— Я знаю. Когда я вспоминаю об этом, у меня кровь стынет в жилах. Он очень храбрый мальчик.
— Он — мой сын. Она улыбнулась.
— А Далинг, когда ее удается уговорить вынуть палец изо рта, поет тебе дифирамбы. Впрочем, ее хвала больше относится не к тебе, а к твоей лошади.
Колин был явно озадачен и, к удивлению Синджен, казался немного расстроенным.
— Теперь ты согласен, что руководить ведением домашнего хозяйства — это мое законное право и прямая обязанность?
— Наверное, ты права. Кстати, Макдуф сказал, что ты попросила его передать мне кое-что на словах. Ты будто бы сказала, что не собираешься красть мою шкатулку. Что ты хотела этим сказать?
— Я хотела сказать, что вовсе не желаю что-либо у тебя отбирать, что я бы ни за что не стала покушаться на то, что принадлежит тебе, — как эта шкатулка, которую ты прятал в дупле дуба, чтобы ее не увидел твой жадный брат. Я просто хочу разделить с тобой то, что принадлежит нам обоим. Я не Малколм и не твой отец.
Он отвернулся.
— Я вижу, что Макдуф чересчур разговорился.
— Он просто хотел, чтобы я лучше поняла тебя. А когда у тебя день рождения?
— В последний день августа. Но зачем ты спрашиваешь?
Она только молча покачала головой и улыбнулась. Интересно, стихи каких поэтов ему нравятся больше всего? Подумав об этом, Синджен зевнула, на сей раз уже непритворно, и Колин сказал:
— Спи. Я нисколько не сомневаюсь, что твои братья не преминут явиться сюда по следам своих жен. Так и быть, даю тебе разрешение защищать меня от этой парочки. Кстати, насколько я могу судить, их жены не подозревают о том случае, когда их супруги вломились в нашу спальню.
— И слава Богу.
— Может быть, мне стоит им рассказать?
— Колин, что ты говоришь?! Впрочем, я вижу, что ты шутишь.
— Конечно, шучу. Вот еще что: Дугласу и Райдеру известно, что их жены здесь?
— Конечно, известно.
— Как же они отпустили их одних? Впрочем, нет, я ничего не хочу знать об этой истории, от нее у меня, чего доброго, еще волосы поседеют.
Колин подошел к камину и начал раздеваться. Он знал, что жена смотрит на него, он чувствовал на себе ее взгляд.
— По-моему, Алике поступила очень неосторожно, отправившись к нам. От Нортклифф-Холла до замка Вир много миль, а срок беременности у нее еще небольшой, в такое время женщине опасно совершать далекие поездки. Я бы не хотел, чтобы и ты когда-нибудь рисковала потерять ребенка из-за подобной глупости. Когда ты забеременеешь, ты будешь делать только то, что я тебе скажу.
Синджен только молча улыбнулась, глядя на его спину, она знала, что всегда будет поступать по-своему. Ей хотелось, чтобы Колин повернулся к ней лицом и она могла видеть его спереди, видеть целиком.
Он уже снял с себя всю одежду, и она жадно разглядывала его спину, ягодицы, ноги.
Он был само совершенство! Невозможно себе представить, чтобы какой-либо другой мужчина был так же великолепен.
— Колин, — позвала она его и удивилась хрипотце, вдруг появившейся в ее голосе.
— Да? — медленно проговорил он, поворачиваясь к ней лицом.
«Он наверняка знает, наверняка догадывается, о чем я сейчас думаю и чего хочу», — подумала Синджен.
Она сглотнула, глядя на него во все глаза. Какое наслаждение смотреть на него; вот было бы хорошо, если бы он простоял так час или даже еще дольше… Может быть, ей заняться рисованием, тогда он, возможно, согласился бы позировать для нее. Нет, ничего из этого не выйдет, Колин легко разгадает ее уловку.
— Джоан, ты что-то хотела сказать?
— Ты ляжешь со мной сегодня? Обнимешь меня?
— Ну конечно. Я знаю, как тебе это нравится. Это не кажется тебе страшным, не правда ли? Я обниму тебя и даже поцелую — ведь поцелуи тебе тоже очень нравятся, верно?
Он медленно подошел к кровати; он знал, что она хочет подольше полюбоваться им, так почему бы не доставить ей это удовольствие? Ее восхищение его красотой забавляло и, честно говоря, было ему чрезвычайно приятно. Очень хорошо, когда жена так горячо восторгается своим мужем. Внезапно он услышал, как она испуганно втянула в себя воздух, и нахмурился. Потом опустил глаза: под ее восхищенным взглядом его мужское орудие, как и следовало ожидать, ожило и встало в боевую стойку. И его жене сразу стало страшно. А чего она, собственно, ждала — что его мужская принадлежность сморщится и обвиснет?
Черт побери! Хоть бы она поскорее поправилась. Хватит с него ее глупых страхов, они уже действуют ему на нервы.
— Ты больше не уедешь, Колин? Теперь ты останешься дома?
— Да. Раз Макферсон теперь здесь и опять принялся за прежние проделки, я должен остаться и положить этому конец. И я сделаю это, Джоан, притом имей в виду: твоя помощь мне не требуется. Кроме того, у меня есть еще одна причина остаться — похоже, мне придется защищать тебя от тетушки Арлет.
— Я ценю твою заботу, Колин.
Он лег на кровать рядом с ней, и она с готовностью приняла его объятия. Они оба лежали на боку, лицом друг к другу, так что их носы почти соприкасались.
— Ты так и не сняла эту мерзкую ночную рубашку.
— По-моему, так будет лучше.
— Да, пожалуй, в этом ты права, черт бы тебя побрал. — Он поцеловал ее в губы и с усмешкой сказал: — Да раскрой же ты рот, Джоан. Я вижу, ты забыла все, чему я тебя учил. Нет, не так, не как рыба, вытащенная из воды, и не как оперная певица. Да, теперь правильно. И дай мне твой язык.
Он жаждал овладеть ею, и, если он не ошибался, она испытывала удовольствие от его ласк и поцелуев, но он знал: она еще не окрепла после болезни, а ему вовсе не хотелось, чтобы ей опять стало худо. Он поцеловал ее в кончик носа и, нежно прижав ее щеку к своему плечу, повернулся на спину.
Ему было чертовски трудно это сделать, но он все же заставил себя, ощущая себя при этом образцом благородства. Она разочарованно вздохнула и попыталась поцеловать его опять.
— Нет, Джоан, я не хочу тебя утомлять. Ну же, успокойся, расслабься. Давай, я буду просто обнимать тебя. Скажи: Филип был прав? Тетя Арлет в самом деле пыталась тебя убить?
Синджен была охвачена сладострастием. Она дрожала, чувствуя рядом с собой тело мужа, пыталась взять себя в руки, но это было нелегко — ведь у нее не было опыта в обуздывании своей страсти. Ей хотелось целовать его, целовать до изнеможения, хотелось гладить руками все его тело. Ей хотелось поцеловать его живот и его твердый мужской жезл; она хотела бы опять взять его в рот. Нет, она не могла просто лежать рядом с ним, забыв о том, что ее касается его горячее, твердое тело. Не в силах сдержать себя, она прижалась к нему еще теснее.
Ее сжатая в кулак рука легла на его живот, потом она медленно, очень медленно разжала пальцы и ощутила под своей ладонью его горячую, мускулистую плоть и чуть ниже — курчавые паховые волосы.
Колин закрыл глаза и закусил нижнюю губу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109