Нам нужно поговорить, прежде чем я соглашусь стать обитателем сумасшедшего дома.
«Ах, наконец я нахожусь рядом с ним», — подумала Синджен, с готовностью спешиваясь и следуя за ним.
Она посмотрела на ямочку на его подбородке, непроизвольно подняла руку, сдернула перчатку и погладила ямочку пальцем. Он не шелохнулся.
— Я буду вам замечательной женой. Вы можете поклясться, что по характеру вы не монстр?
— Я люблю животных и не стреляю их для забавы. У меня в замке живут пять кошек, все пять отличные охотники на крыс, и ночью они могут сколько угодно спать в тепле перед камином. А зимой, если становится по-настоящему холодно, они спят в моей постели, но это бывает редко, потому что во сне я начинаю метаться и могу придавить их. Если вы хотите узнать, буду ли я вас бить, то нет, не буду.
— Вы очень сильный, это очевидно. Я рада, что вы не притесняете тех, кто слабее вас. А людей вы любите? У вас доброе сердце? Вы чувствуете себя в ответе за тех, кто зависит от вас?
Он не мог отвести взгляда от ее лица. Ее вопросы бередили его раны, но он все же ответил:
— Полагаю, что да.
Ему представился его огромный замок — собственно замком можно было назвать только половину здания, да и та возникла отнюдь не в средние века, а была построена одним из графов, его предков, в конце семнадцатого столетия. Он любил этот замок с его башнями, зубчатыми стенами и узкими бойницами. Но в некоторых его покоях гуляли такие сквозняки, задувающие из бесчисленных щелей, что, простояв на одном месте десять минут, можно было легко подхватить воспаление легких. Нужно столько всего сделать, чтобы привести весь замок в пристойный вид. А ведь есть еще надворные постройки, конюшни, фермы, изгороди, поля, которые надо осушать… А поредевшие стада овец и коров, а многочисленные арендаторы, бедные и впавшие в беспросветное уныние, потому что у них ничего нет: даже семян для посева и тех не хватает, а если мало посеешь, то чем кормить семью? Будущее выглядело таким мрачным и безнадежным, если он не предпримет что-нибудь…
Он оторвал взгляд от девушки и взглянул туда, где виднелись богатые особняки, окаймлявшие противоположный край Гайд-парка.
— Наше состояние было порядком истощено моим отцом, а мой покойный брат, шестой граф Эшбернхем, промотал то, что оставалось. Мне нужно добыть много денег, иначе моя семья будет прозябать в благородной нищете, а арендаторам и слугам придется эмигрировать либо голодать. Я живу в большом замке к востоку от озера Лох-Ливен, на полуострове Файф. Там очень красиво и рукой подать до северо-западной окраины Эдинбурга, но вам эта местность все равно показалась бы дикой, хотя там немало пахотной земли и холмы невысокие, с пологими склонами. Вы англичанка, и вы увидели бы только голые возвышенности, темные расщелины, дикие утесы, узкие мрачные долины, по которым с ревом бегут стремительные потоки воды, такой студеной, что, когда пьешь ее, синеют губы. В зимние месяцы там обычно не так уж и холодно, но дни коротки, и порой дуют сильные ветры. А весной вереск одевает все холмы в лиловый наряд, и рододендроны увивают хижины арендаторов до самых крыш и даже взбираются на стены моего продуваемого насквозь замка, расцвечивая их всеми оттенками розового, красного и пурпурного.
Он мотнул головой. Хорош же он, нечего сказать! Расписывает Шотландию, воспевает родной край, как какой-нибудь дурачок-поэт, словно вознамерился щегольнуть перед ней тем, что имеет. А она слушает его с восторженным выражением лица, впитывая каждое слово и не сводя взгляда с его губ. Получалось нелепо. Нет, он должен положить конец этой дурацкой ситуации. Он резко переменил тон:
— Послушайте, все это чистая правда. Мои земли могут обеспечить их владельцу богатство, потому что там много пашни, и я знаю, как поправить дела моих арендаторов, а, следовательно, и мои собственные. В наших краях дела обстоят куда лучше, чем в Горной стране (Север и северо-запад Шотландии.), куда землевладельцы даже сейчас вынуждены завозить овец, чтобы вконец не разориться. Это называется огораживанием и последствия имеет самые губительные, потому что люди, жившие на этой земле из поколения в поколение, лишаются таким образом всего своего достояния. Им приходится уезжать за океан или переселяться в Англию, чтобы наняться на ваши новые фабрики. Вот почему мне необходимы деньги, Джоан, и у меня есть только один способ спасти то, что досталось мне по праву наследования, — жениться на деньгах.
— Я понимаю. Сейчас мы поедем ко мне домой, и вы поговорите с моим братом Дугласом. Он граф Нортклифф, глава нашей семьи. Мы спросим у него, какую сумму составляет мое приданое. Думаю, что оно очень большое. Я как-то слышала, как он говорил моей матери, что нечего изводить меня, пугая участью старой девы. Раз я богатая наследница, сказал он, то смогу выйти замуж за кого захочу, даже если мне будет пятьдесят лет и у меня не останется ни одного зуба.
Он беспомощно посмотрел на нее.
— Но почему вы выбрали меня?
— Понятия не имею, но тут уж ничего не поделаешь.
— А вдруг я зарежу вас в постели?
Ее глаза потемнели, и Колин ощутил прилив вожделения, такой мощный, что у него захватило дух.
— Я сказал зарежу, а не поимею.
— Что значит «поиметь»?
— Это значит… о, дьявольщина, да где же это клятое лукавство, которым я просил вас запастись? «Поиметь» — грубое слово, простите, что я его употребил.
— А стало быть, вы толкуете о занятии любовью.
— Да, именно об этом, только я имел в виду вещи более земные, то, что обычно и происходит между мужчиной и женщиной, а не весь этот выспренний вздор, который дамы, должно быть, называют занятием любовью.
— Значит, вы циник. Что ж, не можете же вы быть идеальным во всех отношениях. Мои братья Дуглас и Райдер уединяются со своими женами затем, чтобы заняться с ними любовью, а не затем, чтобы их «поиметь». Возможно, позже я смогу вам все это объяснить. Но, разумеется, сначала вам придется научить меня тому, что нужно. Дело не пойдет, если вы будете покатываться со смеху всякий раз, когда я открою рот, чтобы поцеловаться.
Колин отвернулся. Он чувствовал себя так, словно его выбросило на необитаемый остров, причем на такой, где вместо тверди — трясина, которая норовит уйти у него из-под ног. Ощущать себя беспомощным — этого он терпеть не мог. Он уже узнал это ощущение, когда лишился своего наследства, — вполне достаточно, чтобы вывести из равновесия любого мужчину. Ему не хотелось снова испытывать его, да еще и в отношениях с женщиной, но она беспрерывно атаковала или парировала, не давая ему опомниться, и притом держала себя таким образом, словно так и надо, словно все ее немыслимые выходки — в порядке вещей и следует принимать их как должное. Ни одна шотландская девушка не позволила бы себе того, что позволяет эта англичанка с ее якобы тонким воспитанием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
«Ах, наконец я нахожусь рядом с ним», — подумала Синджен, с готовностью спешиваясь и следуя за ним.
Она посмотрела на ямочку на его подбородке, непроизвольно подняла руку, сдернула перчатку и погладила ямочку пальцем. Он не шелохнулся.
— Я буду вам замечательной женой. Вы можете поклясться, что по характеру вы не монстр?
— Я люблю животных и не стреляю их для забавы. У меня в замке живут пять кошек, все пять отличные охотники на крыс, и ночью они могут сколько угодно спать в тепле перед камином. А зимой, если становится по-настоящему холодно, они спят в моей постели, но это бывает редко, потому что во сне я начинаю метаться и могу придавить их. Если вы хотите узнать, буду ли я вас бить, то нет, не буду.
— Вы очень сильный, это очевидно. Я рада, что вы не притесняете тех, кто слабее вас. А людей вы любите? У вас доброе сердце? Вы чувствуете себя в ответе за тех, кто зависит от вас?
Он не мог отвести взгляда от ее лица. Ее вопросы бередили его раны, но он все же ответил:
— Полагаю, что да.
Ему представился его огромный замок — собственно замком можно было назвать только половину здания, да и та возникла отнюдь не в средние века, а была построена одним из графов, его предков, в конце семнадцатого столетия. Он любил этот замок с его башнями, зубчатыми стенами и узкими бойницами. Но в некоторых его покоях гуляли такие сквозняки, задувающие из бесчисленных щелей, что, простояв на одном месте десять минут, можно было легко подхватить воспаление легких. Нужно столько всего сделать, чтобы привести весь замок в пристойный вид. А ведь есть еще надворные постройки, конюшни, фермы, изгороди, поля, которые надо осушать… А поредевшие стада овец и коров, а многочисленные арендаторы, бедные и впавшие в беспросветное уныние, потому что у них ничего нет: даже семян для посева и тех не хватает, а если мало посеешь, то чем кормить семью? Будущее выглядело таким мрачным и безнадежным, если он не предпримет что-нибудь…
Он оторвал взгляд от девушки и взглянул туда, где виднелись богатые особняки, окаймлявшие противоположный край Гайд-парка.
— Наше состояние было порядком истощено моим отцом, а мой покойный брат, шестой граф Эшбернхем, промотал то, что оставалось. Мне нужно добыть много денег, иначе моя семья будет прозябать в благородной нищете, а арендаторам и слугам придется эмигрировать либо голодать. Я живу в большом замке к востоку от озера Лох-Ливен, на полуострове Файф. Там очень красиво и рукой подать до северо-западной окраины Эдинбурга, но вам эта местность все равно показалась бы дикой, хотя там немало пахотной земли и холмы невысокие, с пологими склонами. Вы англичанка, и вы увидели бы только голые возвышенности, темные расщелины, дикие утесы, узкие мрачные долины, по которым с ревом бегут стремительные потоки воды, такой студеной, что, когда пьешь ее, синеют губы. В зимние месяцы там обычно не так уж и холодно, но дни коротки, и порой дуют сильные ветры. А весной вереск одевает все холмы в лиловый наряд, и рододендроны увивают хижины арендаторов до самых крыш и даже взбираются на стены моего продуваемого насквозь замка, расцвечивая их всеми оттенками розового, красного и пурпурного.
Он мотнул головой. Хорош же он, нечего сказать! Расписывает Шотландию, воспевает родной край, как какой-нибудь дурачок-поэт, словно вознамерился щегольнуть перед ней тем, что имеет. А она слушает его с восторженным выражением лица, впитывая каждое слово и не сводя взгляда с его губ. Получалось нелепо. Нет, он должен положить конец этой дурацкой ситуации. Он резко переменил тон:
— Послушайте, все это чистая правда. Мои земли могут обеспечить их владельцу богатство, потому что там много пашни, и я знаю, как поправить дела моих арендаторов, а, следовательно, и мои собственные. В наших краях дела обстоят куда лучше, чем в Горной стране (Север и северо-запад Шотландии.), куда землевладельцы даже сейчас вынуждены завозить овец, чтобы вконец не разориться. Это называется огораживанием и последствия имеет самые губительные, потому что люди, жившие на этой земле из поколения в поколение, лишаются таким образом всего своего достояния. Им приходится уезжать за океан или переселяться в Англию, чтобы наняться на ваши новые фабрики. Вот почему мне необходимы деньги, Джоан, и у меня есть только один способ спасти то, что досталось мне по праву наследования, — жениться на деньгах.
— Я понимаю. Сейчас мы поедем ко мне домой, и вы поговорите с моим братом Дугласом. Он граф Нортклифф, глава нашей семьи. Мы спросим у него, какую сумму составляет мое приданое. Думаю, что оно очень большое. Я как-то слышала, как он говорил моей матери, что нечего изводить меня, пугая участью старой девы. Раз я богатая наследница, сказал он, то смогу выйти замуж за кого захочу, даже если мне будет пятьдесят лет и у меня не останется ни одного зуба.
Он беспомощно посмотрел на нее.
— Но почему вы выбрали меня?
— Понятия не имею, но тут уж ничего не поделаешь.
— А вдруг я зарежу вас в постели?
Ее глаза потемнели, и Колин ощутил прилив вожделения, такой мощный, что у него захватило дух.
— Я сказал зарежу, а не поимею.
— Что значит «поиметь»?
— Это значит… о, дьявольщина, да где же это клятое лукавство, которым я просил вас запастись? «Поиметь» — грубое слово, простите, что я его употребил.
— А стало быть, вы толкуете о занятии любовью.
— Да, именно об этом, только я имел в виду вещи более земные, то, что обычно и происходит между мужчиной и женщиной, а не весь этот выспренний вздор, который дамы, должно быть, называют занятием любовью.
— Значит, вы циник. Что ж, не можете же вы быть идеальным во всех отношениях. Мои братья Дуглас и Райдер уединяются со своими женами затем, чтобы заняться с ними любовью, а не затем, чтобы их «поиметь». Возможно, позже я смогу вам все это объяснить. Но, разумеется, сначала вам придется научить меня тому, что нужно. Дело не пойдет, если вы будете покатываться со смеху всякий раз, когда я открою рот, чтобы поцеловаться.
Колин отвернулся. Он чувствовал себя так, словно его выбросило на необитаемый остров, причем на такой, где вместо тверди — трясина, которая норовит уйти у него из-под ног. Ощущать себя беспомощным — этого он терпеть не мог. Он уже узнал это ощущение, когда лишился своего наследства, — вполне достаточно, чтобы вывести из равновесия любого мужчину. Ему не хотелось снова испытывать его, да еще и в отношениях с женщиной, но она беспрерывно атаковала или парировала, не давая ему опомниться, и притом держала себя таким образом, словно так и надо, словно все ее немыслимые выходки — в порядке вещей и следует принимать их как должное. Ни одна шотландская девушка не позволила бы себе того, что позволяет эта англичанка с ее якобы тонким воспитанием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109