Если бы не густые волосы и не эти странные глаза, за которые в древние времена ее, вероятно, сожгли бы на костре, как ведьму, она казалась бы жалким потерянным ребенком. Непонятно, как виконту удалось заставить ее задрать юбки!
Сабрина рассеянно кивнула, и Дорис улыбнулась про себя. Неужели найдется такая женщина, которая сможет остаться равнодушной к виконту в постели?! Даже это бледное создание вряд ли сможет устоять.
Она отложила щетку и отступила.
— Что еще будет угодно, миледи?
— Ничего, Дорис. Спасибо.
Горничная присела и торопливо удалилась, бесшумно прикрыв за собой дверь. Сабрина медленно отвернулась от зеркала и оглядела большую спальню. Типично мужское убежище со строгой обстановкой, совершенно не отражавшей характер хозяина. Над всем царила огромная кровать из резного дуба, стоявшая на возвышении. Ни занавесей, ни балдахина, чтобы смягчить впечатление.
Она подняла канделябр и, подойдя к кровати, поставила его на тумбочку. Филип пообещал, что завтра же рабочие начнут переделывать смежные покои, принадлежавшие его матери. Он искренне сожалел, что не хватило времени все подготовить к свадьбе, так что придется сегодня Сабрине провести ночь здесь.
С ним.
Сабрина никогда раньше не спала с мужчиной. То есть спала, но тогда у нее был жар. Филип прижимал ее к себе, и все казалось нереальным, призрачным, а она оставалась безвольной молчаливой участницей происходившего.
И вот теперь Сабрина замужем. И даже предложила Филипу себя как часть сделки. Что-то он не проявил особого энтузиазма!
Сабрина поскорее улеглась, натянула одеяло до подбородка и уставилась в потемневшие потолочные балки. И стала напряженно прислушиваться, пытаясь уловить шаги мужа. Тонкая ткань рубашки сбилась до талии, когда девушка подтянула колени к подбородку.
Филип будет добр и нежен. Нет причин бояться, что он станет унижать ее, причинять боль, как Тревор. Он просил доверять ему, и она согласилась.
Комната была такой пустой и молчаливой… просто невыносимо!
Сабрина тихо запела и пела до тех пор, пока не заболело горло.
Он не пришел.
К счастью, она в отличие от других девушек имела возможность неплохо узнать будущего мужа. Он ухаживал за ней, купал, пек хлеб, рассказывал о своих приключениях. В ту ужасную ночь она пыталась сбежать от него, но проклятая лошадь не тронулась с места. А еще одна неприятность… месячные… он даже знал о подобных вещах! И помог ей. Сабрина зажмурилась что было сил. Да, она знала Филипа, или, лучше сказать, он знал ее. Часы на камине громко пробили один раз. Возможно, он вообще не придет. Но где же Филип будет спать? Она заняла его постель. Если бы он не хотел этого, так и сказал бы. А что, если он занял комнату для гостей?
Сабрина решительно вскочила. Несправедливо, что она выгнала Филипа из собственной спальни! Это его дом, его кровать!
Она зажгла свечу, накинула пеньюар и босиком направилась к двери. В коридоре была тишина. Она медленно двинулась вперед, открывая по пути каждую дверь. Пусто. Ни единой живой души. Где же он?
Девушка спустилась вниз, бережно прикрывая рукой колеблющийся огонек. Наконец она заметила свет, пробивающийся в щель под дверью комнаты в глубине дома. Кажется, нашла!
Сабрина подняла было руку, чтобы постучать, но тут же передумала и приложилась ухом к двери. Ни звука. Она осторожно повернула ручку. Дверь бесшумно приоткрылась. Похоже на мужской кабинет, обставленный кожаной мебелью и обшитый панелями. Перед камином, в котором почти угас огонь, возвышалось большое мягкое кресло. Она двинулась было к креслу, но Филип неожиданно встал и повернулся лицом к жене. Он так и не снял фрака, только ослабил галстук. Волосы растрепаны, в руке бокал с бренди.
— Сабрина? — Он шагнул было к ней, но тут же замер. — Что-то случилось? Тебе плохо? Приснился кошмар?
— О нет! Прости, что побеспокоила тебя, Филип, но ты не пришел в спальню. Это несправедливо, так что я решила найти тебя и попросить прийти.
Филип ошеломленно потряс головой, словно не веря собственным ушам.
— Несколько странное предложение, — пробормотал он, — особенно для девушки, предпочитающей скорее увидеть любого мужчину в цепях, чем позволить ему ее коснуться. Давай сначала все выясним. Хочешь, чтобы я пришел в свою спальню?
— Да, разумеется. Это твой дом.
— Но теперь и твой тоже! Повторим все еще раз. Ты просишь меня прийти в спальню? И сама там будешь?
— Конечно. Но если предпочитаешь, чтобы я спала в другом месте, так и скажи. Меня это не оскорбит. Мы ведь друзья, чтобы обращать внимание на такие пустяки.
Как ни странно, но в эту минуту он готов был поклясться, что в ее голосе прозвучала обида.
Филип откашлялся и нетерпеливо запустил пальцы в волосы, чем еще больше их растрепал.
— Ты меня не так поняла, Сабрина. Я хотел поговорить с тобой о супружеских обязанностях… Нет, это слишком прямолинейное понятие. Я собирался побеседовать с тобой об отношениях между мужем и женой, но решил сделать это завтра. Ты очень устала и сегодня должна отдохнуть и выспаться. Не стоит бродить по дому в час ночи в этой вышитой штуке, которая, если сказать правду, делает тебя неотразимо соблазнительной. Ну, что скажешь?
Сабрина опустила глаза. Хорошо, что она стоит на толстом ковре. Деревянный паркет, должно быть, очень холодный.
— Что я скажу? Послушай, Филип, чего ты хочешь от меня?
— Хочу, чтобы ты шла спать, а завтра, когда черные круги под твоими глазами исчезнут, я постараюсь очень осторожно разъяснить тебе, что происходит в постели между супругами. Но сейчас очень поздно и ты… отчего-то совсем не так бледна, как раньше. — Он чертыхнулся и внимательно вгляделся в лицо Сабрины.
— Я хотела узнать, придешь ли ты, Филип, — терпеливо повторила она. — Ты сам сказал, что уже поздно. Тебе тоже нужно отдохнуть: ты столько сделал за эту неделю! И так старался ради меня!
— Хорошо, — кивнул Филип и шагнул к ней. Она отступила. Филип протянул руку, но она вручила ему канделябр.
Филип улыбнулся мягко, снисходительно, словно отец — капризному ребенку.
— Ты очень отважна, Сабрина, — заметил он, отдавая обратно канделябр, и потрепал ее по щеке. — Иди спать. Завтра один из нас сможет поселиться в другой спальне.
— Ты поговоришь со мной, о чем хотел?
— Обязательно.
Филип подождал, пока не услышал, как закрылась дверь кабинета. Он представлял, как она поднимается по лестнице и подол широкой сорочки вьется вокруг щиколоток. Но даже если бы вожделение захлестывало его, Филип не дотронулся бы до этого невинного прелестного создания. И она выбрала его, открыто предлагала себя!
Он ощутил прилив неудержимого сладострастия и справедливого гнева к себе. Он не осквернит ее своими ласками, не отпугнет, не оскорбит. Защитит и убережет от своих же притязаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82