Можно ломать голову над чем-то, никак не находя решения, и запутаться потом до такой степени, что вообще уже не знаешь, над чем ты ломаешь голову, даже не представляешь, о чем думать и что думать об этом! А затем наступает перелом, кризис, и все становится совершенно ясным!
— Такое происходит со всеми.
— Я так долго пытался выяснить, что за чувство испытываю к тебе, и не привело ни к чему. Но стоило мне подумать о том, что эти ублюдки хотят напасть на тебя, пока ты спишь, как пропала всякая нерешительность, неопределенность. Я боялся за тебя так же, как за братьев. Я знаю, что когда-нибудь мне придется расстаться с ними, я их отпущу, но я никогда не смогу отпустить тебя! Даже если я не нужен тебе так же сильно, как ты мне, я все равно никогда не захочу отказаться от тебя, отпустить тебя!
— Женщине нравится знать, что она что-то значит для своего мужа, — сказала Роза, еще сильнее прижимаясь к нему.
Джордж сел и немного отодвинулся, чтобы лучше видеть лицо Розы.
— Ты не понимаешь, о чем я говорю. Я люблю тебя! Наконец-то я понял, что такое любовь, и я люблю тебя, и я любил тебя еще раньше, только не знал об этом!
Роза хотела ему верить. Ей больше всего на свете хотелось, чтобы это было правдой, но она должна быть уверена!
— Ты уверен? Ведь в момент кризиса люди склонны преувеличивать силу своих эмоций. Джордж обнял ее и притянул к себе.
— Я люблю тебя, Роза Торнтон Рэндолф. Я люблю тебя так сильно, что могу взорваться, если буду сдерживать свою любовь к тебе! Я люблю тебя так сильно потому, что ты так любишь нас. Я люблю тебя, потому что ты красивая и я хочу заниматься с тобой любовью всю жизнь. Я люблю тебя даже из-за того, что ты такая сумасшедшая, что бросилась на Макклендонов из-за того, что они убили быка, в которого, как выяснилось потом, они не стреляли вообще!
Джордж закрыл рукой ее рот, чтобы не слышать возражений.
— Но есть еще кое-что, что изменилось: это пустяки, но я хочу все же рассказать. Когда мы встречаемся глазами и ты улыбаешься, ты не знаешь, какой подъем я при этом испытываю! Это заставляет меня делать глупости. Я радуюсь, когда ты цепляешься своей юбкой за гвоздь или щепку, когда случайно уколешь палец бобовой шелухой и произносишь одно из тех словечек, которым ты научилась у Монти! Мне нравится даже то, как ты вытираешь испарину на лбу, когда стоишь у плиты. Это не сумасшествие?
Роза не знала, можно ли умереть от счастья? Если можно, то она умерла пять минут назад, нет, пять минут у нее еще осталось! Джордж не стал бы говорить такое, если бы это не было правдой. Трудно было сдаться и, сбросив с себя защитную броню, снова стать ранимой и слабой, но еще труднее было бы отказаться, сдерживаясь, от того, о чем так сильно мечтала и чего так желала все последние месяцы!
— Я такая же сумасшедшая! Я люблю смотреть на тебя, когда ты становишься выше, приподнимаясь, чтобы оглядеть свою землю, особенно нравится мне, когда ты пьешь кофе. У тебя тогда такое лицо, словно ты предпочел бы пить из грязной лужи!
Джордж щекотал Розу до тех пор, пока у нее из глаз не полились слезы. Затем он ее обнял и осторожно поцеловал.
— Если кто-нибудь нас услышит, подумает, что мы глупые!
— Нет, просто влюбленные.
— Другие взрослые люди ведут себя так же? Чувствуют, что им снова по четырнадцать?
— Я не знаю, как ведут себя другие, но то, что чувствую я, мне нравится! Надеюсь, что это продлится всю жизнь.
— Ты все еще не против того, чтобы не иметь детей?
Джордж задал этот вопрос сейчас. О том, что было единственным, что печалило ее! Роза бы предпочла наслаждаться его признаниями, не думая о том, как дорого они стоили! Но убегать от ответа не было смысла.
— Я против. Я была одинокой, оставшись одним ребенком в семье. Живя с Робинсонами, я почти забыла о своем одиночестве, но все равно мне всегда хотелось иметь собственных братьев и сестер! Взрослея, мне уже хотелось иметь своих детей. А сейчас я не знаю, хочу ли я их больше для себя или для тебя!
— Для меня? Почему?
— Я пытаюсь объяснить тебе, какой ты прекрасный человек. И не только я считаю тебя таким: все твои братья и мужчины, работающие на тебя, с этим согласны! Не могу представить себе ничего более волнующего, чем видеть, как растут твои сыновья, как они стараются быть похожими на тебя, а твои дочери будут надеяться, что найдут себе мужей хотя бы наполовину таких хороших, как ты!
Джорджа передернуло: «Мне хватает воспитания Зака и Тайлера».
— Ты не должен бояться, я не стану заставлять тебя изменить свое решение. Но я попытаюсь убедить тебя, что из тебя получится отличный отец!
— Зачем?
— Потому что ты заслуживаешь того, чтобы ты сам мог думать хорошо о себе! Не знаю, что сделал твой отец и почему ты думаешь, что можешь повторить его ошибки, но ты заслуживаешь того, чтобы смотреть на самого себя с гордостью!
Джордж поразился, у него застрял комок в горле. И что еще хуже, на глазах — это странная вода. В какой-то момент ему показалось даже, что он не сдержится. Конечно, с тех пор как он встретил Розу, он изменился, но это уж слишком!
Он посильнее прижал ее к себе.
— Не понимаю, почему мне надо было так долго понимать, что я тебя люблю. Меня бросает в дрожь каждый раз, когда я думаю, что мог потерять тебя. Для такой замечательной женщины я слишком бестолковый!
Роза повернулась и поцеловала его в нос.
— Хорошо, что ты понял это: это самое главное!
Джордж наклонил голову, и его губы коснулись ее груди.
— Ты уверена в том, что ты счастлива?
— Я безумно счастлива, — ответила Роза, поворачиваясь так, чтобы ему было удобнее ее ласкать. — А ты?
— Абсолютно.
Как волны, покорные шторму, влюбленные покоряются своему желанию. И Джордж с Розой скоро забыли обо всем, поглощенные друг другом.
Глава 19
После того, что произошло, никто не видел больше, чтобы Хен улыбался. Он настоял на том, чтобы похоронить Алекса Пендлтона рядом с их матерью. Он сказал, что у Алекса никогда не было матери, которую он помнил бы. Теперь у него будет мать, а у миссис Рэндолф появится кто-то, о ком она будет заботиться.
Хен отказывался рассказывать о том, что он сделал той ночью. Он только сказал, что нашел корову на их земле.
Но не прошло и недели, как все узнали. Как-то, возвращаясь домой, братья увидели у себя во дворе отряд из шести солдат и армейского офицера. С ними был старик Макклендон и еще двое из его клана.
— Разговаривать буду я, — предупредил братьев Джордж.
— Почему? — спросил Монти.
— Потому что я никогда не знаю, что ты можешь сказать!
— Ты не единственный с мозгами среди нас. Я могу…
— Заткнись! — прорычал Хен. Неожиданная резкость брата заставила Монти замолчать. По крайней мере, на минуту.
— Вы Джордж Рэндолф? — спросил лейтенант.
— Да, — спешившись, ответил Джордж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
— Такое происходит со всеми.
— Я так долго пытался выяснить, что за чувство испытываю к тебе, и не привело ни к чему. Но стоило мне подумать о том, что эти ублюдки хотят напасть на тебя, пока ты спишь, как пропала всякая нерешительность, неопределенность. Я боялся за тебя так же, как за братьев. Я знаю, что когда-нибудь мне придется расстаться с ними, я их отпущу, но я никогда не смогу отпустить тебя! Даже если я не нужен тебе так же сильно, как ты мне, я все равно никогда не захочу отказаться от тебя, отпустить тебя!
— Женщине нравится знать, что она что-то значит для своего мужа, — сказала Роза, еще сильнее прижимаясь к нему.
Джордж сел и немного отодвинулся, чтобы лучше видеть лицо Розы.
— Ты не понимаешь, о чем я говорю. Я люблю тебя! Наконец-то я понял, что такое любовь, и я люблю тебя, и я любил тебя еще раньше, только не знал об этом!
Роза хотела ему верить. Ей больше всего на свете хотелось, чтобы это было правдой, но она должна быть уверена!
— Ты уверен? Ведь в момент кризиса люди склонны преувеличивать силу своих эмоций. Джордж обнял ее и притянул к себе.
— Я люблю тебя, Роза Торнтон Рэндолф. Я люблю тебя так сильно, что могу взорваться, если буду сдерживать свою любовь к тебе! Я люблю тебя так сильно потому, что ты так любишь нас. Я люблю тебя, потому что ты красивая и я хочу заниматься с тобой любовью всю жизнь. Я люблю тебя даже из-за того, что ты такая сумасшедшая, что бросилась на Макклендонов из-за того, что они убили быка, в которого, как выяснилось потом, они не стреляли вообще!
Джордж закрыл рукой ее рот, чтобы не слышать возражений.
— Но есть еще кое-что, что изменилось: это пустяки, но я хочу все же рассказать. Когда мы встречаемся глазами и ты улыбаешься, ты не знаешь, какой подъем я при этом испытываю! Это заставляет меня делать глупости. Я радуюсь, когда ты цепляешься своей юбкой за гвоздь или щепку, когда случайно уколешь палец бобовой шелухой и произносишь одно из тех словечек, которым ты научилась у Монти! Мне нравится даже то, как ты вытираешь испарину на лбу, когда стоишь у плиты. Это не сумасшествие?
Роза не знала, можно ли умереть от счастья? Если можно, то она умерла пять минут назад, нет, пять минут у нее еще осталось! Джордж не стал бы говорить такое, если бы это не было правдой. Трудно было сдаться и, сбросив с себя защитную броню, снова стать ранимой и слабой, но еще труднее было бы отказаться, сдерживаясь, от того, о чем так сильно мечтала и чего так желала все последние месяцы!
— Я такая же сумасшедшая! Я люблю смотреть на тебя, когда ты становишься выше, приподнимаясь, чтобы оглядеть свою землю, особенно нравится мне, когда ты пьешь кофе. У тебя тогда такое лицо, словно ты предпочел бы пить из грязной лужи!
Джордж щекотал Розу до тех пор, пока у нее из глаз не полились слезы. Затем он ее обнял и осторожно поцеловал.
— Если кто-нибудь нас услышит, подумает, что мы глупые!
— Нет, просто влюбленные.
— Другие взрослые люди ведут себя так же? Чувствуют, что им снова по четырнадцать?
— Я не знаю, как ведут себя другие, но то, что чувствую я, мне нравится! Надеюсь, что это продлится всю жизнь.
— Ты все еще не против того, чтобы не иметь детей?
Джордж задал этот вопрос сейчас. О том, что было единственным, что печалило ее! Роза бы предпочла наслаждаться его признаниями, не думая о том, как дорого они стоили! Но убегать от ответа не было смысла.
— Я против. Я была одинокой, оставшись одним ребенком в семье. Живя с Робинсонами, я почти забыла о своем одиночестве, но все равно мне всегда хотелось иметь собственных братьев и сестер! Взрослея, мне уже хотелось иметь своих детей. А сейчас я не знаю, хочу ли я их больше для себя или для тебя!
— Для меня? Почему?
— Я пытаюсь объяснить тебе, какой ты прекрасный человек. И не только я считаю тебя таким: все твои братья и мужчины, работающие на тебя, с этим согласны! Не могу представить себе ничего более волнующего, чем видеть, как растут твои сыновья, как они стараются быть похожими на тебя, а твои дочери будут надеяться, что найдут себе мужей хотя бы наполовину таких хороших, как ты!
Джорджа передернуло: «Мне хватает воспитания Зака и Тайлера».
— Ты не должен бояться, я не стану заставлять тебя изменить свое решение. Но я попытаюсь убедить тебя, что из тебя получится отличный отец!
— Зачем?
— Потому что ты заслуживаешь того, чтобы ты сам мог думать хорошо о себе! Не знаю, что сделал твой отец и почему ты думаешь, что можешь повторить его ошибки, но ты заслуживаешь того, чтобы смотреть на самого себя с гордостью!
Джордж поразился, у него застрял комок в горле. И что еще хуже, на глазах — это странная вода. В какой-то момент ему показалось даже, что он не сдержится. Конечно, с тех пор как он встретил Розу, он изменился, но это уж слишком!
Он посильнее прижал ее к себе.
— Не понимаю, почему мне надо было так долго понимать, что я тебя люблю. Меня бросает в дрожь каждый раз, когда я думаю, что мог потерять тебя. Для такой замечательной женщины я слишком бестолковый!
Роза повернулась и поцеловала его в нос.
— Хорошо, что ты понял это: это самое главное!
Джордж наклонил голову, и его губы коснулись ее груди.
— Ты уверена в том, что ты счастлива?
— Я безумно счастлива, — ответила Роза, поворачиваясь так, чтобы ему было удобнее ее ласкать. — А ты?
— Абсолютно.
Как волны, покорные шторму, влюбленные покоряются своему желанию. И Джордж с Розой скоро забыли обо всем, поглощенные друг другом.
Глава 19
После того, что произошло, никто не видел больше, чтобы Хен улыбался. Он настоял на том, чтобы похоронить Алекса Пендлтона рядом с их матерью. Он сказал, что у Алекса никогда не было матери, которую он помнил бы. Теперь у него будет мать, а у миссис Рэндолф появится кто-то, о ком она будет заботиться.
Хен отказывался рассказывать о том, что он сделал той ночью. Он только сказал, что нашел корову на их земле.
Но не прошло и недели, как все узнали. Как-то, возвращаясь домой, братья увидели у себя во дворе отряд из шести солдат и армейского офицера. С ними был старик Макклендон и еще двое из его клана.
— Разговаривать буду я, — предупредил братьев Джордж.
— Почему? — спросил Монти.
— Потому что я никогда не знаю, что ты можешь сказать!
— Ты не единственный с мозгами среди нас. Я могу…
— Заткнись! — прорычал Хен. Неожиданная резкость брата заставила Монти замолчать. По крайней мере, на минуту.
— Вы Джордж Рэндолф? — спросил лейтенант.
— Да, — спешившись, ответил Джордж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96