Елена взяла письмо.
— Спасибо, сударь, — сказала она.
И, желая поскорее его прочитать, сказала:
— Вы позволите, не правда ли?
— А как же! — сказал граф, поклонившись.
Он сделал вид, что рассматривает портрет г-на фон Белинга, изображенного в парадной форме.
… То были любовные клятвы и нежные уверения, какие пишут друг другу влюбленные. Старые слова и всегда новые, цветы, собранные в день творения, а по прошествии шести тысяч лет столь же благоуханные, что и в первый день.
Прочтя письмо, Елена тихо окликнула графа Монте-Нуово, все еще продолжавшего рассматривать портрет:
— Господин граф!
— Да, мадемуазель? — отозвался граф, подходя к ней.
— Карл дает мне надежду, что вы любезно пожелаете рассказать мне некоторые подробности, и добавляет: «Вероятно, до того как начнется драка с пруссаками, он будет иметь… вернее, мы будем иметь счастье повидаться».
— Это возможно, мадемуазель, в особенности при условии если мы вступим в военные действия с пруссаками не раньше чем через три-четыре дня.
— Где вы с ним виделись в последний раз?
— В Вене; он собирал там свой вольный отряд. Мы условились увидеться во Франкфурте, ибо мой друг Карл фон Фрейберг оказал мне честь, выразив желание служить под моим началом.
— Он пишет мне, что лейтенантом у него служит француз, которого я знаю. Вам известно, господин граф, о ком он говорит?
— Да, у ганноверского короля, которому он пожелал выразить снос почтение, он встретил молодого француза по имени Бенедикт Тюрпен.
— Ах, да! — смеясь, сказала Елена. — Это тот самый, кою мой зять пожелал женить на мне в благодарность за удар саблей, полученный от этого молодого человека.
— Мадемуазель, — сказал граф Монте-Нуово, — это для меня какая-то загадка.
— Да, для меня немножко тоже, — сказала Елена, — я попробую все же вам это как-нибудь объяснить.
И она рассказала то, что знала о дуэли Фридриха и Бенедикта.
Она едва успела закончить, как в дверь зазвонили и застучали одновременно.
Ганс пошел открывать.
И тогда из-за двери раздался голос, заставивший Елену вздрогнуть.
Спрашивали госпожу фон Белинг.
— Что с вами, мадемуазель? — спросил граф Монте-Нуово. — Вы так побледнели!
— Мне почудилось, — ответила Елена, — что я узнала этот голос.
В тот же миг дверь открылась. Появился Ганс.
— Мадемуазель, — сказал он, — это господин граф Карл фон Фрейберг.
— Ах! — вскричала Елена. — Я же его сразу узнала! Где он? Что он делает?
— Он внизу, в столовой, и спрашивает у госпожи фон Белинг разрешения выразить вам свое уважение.
— Ну, узнаете дворянина?.. — сказал граф Монте-Нуово. — Другой бы не стал расспрашивать вашу бабушку и прибежал бы прямо к вам.
— И я бы его простила, — промолвила Елена. Потом она громко сказала:
— Карл, дорогой Карл! Идите же сюда!
Карл вошел, бросился в объятия Елены и прижал ее к своему сердцу.
Потом, осмотревшись, он заметил графа Монте-Нуово и протянул ему руку.
— Простите, граф, — сказал он, — я не сразу заметил вас. Но вам легко понять, что мои глаза видели только Елену. Разве Елена не так прекрасна, как я вам рассказывал, граф?
— Даже более, — ответил тот.
— О! Дорогая, дорогая Елена! — вскричал Карл, упав на колени и целуя ей руку.
Граф Монте-Нуово рассмеялся.
— Дорогой Карл, — сказал он, — я прибыл сюда частому назад и попросил расквартировать меня в доме госпожи фон Белинг для того, чтобы иметь возможность выполнить ваше поручение. Я как раз выполнил ею, когда вы позвонили. Таким образом, мне больше здесь нечего делать. Если я что-нибудь забыл, вы сами это исправите. Мадемуазель, могу ли я иметь честь поцеловать вашу руку?
Елена протянула руку, смотря на Карла, словно спрашивала у него разрешения, и тот утвердительно кивнул в ответ.
Граф поцеловал руку Елене, пожал руку другу и вышел.
Влюбленные вздохнули свободно и полной грудью. Посреди всяческих политических потрясений тех дней судьба послала им одну из тех редких минут, какие она дарит своим баловням.
Все слухи, что приходили с Севера, оказывались верными. Но в Вене еще не потеряли надежды. Сам император, императорская семья, государственная казна собирались перебраться в Пешт, и все готовились к отчаянному сопротивлению.
С другой стороны, уступить Венецию Италии означало высвободить 160 тысяч солдат, что могло усилить Северную армию.
Теперь оставалось только ободрить солдат победой, поднять настроение и армии, и подобного рода ожидания были связаны с верой в то, что принц Александр Гессенский вскоре одержит такую победу.
По всей вероятности, сражение будет дано где-то в окрестностях Франкфурта. Вот почему Карл фон Фрейберг избрал для своей службы армию принца Гессенского и бригаду графа Монте-Нуово.
Этот, по крайней мере, уж конечно будет участвовать в сражении. Двоюродный брат императора Франца Иосифа, мужественный и смелый солдат, граф имел все основания рисковать своей жизнью за торжество Австрийского дома, к которому он принадлежал.
Елена не спускала глаз с Карла. Он был все в том же мундире, в котором она видела его всякий раз, когда он выезжал на охоту или возвращался после нее. Между тем что-то неуловимое придавало ему теперь более воинственный вид, а лицу его — нечто более суровое. Чувствовалось, что он осознавал близившуюся опасность и, встречая ее по-мужски, относился к ней и как человек, дороживший теперь жизнью ради будущего счастья.
В это время маленькое войско Карла, помощником которого по командованию стал Бенедикт, стояло биваком в ста шагах от железнодорожного вокзала, как раз пол окнами бургомистра Фелльнера. Это войско ничего не требовало от местной власти. Карл продал одно из своих земельных владений, поэтому каждый из его людей ежедневно получал по полфлорина на питание. Каждый был вооружен добрым карабином Лефошё с нарезным стволом, способным, как и прусские ружья, делать восемь — десять выстрелов в минуту. Наконец, каждый из его людей носил при себе сто патронов и, следовательно, эти сто человек могли сделать десять тысяч выстрелов.
Оба командира имели при себе по двуствольному карабину.
Возвращаясь из ратуши, бургомистр обнаружил перед своей дверью небольшой отряд в незнакомых ему мундирах. Он остановился с тем простодушным любопытством горожанина, которое называют праздношатанием.
Рассмотрев солдат, он стал изучать их командира.
Но здесь он остановился уже не только из простого любопытства, но от удивления.
Ему показалось, что лицо этого командира было ему немного знакомо.
И в самом деле, этот самый командир, улыбаясь, спросил его на превосходном немецком языке:
— Не разрешит ли мне господин бургомистр Фелльнер справиться о его здоровье?
— Ах! Небо и земля! — вскричал бургомистр. — Я не ошибаюсь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175