У нее мелькнула мысль.
– Это ты нарисовал?
– Да.
– Мне бы следовало догадаться. О, Кристи, они очаровательны. Сколько тебе было, когда ты их нарисовал?
– Двадцать, двадцать один.
– Я хотела бы увидеть все твои работы. Ты их сохранил, правда ведь? – Он кивнул. – Можно мне посмотреть?
Он улыбнулся, пожал плечами.
– Когда-нибудь. Если захочешь.
– Я захочу.
Она прошла по комнате к его ночному столику, заваленному книгами и бумагами. Копаясь в бумагах и умышленно громко шурша, она увидела, что в них содержатся заметки по одной из предстоящих проповедей. Энни сделала вид, что шокирована.
– Ты пишешь проповеди в постели?
– Когда не хватает времени. То есть почти всегда.
– О, – воскликнула она, – ты и в самом деле это читаешь!
Одна из книг на столе называлась «Курс философии агностицизма»; эту книгу она оставила для него на прошлой неделе в их тайнике.
– Ты думала, я не стану это читать?
Сама она этой книги не читала и теперь почувствовала себя дурочкой. Вера Кристи была основана на изучении и размышлении, на долгих часах богоискательства, а ее отрицание, если говорить правду, вообще ни на чем существенном.
– Что ты об этом думаешь? – спросила она тихим голосом.
– Еще не дочитал. Больше всего меня поразила убогая картина мира, лишенного Бога.
– Давай не будем вести богословских споров сегодня вечером, – сказала она торопливо. Он улыбнулся своей терпеливой улыбкой.
– Хорошо.
Энни вспомнила (никогда не забывала), зачем в первую очередь пришла сюда и села посреди кровати, поглаживая рукой покрывало.
– Мягко, – сказала она нежно, улыбаясь самой неотразимой из своих улыбок. – Присоединишься?
Она подняла брови, бросая ему вызов. Он молча смотрел на нее в течение долгих, долгих секунд. Потом покинул свой пост у дверей и, не улыбнувшись, пошел к Кровати. Энни затаила дыхание. Он запустил пальцы в ее волосы и запрокинул ее голову.
– Энни, – сказал он и поцеловал ее так крепко, что она едва не задохнулась. Она усадила его на кровать рядом с собой и обняла за шею, и вот они уже прижались друг к другу, обмениваясь нежными, радостными ласками.
– Я весь вечер ждал этого, – признался он, и она в ответ прошептала:
– Я тоже.
Она запустила руки под его сюртук, чтобы погладить широкую спину и крепко прижать его к себе, наслаждаясь ощущением твердого, мускулистого тела. Он целовал ее, шепча ей на ухо слова, которые заставляли ее поджимать пальцы ног, лишали дыхания. Она чувствовала, как ее сердце по-воровски покидает ее и уходит к нему. Теперь его не поймаешь: об этом даже и думать нечего.
Он держал ее подбородок в руках, гладил губы большими пальцами, мягко надавливая, чтобы приоткрыть их. Ею двигало сильное, страстное желание. Их губы встретились в долгом поцелуе, горячем и влажном, интимном как любовный акт. Она не помнила, как её руки очутились на его бедре, но ей нравилось ощущать его твердое, как камень, тело под своими пальцами. Кристи издал тихий горловой звук, и она ответила таким же тихим стоном полного удовольствия.
На ней был черный кружевной воротник, который застегивался спереди. Она сказала: «О!» – когда поняла, что он медленно расстегивает пуговицы. Его зрачки расширились, почти закрыв чистую голубую радужку. Он провел руками по ее груди над краем кружевной сорочки, лаская кожу и заставляя ее вздохнуть. Склонив голову, он прижался губами к ее плечу. Она вдыхала аромат его волос, гладила их, и они щекотали ее между пальцами.
Он принялся дергать застежки корсета, и она ощутила в его прикосновении нервную дрожь нетерпения. Ее груди открылись, верхняя часть корсета вытолкнула их как подношение, как подарок. Его сильные руки властно обхватили ее.
– Моя радость, – пробормотал он. – Энни, любовь моя.
Она закрыла глаза, отдаваясь восхитительному чувству, ощущая буйную радость, но и безопасность тоже, потому что он обращался с ней как с драгоценностью. И она падала, падала, нащупывая спиной покрывало, и волосы Кристи мягко, нежно щекотали ее груди. Она почувствовала, как его губы поцеловали ее чувствительный сосок, и выгнулась, выдохнув его имя.
– Будь моей женой, – прошептал он, проходя поцелуями вверх и вниз по ложбинке между ее грудями. – Выходи за меня, любимая.
– Я не могу. Не проси меня, – прошептала она, плотно зажмурив глаза.
– Энни…
– Не проси меня. Пожалуйста, Кристи. Давай будем любовниками.
Он очень нежно скользнул руками к ее лопаткам и потянул вверх, так, что они теперь опять оба сидели. Его глаза были опущены и закрыты длинными ресницами. Его поцелуй на этот раз был другим, по-прежнему ласковым и любящим, но… печальным.
– Я больше не стану тебя просить, – сказал он тихо и провел пальцами по ее горячей щеке. – По крайней мере, я постараюсь. – Его вымученная улыбка больно кольнула ее. Он прошептал: – Я надеялся, что ты сможешь меня полюбить.
Потом он встал.
Она моргала, не в силах собраться.
– Ты… – Ее сердце екнуло, стало биться неровно, в ней нарастала паника. – О, нет? – вскричала она. – Кристи, пожалуйста. Не… о, не говори, что мы опять не сможем видеться наедине.
Он повернулся к ней. Его волосы растрепались, со щек еще не сошли два розовых пятна.
– Хотел бы я это сказать, но не могу. Теперь мне лучше проводить тебя домой, Энни.
Она поднялась с кровати, натягивая расстегнутую одежду, чтобы прикрыть грудь.
– Почему ты меня так ласкаешь? Что ты… Ты что, хочешь меня соблазнить? Но тогда… как ты мог остановиться? Это нехорошо, Кристи! – Она чувствовала, что сейчас заплачет. – Это непорядочно: начать и потом просто бросить, оставить меня с моими чувствами…
– Я виноват, извини. Этого больше не случится.
– О, прекрасно! – Она попыталась засмеяться. – Теперь мне гораздо лучше.
Он отвернулся.
– Ну хорошо, когда мы можем снова увидеться? Когда? Ты сказал, что мы можем. Когда мы можем встретиться? Скажи прямо сейчас – когда?
Он не отвечал.
– Завтра, – настаивала она. Она была на грани срыва и искала прибежища в договорах, встречах, деталях.
– Нет, завтра я должен ехать в Мэрсхед.
– Рано утром?
– После обеда.
– Тогда давай встретимся утром. Я приду к тебе или куда угодно. Или можешь ты придти ко мне на завтрак. Никто ничего не подумает.
– Я не могу.
Паника охватила ее с еще большей силой.
– Почему?
Он не ответил.
– Почему?
Он только покачал головой.
– Почему, Кристи? Не поступай так со мной. Ты мог бы прийти, если бы хотел!
– Нет, честно, я не могу.
Она развела руками.
– Но почему?
Ей показалось, что он смущен.
– Ты будешь надо мною Смеяться, если я расскажу.
Энни отрицательно покачала головой.
– Ну, хорошо. Я говорил тебе, что завтра в Тэвистоке будут оперировать миссис Уйди. Утром. Мисс Уйди – ну ты знаешь, какая она; она вне себя от тревоги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93