В следующее мгновение кальсоны упали на пол – и она затаила дыхание. Разумеется, ей следовало отвернуться или хотя бы отвести глаза, но она смотрела на графа как завороженная, смотрела, не в силах оторваться. Да, у него действительно была прекрасная фигура, а неровный шрам на бедре даже украшал его.
Но он весь дрожал, и Куинси, надавив ему на плечо, заставила его лечь, а затем накрыла одеялом.
– Я должна позаботиться о Кларенсе, – сказала она, бросившись к двери.
Дождь охладил ее щеки, пока она вела Кларенса в крошечный сарай за хижиной. Отыскав в углу солому, Куинси тщательно вытерла коня. Потом взяла в том же углу мешок с овсом и поставила его перед Кларенсом. Оставив ему еще и ведро дождевой воды, она вышла из сарая и направилась к хижине. Прикрыв поплотнее дверь, она подбросила в огонь побольше дров и подошла к кровати.
Синклер лежал на боку, лицом к ней, и его глаза были закрыты. Куинси потрогала его лоб, и он оказался прохладным и влажным.
– Вам все еще холодно? – спросила она шепотом.
– Ч-чертовски верно... – ответил Синклер, стуча зубами.
– Что ж, давайте осмотрим хижину. – Куинси подошла к полкам. – Может, пастух оставил здесь чай? Тогда бы вы согрелись.
На полках стояли две открытые банки с вареньем, каждая – с толстым слоем зеленой плесени. Жестяная банка сохранила запах чая, но в ней не было ни листочка. Чайник же, к счастью, оказался чистым, и Куинси, наполнив его дождевой водой из бочки за дверью, поставила его на огонь.
Только сейчас она почувствовала, что и сама ужасно замерзла. Стащив с себя плащ, Куинси повесила его на крюк у двери. Затем сняла и сюртук – оказалось, что он был немного влажный. После этого она тщательно отжала мокрую одежду Синклера и развесила ее на шатких стульях вблизи очага.
Тут засвистел чайник, и Куинси, сняв его с огня, налила немного кипятка в глиняную кружку, которую нашла на полке. Приблизившись к кровати, она протянула кружку Синклеру.
– Н-не сейчас, сержант, – пробормотал он, отстраняя ее руку.
«Что же делать? – думала Куинси. – Попытаться вернуть его к реальности или...» Немного помедлив, она сказала:
– Вам нужно согреться, капитан. Выпейте это.
– Здесь я отдаю приказы, – заявил Синклер. – Убирайся.
Куинси закусила губу.
– Капитан Синклер! Вы выпьете это, и немедленно! Вы меня слышите?
Граф пристально посмотрел на нее, потом протянул к кружке дрожащую руку.
– Осторожнее, иначе разольете. – Куинси опустилась на колени и, чуть приподняв его голову, поддерживала кружку, пока он пил.
– Черт возьми, сержант, ведь это просто вода!
– Какая вам разница? Она горячая! – Куинси снова поднесла кружку к губам графа. – Пейте!
Синклер что-то проворчал, но все же допил воду. От второй кружки он отказался, и вскоре глаза его снова закрылись.
– Синклер, – позвала Куинси. – Капитан!
Граф не шевелился, и Куинси тихонько всхлипнула. Горячие слезы обожгли глаза, но она тут же утерла их. Сейчас не время отчаиваться. Синклер нуждается в ней.
Склонившись над кроватью, Куинси услышала его ровное дыхание. Дрожащими пальцами она убрала с его лба влажные пряди волос и прикоснулась к шишке на виске. Рана уже перестала кровоточить, но графа по-прежнему бил озноб, и он то и дело содрогался во сне. Нужно было как-то согреть его, но сначала...
Отступив от кровати, Куинси отошла в дальний угол и, повернувшись спиной к графу, расстегнула рубашку. Разорвав полоску ткани, которой перетягивала грудь, она застегнула пуговицы и, приблизившись к Синклеру, убрала с его лба волосы. Затем перевязала ему голову и снова задумалась...
Как же его согреть? Он по-прежнему содрогался во сне, а в хижине не было больше одеял, чтобы получше укрыть его. Не было даже полотенца, чтобы растереть ему грудь.
А ведь Мелинда чуть не умерла от пневмонии. Она заболела после того, как попала под ливень и всего лишь час пробыла в мокрой одежде. Синклер же полдня бродил мокрый насквозь.
Ах, это она во всем виновата. Ведь именно она настаивала на поездке в Брентвуд. Если бы не она, граф сейчас находился бы в Лондоне, а не здесь, на этой кровати... А вдруг он заболеет... и умрет? Леди Синклер никогда не простит ее. И она сама никогда, не простит себя. При мысли об этом Куинси едва не разрыдалась.
И тут она вдруг вспомнила, как когда-то помогала сестре согреться. Почему бы таким же образом не согреть графа? Да, другого выхода нет.
Подбросив в огонь еще одно полено, Куинси легла рядом с Синклером и, обняв его, крепко прижалась к нему. Она твердо решила, что не позволит ему умереть. Ведь ни один сержант не дал бы умереть своему капитану.
Глава 15
Божественно!
Он умер и в объятиях ангела возносится на небеса, В объятиях ангела с удивительно нежным голосом. Ангел говорил ему, что все будет хорошо, он хотел сказать, что уже все хорошо. Да, теперь ему наконец-то стадо тепло, и он наслаждался чудесным ароматом лимона.
Но разве у ангелов бывает женская грудь? Он провел большим пальцем по соску, и ему показалось, что сосок отвердел под его прикосновением.
Нет-нет, лучше остановиться, иначе... Он сделал глубокий вдох и снова погрузился в сон.
Синклер проснулся с ужасной головной болью и, тихо застонав, чуть приоткрыл один глаз. Но где же он? Граф открыл оба глаза и осмотрелся. Черт возьми, где он находится?!
А... пастушья хижина... А перед этим – ужасный ливень и проклятый жеребец.
Но где же Куинси? Она нашла его и привезла в эту хижину. Где она теперь?
Тут за спиной его послышалось сопение. Тихое и нежное женское сопение. Когда-то он уже слышал такое, но это было очень давно. А сейчас...
Синклер повернул голову и вскрикнул от неожиданности. Так вот почему ему так тепло. Куинси лежала рядом с ним и обнимала его одной рукой. О, дьявольщина!
– М-м... – Она шевельнулась, и глаза ее открылись.
– Доброе утро, – прохрипел Синклер и тут же откашлялся, прочищая горло.
Куинси моргнула по-совиному и протерла кулачком глаза.
– Доброе утро, – повторил Синклер, – Хорошо спали?
– Да, конечно... – Она протянула руку и потрогала его лоб. – Сейчас вы гораздо теплее. Значит, согрелись. – Щеки ее порозовели, и она вдруг добавила: – Бентли вчера сказал, что конь вернулся без вас, и я подумала, что потеряла вас.
Синклер хотел возразить (ведь это она потерялась, он-то все время знал, где находится), но тут до него дошел смысл ее слов, и сердце его гулко забилось. Она думала, что потеряла его, и, следовательно, он, Синклер, принадлежал ей – вот что означали ее слова. Что ж, если он принадлежал ей, то она принадлежала ему... Куинси вдруг нахмурилась:
– А вы не пострадали? Ничего не сломали? – Она стала ощупывать его, проверяя, не сломал ли он руки, ноги, ребра.
– О, перестаньте... – проговорил он со стоном. – Куинси, дорогая, вы даже представить не можете, что делаете со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Но он весь дрожал, и Куинси, надавив ему на плечо, заставила его лечь, а затем накрыла одеялом.
– Я должна позаботиться о Кларенсе, – сказала она, бросившись к двери.
Дождь охладил ее щеки, пока она вела Кларенса в крошечный сарай за хижиной. Отыскав в углу солому, Куинси тщательно вытерла коня. Потом взяла в том же углу мешок с овсом и поставила его перед Кларенсом. Оставив ему еще и ведро дождевой воды, она вышла из сарая и направилась к хижине. Прикрыв поплотнее дверь, она подбросила в огонь побольше дров и подошла к кровати.
Синклер лежал на боку, лицом к ней, и его глаза были закрыты. Куинси потрогала его лоб, и он оказался прохладным и влажным.
– Вам все еще холодно? – спросила она шепотом.
– Ч-чертовски верно... – ответил Синклер, стуча зубами.
– Что ж, давайте осмотрим хижину. – Куинси подошла к полкам. – Может, пастух оставил здесь чай? Тогда бы вы согрелись.
На полках стояли две открытые банки с вареньем, каждая – с толстым слоем зеленой плесени. Жестяная банка сохранила запах чая, но в ней не было ни листочка. Чайник же, к счастью, оказался чистым, и Куинси, наполнив его дождевой водой из бочки за дверью, поставила его на огонь.
Только сейчас она почувствовала, что и сама ужасно замерзла. Стащив с себя плащ, Куинси повесила его на крюк у двери. Затем сняла и сюртук – оказалось, что он был немного влажный. После этого она тщательно отжала мокрую одежду Синклера и развесила ее на шатких стульях вблизи очага.
Тут засвистел чайник, и Куинси, сняв его с огня, налила немного кипятка в глиняную кружку, которую нашла на полке. Приблизившись к кровати, она протянула кружку Синклеру.
– Н-не сейчас, сержант, – пробормотал он, отстраняя ее руку.
«Что же делать? – думала Куинси. – Попытаться вернуть его к реальности или...» Немного помедлив, она сказала:
– Вам нужно согреться, капитан. Выпейте это.
– Здесь я отдаю приказы, – заявил Синклер. – Убирайся.
Куинси закусила губу.
– Капитан Синклер! Вы выпьете это, и немедленно! Вы меня слышите?
Граф пристально посмотрел на нее, потом протянул к кружке дрожащую руку.
– Осторожнее, иначе разольете. – Куинси опустилась на колени и, чуть приподняв его голову, поддерживала кружку, пока он пил.
– Черт возьми, сержант, ведь это просто вода!
– Какая вам разница? Она горячая! – Куинси снова поднесла кружку к губам графа. – Пейте!
Синклер что-то проворчал, но все же допил воду. От второй кружки он отказался, и вскоре глаза его снова закрылись.
– Синклер, – позвала Куинси. – Капитан!
Граф не шевелился, и Куинси тихонько всхлипнула. Горячие слезы обожгли глаза, но она тут же утерла их. Сейчас не время отчаиваться. Синклер нуждается в ней.
Склонившись над кроватью, Куинси услышала его ровное дыхание. Дрожащими пальцами она убрала с его лба влажные пряди волос и прикоснулась к шишке на виске. Рана уже перестала кровоточить, но графа по-прежнему бил озноб, и он то и дело содрогался во сне. Нужно было как-то согреть его, но сначала...
Отступив от кровати, Куинси отошла в дальний угол и, повернувшись спиной к графу, расстегнула рубашку. Разорвав полоску ткани, которой перетягивала грудь, она застегнула пуговицы и, приблизившись к Синклеру, убрала с его лба волосы. Затем перевязала ему голову и снова задумалась...
Как же его согреть? Он по-прежнему содрогался во сне, а в хижине не было больше одеял, чтобы получше укрыть его. Не было даже полотенца, чтобы растереть ему грудь.
А ведь Мелинда чуть не умерла от пневмонии. Она заболела после того, как попала под ливень и всего лишь час пробыла в мокрой одежде. Синклер же полдня бродил мокрый насквозь.
Ах, это она во всем виновата. Ведь именно она настаивала на поездке в Брентвуд. Если бы не она, граф сейчас находился бы в Лондоне, а не здесь, на этой кровати... А вдруг он заболеет... и умрет? Леди Синклер никогда не простит ее. И она сама никогда, не простит себя. При мысли об этом Куинси едва не разрыдалась.
И тут она вдруг вспомнила, как когда-то помогала сестре согреться. Почему бы таким же образом не согреть графа? Да, другого выхода нет.
Подбросив в огонь еще одно полено, Куинси легла рядом с Синклером и, обняв его, крепко прижалась к нему. Она твердо решила, что не позволит ему умереть. Ведь ни один сержант не дал бы умереть своему капитану.
Глава 15
Божественно!
Он умер и в объятиях ангела возносится на небеса, В объятиях ангела с удивительно нежным голосом. Ангел говорил ему, что все будет хорошо, он хотел сказать, что уже все хорошо. Да, теперь ему наконец-то стадо тепло, и он наслаждался чудесным ароматом лимона.
Но разве у ангелов бывает женская грудь? Он провел большим пальцем по соску, и ему показалось, что сосок отвердел под его прикосновением.
Нет-нет, лучше остановиться, иначе... Он сделал глубокий вдох и снова погрузился в сон.
Синклер проснулся с ужасной головной болью и, тихо застонав, чуть приоткрыл один глаз. Но где же он? Граф открыл оба глаза и осмотрелся. Черт возьми, где он находится?!
А... пастушья хижина... А перед этим – ужасный ливень и проклятый жеребец.
Но где же Куинси? Она нашла его и привезла в эту хижину. Где она теперь?
Тут за спиной его послышалось сопение. Тихое и нежное женское сопение. Когда-то он уже слышал такое, но это было очень давно. А сейчас...
Синклер повернул голову и вскрикнул от неожиданности. Так вот почему ему так тепло. Куинси лежала рядом с ним и обнимала его одной рукой. О, дьявольщина!
– М-м... – Она шевельнулась, и глаза ее открылись.
– Доброе утро, – прохрипел Синклер и тут же откашлялся, прочищая горло.
Куинси моргнула по-совиному и протерла кулачком глаза.
– Доброе утро, – повторил Синклер, – Хорошо спали?
– Да, конечно... – Она протянула руку и потрогала его лоб. – Сейчас вы гораздо теплее. Значит, согрелись. – Щеки ее порозовели, и она вдруг добавила: – Бентли вчера сказал, что конь вернулся без вас, и я подумала, что потеряла вас.
Синклер хотел возразить (ведь это она потерялась, он-то все время знал, где находится), но тут до него дошел смысл ее слов, и сердце его гулко забилось. Она думала, что потеряла его, и, следовательно, он, Синклер, принадлежал ей – вот что означали ее слова. Что ж, если он принадлежал ей, то она принадлежала ему... Куинси вдруг нахмурилась:
– А вы не пострадали? Ничего не сломали? – Она стала ощупывать его, проверяя, не сломал ли он руки, ноги, ребра.
– О, перестаньте... – проговорил он со стоном. – Куинси, дорогая, вы даже представить не можете, что делаете со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62