Камилла, увидев дона Луиса и узнав в нем невольного виновника своего несчастья, не смогла сдержать чувства неприязни.
Волнение девушки не укрылось от взора жителя Монтевидео, который, приблизившись к ней с безупречным изяществом, произнес:
— Мадемуазель, поверьте, я глубоко огорчен, что стал невольной помехой вашему счастью; но вам, вероятно, сообщили, что мы там находимся в таком положении, когда нам не приходится щадить чьи-либо интересы и любого, кто не отдаст родине, этой матери наших матерей, последний грош и последнюю каплю крови, будут считать трусом. Любовь к родине — святая любовь, перед которой отступают все мирские привязанности, и я пересек море во имя этой любви.
Камилла поднесла платочек к глазам, но ничего не ответила.
Она сознавала, о каком благородном и возвышенном чувстве говорит ей молодой человек.
Однако — и об этом следует сказать — г-н Пелюш полагал, что на свете не было другой родины, кроме Франции.
Поэтому, нисколько не разделяя чувств Камиллы, он спросил:
— Господин американец… вы ведь и в самом деле американец, не так ли?
— Нет, сударь, — ответил дон Луис, — я француз, но родился в Монтевидео: таким образом, у меня две родины, и, имея свободу выбора, я отдаю свое сердце той, которая более несчастна.
— Прекрасно, молодой человек, и вы потребовали состояние графа де Норуа во имя этой родины?
— Если это не так, сударь, то пусть друзья отвернутся от меня.
— И тем не менее меня уверяют, что вы предложили вашему брату, простите, господину Анри…
— Не извиняйтесь, сударь, вы сказали все правильно.
— … что вы предложили вашему брату, — продолжал г-н Пелюш, — половину вашего состояния?
— Добиваясь, чтобы он принял это предложение, я лишь исполняю волю моего умершего отца.
— И он отказался?
— Да так, что лишил меня всякой возможности настаивать на этом.
— Но если сейчас он станет сожалеть о своем отказе и все же согласится принять деньги?
— Он сделал бы меня самым счастливым человеком на свете.
— И ваши намерения не изменятся?
— Никогда!
Господин Пелюш посмотрел на Камиллу, и та смогла ясно прочесть в его взгляде: «Видишь, если он все же отказывается, то, значит, не любит тебя».
Затем, наклонившись к Мадлену, хозяин магазина «Королева цветов» сказал:
— Теперь нам остается узнать последнее слово господина Анри; мы поступим с ним так же, как поступили с доном Луисом.
— Послушай меня, Пелюш, — ответил Мадлен. — Если ты хочешь, чтобы у нас была надежда, что это последнее слово окажется благоприятным, не спрашивай его сам.
— И кого, по-твоему, я должен к нему послать?
— Камиллу.
— А это прилично?
— Разумеется, ведь если он ответит да, то мы их поженим.
— Я не говорил этого. Триста тысяч франков меня не устраивают.
— Нет, не увиливай, ты сказал да, а если он ответит нет, то ты немедленно уезжаешь, и дети больше никогда не увидят друг друга.
— Хорошо, я согласен. Видишь, из меня можно веревки вить.
— Дело в том, господин Пелюш, что ваша любовь к мадемуазель беспримерна.
— Но где же он, этот господин Анри? — спросил продавец цветов.
— На ферме. Идем, — промолвил Мадлен.
— Как?! Мы должны еще идти к нему?
— Ты же понимаешь, что он сам не придет сюда.
— Я готова, отец, я готова, — вмешалась Камилла, торопливо взяв г-на Пелюша за руку из страха, как бы он не передумал.
— Госпожа Пелюш, — величественно произнес продавец цветов, — если он откажет, то этой ночью мы не останемся под его крышей!
XXXVIII. ГЛАВА, В КОТОРОЙ ГОСПОДИН ПЕЛЮШ ВОЗМЕЩАЕТ РАСХОДЫ, НЕОСТОРОЖНО ПОНЕСЕННЫЕ ИМ РАДИ ФИГАРО
Как мы уже сказали, Анри вернулся на ферму, и, желая остаться наедине со своими мыслями, вошел в столовую, закрыв за собой дверь.
Он сидел, откинув голову на спинку большого дубового кресла, и его воображение блуждало по тем просторным полям бескрайнего пространства, которые вселяют безрассудные надежды в умы, пораженные глубоким и внезапным горем.
Анри действительно решил отказаться от Камиллы, но в его самопожертвовании не было смирения, и все, что в нем стремилось к счастью и на мгновение обрело надежду, восставало при мысли, что возлюбленная может быть потеряна для него навсегда.
И он стал искать в своей памяти примеры внезапно возникших, непредвиденных состояний и строить ради этой цели самые сумасбродные проекты.
Америка с ее необъятными лесами, Индия с ее алмазными копями, Калифорния с ее золотыми приисками по очереди представали перед его глазами; но, когда он хотел получше рассмотреть видение, оно исчезало словно мираж.
В то время как перед ним один за другим проплывали эти позолоченные призраки, раздался скрип открывающейся двери, и, повернув голову, он увидел на пороге папашу Мьета, вертевшего в руках свой остроконечный колпак с видом человека, собирающегося задать какой-то очень важный, но нескромный вопрос.
Анри смотрел на него несколько мгновений, затем, видя, что тот продолжает молча теребить свой колпак, решил нарушить молчание первым.
— А! — сказал он. — Это вы, господин Мьет.
— Да, господин граф, это я.
Анри горько улыбнулся, услышав, как папаша Мьет продолжает именовать его графом.
— Вам что-то нужно? — спросил Анри.
— Нет, — ответил старик. — Мне нужно не что-то, мне нужен кто-то. Извините за беспокойство, господин Анри, господин мэр Вути приехал с вами?
— Нет, я один.
— Ах, черт, мне необходимо с ним переговорить.
— Вы несомненно застанете его у него дома.
— У него дома! Если бы только это было именно так, то я бы не стал спрашивать. А господина Мадлена тоже нет?
— Вы его увидите. У вас к нему дело?
— Ну да, конечно. Я хотел бы с ним поговорить, но, возможно, если я поговорю с кем-то еще, то это будет одно и то же.
— Но с кем же, господин Мьет?
— Ну, к примеру с вами, господин граф.
— Как! Я могу вам дать необходимые сведения?!
— Ах! Я бы сказал, что да, можете, и даже скорее, чем кто-либо другой, если вы согласны.
— Я от всей души готов вам помочь, господин Мьет, — сказал Анри.
— Даже не знаю, как заговорить с вами об этом.
— Приступайте прямо к делу.
— В деревне кое-кто утверждает… — но я этому не верю, вы понимаете, господин Анри, — так вот, кое-кто утверждает, что ваша свадьба с мадемуазель Пелюш расстроилась?
— Увы! Те, кто это утверждает, дорогой господин Мьет, к несчастью, правы.
— О! Это невозможно, невозможно! Честное слово, господин Анри, клянусь, я поверю в это, если только услышу о случившемся лично от вас.
— И, однако, это так.
— Бог мой, вы выглядели такими влюбленными!
— Мы все так же сильно любим друг друга, господин Мьет.
— Нужны, конечно, были очень основательные причины, чтобы эта свадьба расстроилась, когда дело было почти уже сделано!
— Действительно, ее отменили по очень основательным причинам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136