь в дырявых чулках.
Мэг повторила ему историю, которая уже приобрела в ее устах некоторую стройность: она познакомилась с графом у Рэмилли; узнав о ее бедственном положении, он сделал ей предложение, а она с восторгом воспользовалась возможностью удачно выйти замуж.
— Но, Мэг, почему в такой спешке? — удивленно спросил Джереми, очень похожий в этот момент на отца, когда тот бывал строг.
Боже милосердный! Могла ли она когда-нибудь представить, что вынуждена будет выйти замуж? С пылающими щеками Мэг рассказала брату о бабушке графа.
— Господи, Мэг! Да он, наверное, полоумный, если мог забыть такое важное обещание, а теперь пытается устроить все второпях!
— Если человек держит слово, это не значит, что он полоумный.
— Конечно, нет, но все равно…
— Все равно я собираюсь выйти за него.
— Но ты отдаешь себе отчет в том, что недостаточно хорошо его знаешь? Думаю, ты поступаешь неблагоразумно.
Мэг напомнила себе, что брату неизвестна ужасная альтернатива.
— Определенный риск, конечно, есть, Джереми. Однако если я в последний момент передумаю, не поздно будет и отказаться.
— Я пойду с тобой. — Лицо Джереми приняло непреклонно решительное выражение.
— Ну разумеется! Неужели ты думаешь, что я буду венчаться в отсутствие своей семьи?
Это, судя по всему, успокоило его, но, возвращаясь к учебникам, он продолжал бормотать: «По-моему, все-таки это очень подозрительно».
Мэг вынуждена была признать про себя, что так оно и есть. Однако она отогнал а тревожные мысли и пошла помогать Лоре со штопкой. У нее все-таки была еще гордость, и она не могла позволить братьям и сестрам выглядеть нищими, каковыми они, в сущности, и являлись. К тому времени, Когда одежда была насколько возможно приведена в порядок, у нее ломило спину и болели глаза — работать пришлось дочти в темноте.
Восковые свечи. Безусловно, у графа свечи восковые. И даст Бог, он позаботится о том, чтобы можно было выбросить эти штопаные-перештопанные чулки…
— А теперь ты!
— Что — я? — Мэг подняла голову и посмотрела на сестру, стараясь скрыть усталость.
— Что ты наденешь на собственную свадьбу?
— Это не важно.
— Не важно? Чушь. Давай проверим твой гардероб!
— Не думаю, что по мановению волшебной палочки в моем гардеробе вдруг появится подходящее платье. Все, что у меня есть, — эти платья, предназначенные для гувернантки, служащей в очень строгом доме.
— Что-нибудь там все же должно найтись. Пошли! Спустя несколько минут Лора, хмурясь, перебирала вещи в открытом платяном шкафу Мэг.
— Но ты ведь всегда можешь попросить эту каменную штуку — прошептала она.
— Что?
Лора обернулась:
— Ну эту, волшебную Шилу.
— Шилу-ма-гиг. — Мэг вытащила сестру в коридор. — Я не была уверена, что ты о ней знаешь.
— Мне мама ее показывала. — Лора пожала плечами. — Она утверждала, что фигурка обладает сверхъестественной силой, но сколько я ни пробовала так и сяк, — ничего не выходило. А вот у тебя получилось — так мама сказала. Поэтому ты могла бы…
— Нет! Это опасно, Лора. И уж точно ее нельзя использовать но ничтожным поводам.
— Подвенечное платье не ничтожный повод!
Мэг улыбнулась: как юна еще ее сестренка и как права была она сама, приняв свое решение!
— Лора, Шила за все требует расплаты. И это будет слишком большая цена за какую-то модную вещицу. Знай это к больше никогда мне такого не предлагай.
— Ну ладно. — Казалось, Лора хотела еще что-то добавить, но послушно замолчала и продолжила осмотр гардероба. — Все ужасно унылое.
— Подходящее для гувернантки и очень практичное.
Лора вытащила бледно-голубое платье:
— Придется надеть это.
— Хорошо, — не задумываясь согласилась Мэг. Это был ее лучший воскресный наряд — саржевое выходное платье с темно-синей окантовкой.
— Хотя для графини оно слишком простое, — заметила Лора, кладя платье на стул. — Можно пришить другую отделку…
— О нет! Уверена, граф с удовольствием купит мне новую одежду, приличествующую моему новому положению.
— Но…
— Нет. Ложись спать.
Они помогли друг другу раздеться, при этом Мэг то и дело вздыхала: она была готова выйти замуж за эксцентричного графа, но совершенно не подумала о том, что самой предстоит стать графиней. Почему это казалось ей таким ужасным, она не могла бы сказать; просто она была совершенно неподходящей для этой роли фигурой.
Распустив волосы, Мэг стала рассматривать себя в зеркале. Разве у графини не должны быть точеный носик и длинная лебединая шея? Зато она будет преданной женой — вот лучшее, что она может предложить графу.
Нижнее белье! Она забыла о белье!
…В те годы, что служила в семействе Рэмилли, Мэг привыкла к тихим домашним вечерам. Наверное, кто-то находил семейство Рэмилли нелюдимым, а Мэг считала их просто кроткими, спокойными людьми. И если она в конце концов все же оставила службу у них, то главным образом потому, что нужно было что-то делать с безумным хаосом, царившим в ее собственном доме. Она нежно любила свою семью, но ее приводили в смятение постоянный беспорядок и беспечное отношение родителей ко всем делам.
У Рэмилли в доме все было идеально организовано. Это была серьезная и добрая семья, дети хорошо воспитаны, слуги добросовестны. Как только ее подопечные ложились спать, Мэг, как правило, проводила вечера мирно и спокойно в собственной комнате. Часто она читала или писала письма домой. Но много времени посвящала также вышиванию и плетению кружев — умиротворяющим, требующим старания занятиям, приносившим ей много радости.
В какой-то момент, когда ей надоело обвязывать кружевами носовые платочки и плести скромную тесьму к платьям прислуги, она начала украшать свое простое нижнее белье. Началось все с нескольких весенних цветков, вышитых на сорочках и ночных рубашках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96