Неужели старый дурак все-таки написал письмо? Он не позволяет ни мне, ни Тревору читать его почту.
— Нет, дедушка ничего не писал. Я сама приехала. Решила немного пожить у вас.
— Раз уж ты здесь, — процедила Элизабет, — то оставайся, вряд ли я решусь отослать тебя обратно среди ночи. Где твой муж?
— Пока в Лондоне. Я хотела видеть дедушку, Элизабет. Чувствовала себя такой виноватой, что не могу быть с ним рядом!
— Он, конечно, захочет тебя видеть. Ты едва не свела его в могилу, Сабрина. Надеюсь, на этот раз ты станешь себя вести, как подобает истинной леди.
— Как подобает леди? Что бы это значило? Вероятно, в твоем понятии истинная леди должна скромно лежать в постели, ожидая, пока зятю вздумается ворваться к ней и изнасиловать? Ты именно это имеешь в виду? Что же молчишь? Или все еще боишься посмотреть правде в лицо?
Глаза Элизабет вспыхнули ненавистью. Она схватила сестру за рукав и притянула к себе.
— Ты, маленькая дрянь, не смей читать мне проповеди! — Но тут же, отшатнувшись и разжав руки, рассмеялась: — Если тебе грозит здесь такая опасность, откуда вдруг ты набралась храбрости? Коль скоро твой муж остался в Лондоне, кто защитит тебя от посягательств Тревора? Ведь ты так нуждаешься в верном рыцаре!
— Все проще, чем ты думаешь, Элизабет. И ты, и Тревор прекрасно понимаете, что Филип живым в землю его зароет, если он хотя бы словом меня оскорбит.
— Но мы с тобой знаем, что беспокоиться не о чем: Тревору никогда в голову не приходило домогаться тебя!
— Иисусе, кто это? Вас ли я вижу, дорогая сестрица? Какой приятный сюрприз!
Сабрина заметила, как нервно вздрогнула Элизабет, услышав голос мужа. Тревор лениво-грациозной походкой спускался по ступенькам. Пухлые, почти женские губы растянуты в чересчур радостной улыбке, взгляд не отрывается от лица свояченицы.
— В самом деле, Тревор? Я приехала навестить дедушку.
Он остановился у подножия лестницы, не делая попытки подойти ближе.
— Вот как? А где твой восхитительно свирепый супруг?
— Виконт остался в Лондоне, — вмешалась Элизабет. — Скоро прибудет. Сабрина же, судя по ее словам, соскучилась без дедушки.
— В какой восторг придет старый джентльмен! Его драгоценная Сабрина вернулась в родное гнездо! Вы найдете его прискорбно изменившимся, сестрица, но все-таки живым.
— Да, и Филип, и Ричард Кларендон заверили меня, что ты лично позаботишься о том, чтобы дедушка окончательно поправился.
— Как же не заботиться о нашем милом старичке? Я питаю к нему истинно нежные чувства, как подобает любящему внуку. Уверен, он доживет до ста лет!
Сабрина, небрежно кивнув, обратилась к Элизабет:
— Если не возражаешь, я немедленно поднимусь к дедушке. Вели поварихе подать ужин наверх. Надеюсь, я не причиню вам беспокойства.
— Попробую. Возможно, на кухне осталось что-то из еды.
— Но, дорогая Элизабет, — вкрадчиво вставил Тревор, — ты, кажется, забыла, что мы еще не ужинали. И с удовольствием разделим с Сабриной нашу скромную трапезу. Пожалуй, я сам принесу ей поднос. Может, она даже захочет, чтобы я остался и поболтал с ней, пока она ест.
Сабрина теперь уже не испытывала такого слепящего страха перед Тревором, как раньше. Странно, но теперь она стала намного смелее, и не только от сознания, что Тревор — низкий трус и смертельно боится Филипа. Нет, она чувствовала, что сама способна пристрелить эту мразь. Почему бы не сказать ему об этом?
Но тут Сабрина увидела лицо сестры и прикусила язык. Лучше она все выложит Тревору наедине, если он посмеет подойти к ней.
— Благодарю, Тревор, но мы с дедушкой прекрасно проведем время вместе и не нуждаемся в других собеседниках.
Она кивнула супругам и, гордо вскинув голову, проплыла мимо них.
— Спроси престарелого джентльмена, не желает ли он повидаться с Элизабет или со мной! — крикнул вслед Тревор. — Он давно лишил нас своего общества!
— Неужели? Я его понимаю, — насмешливо бросила Сабрина, не оборачиваясь.
Супруги безмолвно смотрели вслед внезапно объявившейся родственнице. Наконец Тревор подошел к жене, улыбнулся и нежно погладил ее по щеке.
— Твоя сестра, разумеется, рада снова видеть меня, — заметил он, беря ее под руку, — как по-твоему? Ее визит даст нам прекрасную возможность стать хорошими друзьями, ты согласна, Элизабет?
Элизабет, упорно рассматривавшая мыски туфель, покорно кивнула.
— Кажется, я задал тебе вопрос, Элизабет, — масленым голоском пропел Тревор.
Сабрина, заподозрив неладное, поспешно обернулась, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Тревор с вывертом ущипнул жену за внутреннюю часть руки, где синяк будет незаметен. Кровь бросилась в лицо Сабрины.
— Не смей, грязный ублюдок! — не выдержав, крикнула она. — Не смей ее трогать!
— Замолчи, Сабрина, — хладнокровно обронила Элизабет. — Иди куда шла и оставь нас в покое. — И, улыбнувшись мужу, добавила: — Ты, как всегда, прав, Тревор.
— Вероятно, — ухмыльнулся Тревор, — вполне вероятно, мы сможем вместе выпить чая, после того как Элизабет удалится спать. Ты, разумеется, захочешь посидеть со мной?
— У меня только одно желание — чтобы ты каким-то чудом превратился в нормального человека, но чудес не бывает, не так ли?
— В таком случае до завтра, сестричка, — прошипел Тревор, и его голос прозвучал так зловеще, что Сабрина невольно вздрогнула.
Но мысль о пистолете, украденном у мужа и мирно лежавшем в ее ридикюле, тотчас успокоила ее.
Глава 40
Джесперсон, камердинер графа, открыл дверь, ведущую в просторную спальню и гостиную, и всплеснул руками:
— О небо, да это вы, леди Сабрина! Добро пожаловать домой! Какая приятная неожиданность!
Лакей, отличавшийся необычайной серьезностью в присутствии господ, теперь широко улыбался.
— Сейчас доложу его сиятельству о вашем приезде. Он будет на седьмом небе. Надеюсь, вы поужинаете с ним? Сабрина крепко сжала его широкую ладонь.
— Спасибо, Джесперсон, за то, что заботились о нем и оберегали.
Глаза камердинера на миг увлажнились, но он лишь сдержанно наклонил голову.
— Сюда, миледи.
Детские воспоминания нахлынули на Сабрину, пока Джесперсон вел ее в спальню. Различные «сокровища», собранные ею в былые дни, были выставлены на дедовском письменном столе красного дерева: цветные камешки из ручья, гладко отполированные быстрой водой, нитка янтарных бус, оставленная Сабрине матерью, порванный воздушный змей, обвязанный длинным тряпичным хвостом. Ничто здесь не изменилось, даже синие гардины и балдахин из Дамаска остались прежними. Плотные турецкие ковры, устилавшие паркетный пол, глушили шаги. Граф сидел в кресле перед камином, закутанный в свой любимый бархатный халат цвета старого бургундского вина. Скрюченные пальцы цеплялись за подлокотник.
— Дедушка, — тихо прошептала Сабрина, боясь испугать старика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
— Нет, дедушка ничего не писал. Я сама приехала. Решила немного пожить у вас.
— Раз уж ты здесь, — процедила Элизабет, — то оставайся, вряд ли я решусь отослать тебя обратно среди ночи. Где твой муж?
— Пока в Лондоне. Я хотела видеть дедушку, Элизабет. Чувствовала себя такой виноватой, что не могу быть с ним рядом!
— Он, конечно, захочет тебя видеть. Ты едва не свела его в могилу, Сабрина. Надеюсь, на этот раз ты станешь себя вести, как подобает истинной леди.
— Как подобает леди? Что бы это значило? Вероятно, в твоем понятии истинная леди должна скромно лежать в постели, ожидая, пока зятю вздумается ворваться к ней и изнасиловать? Ты именно это имеешь в виду? Что же молчишь? Или все еще боишься посмотреть правде в лицо?
Глаза Элизабет вспыхнули ненавистью. Она схватила сестру за рукав и притянула к себе.
— Ты, маленькая дрянь, не смей читать мне проповеди! — Но тут же, отшатнувшись и разжав руки, рассмеялась: — Если тебе грозит здесь такая опасность, откуда вдруг ты набралась храбрости? Коль скоро твой муж остался в Лондоне, кто защитит тебя от посягательств Тревора? Ведь ты так нуждаешься в верном рыцаре!
— Все проще, чем ты думаешь, Элизабет. И ты, и Тревор прекрасно понимаете, что Филип живым в землю его зароет, если он хотя бы словом меня оскорбит.
— Но мы с тобой знаем, что беспокоиться не о чем: Тревору никогда в голову не приходило домогаться тебя!
— Иисусе, кто это? Вас ли я вижу, дорогая сестрица? Какой приятный сюрприз!
Сабрина заметила, как нервно вздрогнула Элизабет, услышав голос мужа. Тревор лениво-грациозной походкой спускался по ступенькам. Пухлые, почти женские губы растянуты в чересчур радостной улыбке, взгляд не отрывается от лица свояченицы.
— В самом деле, Тревор? Я приехала навестить дедушку.
Он остановился у подножия лестницы, не делая попытки подойти ближе.
— Вот как? А где твой восхитительно свирепый супруг?
— Виконт остался в Лондоне, — вмешалась Элизабет. — Скоро прибудет. Сабрина же, судя по ее словам, соскучилась без дедушки.
— В какой восторг придет старый джентльмен! Его драгоценная Сабрина вернулась в родное гнездо! Вы найдете его прискорбно изменившимся, сестрица, но все-таки живым.
— Да, и Филип, и Ричард Кларендон заверили меня, что ты лично позаботишься о том, чтобы дедушка окончательно поправился.
— Как же не заботиться о нашем милом старичке? Я питаю к нему истинно нежные чувства, как подобает любящему внуку. Уверен, он доживет до ста лет!
Сабрина, небрежно кивнув, обратилась к Элизабет:
— Если не возражаешь, я немедленно поднимусь к дедушке. Вели поварихе подать ужин наверх. Надеюсь, я не причиню вам беспокойства.
— Попробую. Возможно, на кухне осталось что-то из еды.
— Но, дорогая Элизабет, — вкрадчиво вставил Тревор, — ты, кажется, забыла, что мы еще не ужинали. И с удовольствием разделим с Сабриной нашу скромную трапезу. Пожалуй, я сам принесу ей поднос. Может, она даже захочет, чтобы я остался и поболтал с ней, пока она ест.
Сабрина теперь уже не испытывала такого слепящего страха перед Тревором, как раньше. Странно, но теперь она стала намного смелее, и не только от сознания, что Тревор — низкий трус и смертельно боится Филипа. Нет, она чувствовала, что сама способна пристрелить эту мразь. Почему бы не сказать ему об этом?
Но тут Сабрина увидела лицо сестры и прикусила язык. Лучше она все выложит Тревору наедине, если он посмеет подойти к ней.
— Благодарю, Тревор, но мы с дедушкой прекрасно проведем время вместе и не нуждаемся в других собеседниках.
Она кивнула супругам и, гордо вскинув голову, проплыла мимо них.
— Спроси престарелого джентльмена, не желает ли он повидаться с Элизабет или со мной! — крикнул вслед Тревор. — Он давно лишил нас своего общества!
— Неужели? Я его понимаю, — насмешливо бросила Сабрина, не оборачиваясь.
Супруги безмолвно смотрели вслед внезапно объявившейся родственнице. Наконец Тревор подошел к жене, улыбнулся и нежно погладил ее по щеке.
— Твоя сестра, разумеется, рада снова видеть меня, — заметил он, беря ее под руку, — как по-твоему? Ее визит даст нам прекрасную возможность стать хорошими друзьями, ты согласна, Элизабет?
Элизабет, упорно рассматривавшая мыски туфель, покорно кивнула.
— Кажется, я задал тебе вопрос, Элизабет, — масленым голоском пропел Тревор.
Сабрина, заподозрив неладное, поспешно обернулась, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Тревор с вывертом ущипнул жену за внутреннюю часть руки, где синяк будет незаметен. Кровь бросилась в лицо Сабрины.
— Не смей, грязный ублюдок! — не выдержав, крикнула она. — Не смей ее трогать!
— Замолчи, Сабрина, — хладнокровно обронила Элизабет. — Иди куда шла и оставь нас в покое. — И, улыбнувшись мужу, добавила: — Ты, как всегда, прав, Тревор.
— Вероятно, — ухмыльнулся Тревор, — вполне вероятно, мы сможем вместе выпить чая, после того как Элизабет удалится спать. Ты, разумеется, захочешь посидеть со мной?
— У меня только одно желание — чтобы ты каким-то чудом превратился в нормального человека, но чудес не бывает, не так ли?
— В таком случае до завтра, сестричка, — прошипел Тревор, и его голос прозвучал так зловеще, что Сабрина невольно вздрогнула.
Но мысль о пистолете, украденном у мужа и мирно лежавшем в ее ридикюле, тотчас успокоила ее.
Глава 40
Джесперсон, камердинер графа, открыл дверь, ведущую в просторную спальню и гостиную, и всплеснул руками:
— О небо, да это вы, леди Сабрина! Добро пожаловать домой! Какая приятная неожиданность!
Лакей, отличавшийся необычайной серьезностью в присутствии господ, теперь широко улыбался.
— Сейчас доложу его сиятельству о вашем приезде. Он будет на седьмом небе. Надеюсь, вы поужинаете с ним? Сабрина крепко сжала его широкую ладонь.
— Спасибо, Джесперсон, за то, что заботились о нем и оберегали.
Глаза камердинера на миг увлажнились, но он лишь сдержанно наклонил голову.
— Сюда, миледи.
Детские воспоминания нахлынули на Сабрину, пока Джесперсон вел ее в спальню. Различные «сокровища», собранные ею в былые дни, были выставлены на дедовском письменном столе красного дерева: цветные камешки из ручья, гладко отполированные быстрой водой, нитка янтарных бус, оставленная Сабрине матерью, порванный воздушный змей, обвязанный длинным тряпичным хвостом. Ничто здесь не изменилось, даже синие гардины и балдахин из Дамаска остались прежними. Плотные турецкие ковры, устилавшие паркетный пол, глушили шаги. Граф сидел в кресле перед камином, закутанный в свой любимый бархатный халат цвета старого бургундского вина. Скрюченные пальцы цеплялись за подлокотник.
— Дедушка, — тихо прошептала Сабрина, боясь испугать старика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82