Собственно, одеяния-то было всего ничего – узкая кожаная набедренная повязка. Он чувствовал себя обнаженным. Его лицо было нелепо изукрашено разноцветными иероглифами. Его волосы и бороду коротко подстригли, ибо так полагалось воину, но он понимал, что это лишь подчеркивает, какая маленькая у него голова. Он чувствовал себя уродом. Он знал, что и выглядит уродом. Возможно, в этом и было что-то смешное, и когда-нибудь, на каком-нибудь изысканном званом обеде он посмеется с друзьями, вспоминая, как его заставили нарядиться варваром. Возможно. Но если его джоалийские друзья увидели бы его сейчас, они… они бы смеялись над ним так же, как смеялась эта шлюха в постели.
Его тело было неправильной формы. Его торс сужался не книзу, а кверху, хотя он все равно опасался, что в такой жуткой жаре этот идиотский наряд запросто соскользнет с его потного тела. Поскольку обе руки его заняты оружием, он никак не сможет помешать этому. На его груди нет волос – как нет и ритуальных шрамов. Если мать считает, что такой вид воодушевит воинов его отсталого королевства на боевые подвиги, она будет сильно разочарована.
Даже глупая Имма понимала это. В ушах его все еще звучали ее ехидные слова: «Что они подумают о тебе? Что твои драгоценные друзья подумают о тебе, когда встретят в таком виде? Какие стихи сочинят твои поэты, какие песни сложат твои певцы? И тот скульптор – он что, изваяет тебя вот таким?» – Она снова рассмеялась – жестоким, злобным смехом, хлещущим наотмашь, как хлыстом.
Злабориб вздрогнул. Благодарение богам, его лучшие друзья далеко отсюда, в Джоале, а те, кто остался у него в Наге, будут стоять далеко и не увидят подробностей. Все они были невоенными – талантливые художники, которых он привез с собой из Джоала, чтобы они помогали ему продвинуть культуру отсталого королевства. Гражданских будут держать в самом дальнем конце храма.
«Джоалийцы поймут, – убеждал он себя. – Они знают, что я должен следовать местным традициям, чтобы вести за собой войско. Они доверяют мне так, как никогда не доверяли Тариону. Это джоалийцы настояли, чтобы мать назначила меня военачальником».
Но Тариона поставили во главе кавалерии, и Злабориб не понимал, почему джоалийцы согласились на это. Они полагались на нагианскую кавалерию гораздо больше, чем на нагианскую пехоту, от которой им вообще будет мало толка. В Нагленде имелось много моа, но традиций использования их в военном деле не было совсем. Джоалийские уланы не уступали никому в Вейлах – за исключением таргианских, конечно, – но они не могли провести своих скакунов через Тордпасский перевал. Моа – животное, привыкающее к одному наезднику, и на то, чтобы приучить его к новому, требуется не один месяц. Формально его младший братец Тарион будет находиться под командой воеводы, но у него гораздо больше шансов прославиться в сражениях, чем у самого Злабориба.
Ему не хотелось думать о войне. Он не был воином. Он был человеком искусства. Меньше всего ему хотелось думать о предстоящей церемонии войскового смотра. Он скорее встретился бы с армией вооруженных таргианцев, чем показался бы перед собственными людьми в таком виде, однако у него не было выбора. Джоалия потребовала помощи союзника, и войсковой смотр должен проводиться согласно древним традициям.
То, что Джоалия хотела, она получала. Таков был закон в Нагии.
Дворец представлял собой неряшливую путаницу бесконечных каменных коридоров, неудачно спроектированных и небрежно построенных – безвкусная имитация джоалийской архитектуры. В окрестностях Нага не было добротного строительного камня – не то что разноцветный мрамор Джоала. Все строилось из одного и того же тусклого розоватого песчаника, такого мягкого, что он беспрестанно крошился, отчего полы были: постоянно грязными. В Нагленде вообще не привыкли строить из камня.
Кроме того, в Нагии не привыкли и к наследственной монархии. Джоалийцы внедрили институт монархии силой оружия, посадив на трон его деда. Надо признать, его мать удивила всех, укрепив власть, – она беспощадно подавляла перевороты в зародыше, используя для этого джоалийскую помощь и унаследованную от предков беспредельную жестокость. Правда, своим наследником она видела Тариона и не делала из этого секрета. Она утверждала, что Злабориб недостаточно жесток. Собственно, в этом она была права, но разве жестокость еще необходима? За три поколения, считал он, нагианцы свыклись с ситуацией. Они будут терпеть короля, чтобы не сердить понапрасну джоалийцев, будут терпеть, пока тот добр к Своему народу.
Мать с этим не соглашалась.
Злабориб успел сбить левую ногу, пока шел в Сад Благословений – неудачную копию Сада Благословений в Джоале. Все, кому доводилось видеть оригинал, находили копию жалкой. Привозные джоалийские растения не прививались на местной почве, а нагианские были куда более убогими. Деревья-корзины почти не отбрасывали тени, солнцецветы и звездолисты терялись в буйной кожистой листве. Теперь, в конце лета, фонтаны иссякли, а декоративные бассейны казались грязными и мертвыми, словно в них кверху брюхом плавала рыба. Статуи, высеченные из того же розоватого песчаника, что и дворец, давно уже превратились в безликих мумий.
Почетный эскорт остался у входа. Дальше Злабориб шел один, следуя изгибам дорожки меж кустов. Впереди он услышал голоса, множество голосов, и почувствовал некоторое беспокойство. Он ожидал там только мать и Каммамена, джоалийского командующего. Возможно, еще Тариона. Судя же по голосам, его ждало большое собрание.
Обогнув последнюю группу бамбуков, рубиновых кустов и оранжево-розовых ягод, он вышел к трону. Королева собрала весь двор. Она возвышалась на троне над толпой. Кажется, она была здесь единственной женщиной. Подходя к трону, он тщетно пытался углядеть в толпе кого-нибудь, одетого так же по-дурацки, как он. Одни облачились в бронзовые доспехи, придававшие им мужественный и воинственный вид, другие – в широкие штаны и камзолы по последней джоалийской моде. Он узнавал министров, посыльных, секретарей. Присутствие этих он еще мог понять, но были и другие, которых уж он никак не ожидал здесь увидеть. Похоже, мать пригласила сюда всех офицеров прибывшей джоалийской армии, всех придворных и большинство местной знати – и личных друзей Злабориба тоже! Здесь были десятки лиц, которых он никогда раньше не видел во дворце: Тоалмин Скульптор, Грамвил Поэт, Гилботин Историк и несчетное множество других. Здесь были все те, кого он надеялся увидеть лишь в дальнем углу храма. Почему их пригласили на прием?
И почему его вообще устроили, этот прием? Его об этом не предупреждали. Интересно, подумал он, знала ли об этом Имма?
Он подошел к толпе, окружавшей храм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Его тело было неправильной формы. Его торс сужался не книзу, а кверху, хотя он все равно опасался, что в такой жуткой жаре этот идиотский наряд запросто соскользнет с его потного тела. Поскольку обе руки его заняты оружием, он никак не сможет помешать этому. На его груди нет волос – как нет и ритуальных шрамов. Если мать считает, что такой вид воодушевит воинов его отсталого королевства на боевые подвиги, она будет сильно разочарована.
Даже глупая Имма понимала это. В ушах его все еще звучали ее ехидные слова: «Что они подумают о тебе? Что твои драгоценные друзья подумают о тебе, когда встретят в таком виде? Какие стихи сочинят твои поэты, какие песни сложат твои певцы? И тот скульптор – он что, изваяет тебя вот таким?» – Она снова рассмеялась – жестоким, злобным смехом, хлещущим наотмашь, как хлыстом.
Злабориб вздрогнул. Благодарение богам, его лучшие друзья далеко отсюда, в Джоале, а те, кто остался у него в Наге, будут стоять далеко и не увидят подробностей. Все они были невоенными – талантливые художники, которых он привез с собой из Джоала, чтобы они помогали ему продвинуть культуру отсталого королевства. Гражданских будут держать в самом дальнем конце храма.
«Джоалийцы поймут, – убеждал он себя. – Они знают, что я должен следовать местным традициям, чтобы вести за собой войско. Они доверяют мне так, как никогда не доверяли Тариону. Это джоалийцы настояли, чтобы мать назначила меня военачальником».
Но Тариона поставили во главе кавалерии, и Злабориб не понимал, почему джоалийцы согласились на это. Они полагались на нагианскую кавалерию гораздо больше, чем на нагианскую пехоту, от которой им вообще будет мало толка. В Нагленде имелось много моа, но традиций использования их в военном деле не было совсем. Джоалийские уланы не уступали никому в Вейлах – за исключением таргианских, конечно, – но они не могли провести своих скакунов через Тордпасский перевал. Моа – животное, привыкающее к одному наезднику, и на то, чтобы приучить его к новому, требуется не один месяц. Формально его младший братец Тарион будет находиться под командой воеводы, но у него гораздо больше шансов прославиться в сражениях, чем у самого Злабориба.
Ему не хотелось думать о войне. Он не был воином. Он был человеком искусства. Меньше всего ему хотелось думать о предстоящей церемонии войскового смотра. Он скорее встретился бы с армией вооруженных таргианцев, чем показался бы перед собственными людьми в таком виде, однако у него не было выбора. Джоалия потребовала помощи союзника, и войсковой смотр должен проводиться согласно древним традициям.
То, что Джоалия хотела, она получала. Таков был закон в Нагии.
Дворец представлял собой неряшливую путаницу бесконечных каменных коридоров, неудачно спроектированных и небрежно построенных – безвкусная имитация джоалийской архитектуры. В окрестностях Нага не было добротного строительного камня – не то что разноцветный мрамор Джоала. Все строилось из одного и того же тусклого розоватого песчаника, такого мягкого, что он беспрестанно крошился, отчего полы были: постоянно грязными. В Нагленде вообще не привыкли строить из камня.
Кроме того, в Нагии не привыкли и к наследственной монархии. Джоалийцы внедрили институт монархии силой оружия, посадив на трон его деда. Надо признать, его мать удивила всех, укрепив власть, – она беспощадно подавляла перевороты в зародыше, используя для этого джоалийскую помощь и унаследованную от предков беспредельную жестокость. Правда, своим наследником она видела Тариона и не делала из этого секрета. Она утверждала, что Злабориб недостаточно жесток. Собственно, в этом она была права, но разве жестокость еще необходима? За три поколения, считал он, нагианцы свыклись с ситуацией. Они будут терпеть короля, чтобы не сердить понапрасну джоалийцев, будут терпеть, пока тот добр к Своему народу.
Мать с этим не соглашалась.
Злабориб успел сбить левую ногу, пока шел в Сад Благословений – неудачную копию Сада Благословений в Джоале. Все, кому доводилось видеть оригинал, находили копию жалкой. Привозные джоалийские растения не прививались на местной почве, а нагианские были куда более убогими. Деревья-корзины почти не отбрасывали тени, солнцецветы и звездолисты терялись в буйной кожистой листве. Теперь, в конце лета, фонтаны иссякли, а декоративные бассейны казались грязными и мертвыми, словно в них кверху брюхом плавала рыба. Статуи, высеченные из того же розоватого песчаника, что и дворец, давно уже превратились в безликих мумий.
Почетный эскорт остался у входа. Дальше Злабориб шел один, следуя изгибам дорожки меж кустов. Впереди он услышал голоса, множество голосов, и почувствовал некоторое беспокойство. Он ожидал там только мать и Каммамена, джоалийского командующего. Возможно, еще Тариона. Судя же по голосам, его ждало большое собрание.
Обогнув последнюю группу бамбуков, рубиновых кустов и оранжево-розовых ягод, он вышел к трону. Королева собрала весь двор. Она возвышалась на троне над толпой. Кажется, она была здесь единственной женщиной. Подходя к трону, он тщетно пытался углядеть в толпе кого-нибудь, одетого так же по-дурацки, как он. Одни облачились в бронзовые доспехи, придававшие им мужественный и воинственный вид, другие – в широкие штаны и камзолы по последней джоалийской моде. Он узнавал министров, посыльных, секретарей. Присутствие этих он еще мог понять, но были и другие, которых уж он никак не ожидал здесь увидеть. Похоже, мать пригласила сюда всех офицеров прибывшей джоалийской армии, всех придворных и большинство местной знати – и личных друзей Злабориба тоже! Здесь были десятки лиц, которых он никогда раньше не видел во дворце: Тоалмин Скульптор, Грамвил Поэт, Гилботин Историк и несчетное множество других. Здесь были все те, кого он надеялся увидеть лишь в дальнем углу храма. Почему их пригласили на прием?
И почему его вообще устроили, этот прием? Его об этом не предупреждали. Интересно, подумал он, знала ли об этом Имма?
Он подошел к толпе, окружавшей храм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115