— Или вы предпочитаете, чтобы я просто застрелила его и бросила труп в озеро? — сказала она, и это разом положило конец всем их возражениям. Письмо Роберту Макферсону Синджен сочинила еще вчера днем. Тогда же она велела привести к себе младшего конюха Остла и, поручив ему передать письмо адресату, заставила его поклясться, что он никому ничего не скажет. Дай Бог, чтобы он не проболтался.
Синджен посмотрела на своих невесток и веско сказала:
— Действовать начнем нынче же утром. Мешкать нельзя, потому что завтра, возможно, уже будет поздно. Вы можете не верить в мыслительные способности Дугласа и Райдера, а я верю.
И Алике, и Софи взяли с собой в дорогу карманные пистолеты. Обе они умели стрелять, пусть и не так метко, как Синджен, но все же достаточно хорошо. Вид пистолетов, извлеченных на свет Божий, тут же прибавил им уверенности.
— Новобрачная Дева сказала, что ты в беде, Синджен, — напомнила Алике. — А мы с Софи отнюдь не дуры, пусть даже мы и забыли кое-что предусмотреть. Или кое-что написать. А где твой пистолет?
Синджен вытащила свой пистолетик из-под подушки.
— Я уже достаточно окрепла, чтобы провернуть это дело сегодня утром. Я сумею услать Колина с каким-нибудь поручением, чтобы он не мог следить ни за мной, ни за вами. Не знаю еще, как я это сделаю, но что-нибудь наверняка придумаю. А теперь подойдите поближе и слушайте внимательно.
Отделаться от Колина оказалось совсем не так просто, как рассчитывала Синджен. В конце концов, исчерпав все уловки, она решила сыграть на своей недавней болезни и начала натужно кашлять, хватаясь при этом за грудь. И еще, сообщила она, у нее ужасно болит голова, такая жуткая стреляющая боль над левым глазом. Ох, и ей к тому же так трудно дышать… Она сыграла свою роль безупречно, от надсадного кашля у нее на глазах даже выступили неподдельные слезы.
Она даже сумела весьма убедительно изобразить озноб.
— Ах, черт, а я-то думал, что ты уже почти поправилась, — сказал Колин, прижимая ее к груди и растирая ее сотрясающуюся от кашля спину.
Он сам вызвался съездить за Чайлдрессом, местным врачом, однако прежде взял с Алике и Софи обещание, что они ни за что не оставят свою золовку одну. Те с готовностью обещали — ведь это было частью их плана. Видя искреннее беспокойство мужа, Синджен мучилась угрызениями совести, но сделать было уже ничего нельзя. Она, Алике и Софи должны довести дело до конца.
«Ах, если бы мужчины не были так упрямы», — подумала она.
Но это, конечно же, было нелепое и несбыточное желание.
— Я чувствую себя превосходно, — ответила Синджен, когда Алике спросила ее о самочувствии. Говоря, она торопливо облачалась в свою старую синюю саржевую амазонку, залоснившуюся от долгой носки. — Наверное, потом, когда все будет сделано, я почувствую полный упадок сил, но сейчас со мной все в порядке, так что можете не беспокоиться. Помните: мы должны закончить до того, как сюда явятся ваши мужья. Нет, не смотрите друг на друга с упреком. Хоть вы им ничего и не сообщили, они непременно приедут, и очень скоро.
— Куда это ты собралась?
Этот вопрос задал Филип. Он вошел в спальню и, не обращая внимания ни на Алике, ни на Софи, направился прямиком к Синджен. Подойдя к ней, он встал, уперев руки в бока — излюбленная поза его отца, — и строго посмотрел ей в лицо.
— Куда это ты собралась? — повторил он. — На тебе костюм для верховой езды, а не ночная рубашка. Папа будет недоволен. И мне это тоже не нравится.
Синджен хотела ласково взъерошить ему волосы, но сдержала свой порыв и довольствовалась тем, что одарила его улыбкой.
— Я просто хочу показать твоим новым тетушкам окрестности замка. Я прекрасно себя чувствую, Филип, и обещаю тебе быть осторожной. Как только я почувствую усталость, сразу же вернусь в постель.
— А где отец?
— Наверное, он вместе с мистером Ситоном проверяет счета, а может быть, объезжает своих арендаторов. Его не было здесь три недели, и за это время накопилось много дел, требующих его внимания. А почему ты сам его не спросил?
— Меня не было внизу, когда он уходил. Далинг закатила истерику в детской и попыталась вцепиться зубами в ногу Далей. Мне пришлось защищать Далей.
— Послушай, Филип, пока я буду играть роль гостеприимной хозяйки, не мог бы ты последить для меня за тетушкой Арлет?
Глаза мальчика загорелись.
— О да, — сказал он. — Непременно послежу, а ты, Синджен, смотри не переутомляйся, ладно?
— Обещаю, что не буду.
Она посмотрела, как Филип скрылся за дверью, чувствуя себя виноватой оттого, что пришлось ему врать.
— Мне было очень тяжело его обманывать, — сказала она со вздохом, — но он так же неумеренно печется о моей безопасности, как и его отец.
— Ты великолепная актриса, Синджен, — сказала Алике, когда они втроем спускались по лестнице для слуг. — Мне бы так никогда не сыграть.
— Это было очень неприятно, но необходимо, — вздохнув, ответила Синджен. — Я чувствую себя такой виноватой. Но я должна оградить Колина от новых покушений. Он знает, как это для меня важно, и поймет меня — если, конечно, когда-нибудь дознается, что мы сделали.
— Здание твоего оптимизма построено на песке, — заметила Софи. — Колин — мужчина, и будь я на твоем месте, я бы чувствовала себя неуютно. Способность понимать — это добродетель, к обладанию которой стремится далеко не каждый мужчина, особенно если дело касается его жены.
— Софи права, — согласилась Алике. — Если Колин узнает — а я на собственном опыте убедилась, что мужья обычно узнают все, что жены желают от них скрыть, — он будет вне себя от ярости и тревоги: ведь, осуществляя свой план, ты могла бы серьезно пострадать. А поскольку он мужчина, он, естественно, будет обвинять тебя в том, что ему пришлось мучиться от беспокойства. Мужчины считают подобные рассуждения образцом логики. Это странно, но это именно так.
— Мужчина не способен признать, что существуют такие вещи, которых он не может сделать, — подхватила Софи. — А если его жена вдруг добьется успеха в чем-то, что не удалось ему, он разъярится до белого каления. И будет осыпать ее упреками.
— Я знаю, — сказала Синджен и тяжело вздохнула. — Теперь, когда я вышла замуж, я отлично понимаю, что Колин ничем не лучше Дугласа и Райдера. Он кричит и бесится и устраивает сцены, так что у меня иной раз руки чешутся стукнуть его по глупой голове. Но он наверняка поймет, что не оставил мне иного пути и что я должна была это сделать.
— Ха, — сказала Алике.
— Ха-ха, — подхватила Софи.
— То есть я хочу сказать: если он все-таки узнает.
— Дорогая, ты грезишь, — заметила Алике.
— А по-моему, это больше похоже на пьяный бред, — ввернула Софи.
Погруженные в мрачные размышления, три дамы молча дошли до конюшен. Здесь Синджен увидела Остла и приказала ему оседлать Фанни и еще двух лошадей для ее спутниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109