— Граждане часовые, — подняв голову, крикнул Морис, обращаясь к часовым, стоявшим на площадках каждого этажа. — Пропустите гражданку Тизон; однако ее подруге вход не разрешен. Она будет ждать на лестнице, проследите за этим.
— Да, гражданин, — ответили часовые.
— Поднимайтесь же, — разрешил Морис. Женщины прошли.
Что касается Мориса, то, перепрыгнув одним махом четыре или пять ступенек, которые ему оставалось преодолеть, он вбежал во двор.
— Что тут случилось? — спросил он караульных. — Кто шумел? Крики ребенка были слышны даже в передней у арестантов.
Симон привык к манерам солдат муниципальной гвардии; увидев Мориса, он подумал, что тот идет к нему на помощь, и ответил:
— Этот предатель, этот аристократ, этот бывший мешает мне вздуть Капета.
И он показал рукой на Лорена.
— Да, черт возьми, мешаю, — сказал Лорен, обнажая свой клинок, — и если ты еще раз назовешь меня бывшим, аристократом или предателем, я разрублю тебя пополам.
— Убивают! Охрана, на помощь! — завопил Симон.
— Это я здесь охрана, — ответил Лорен, — и не зови меня, потому что, если я подойду, то уничтожу тебя.
— Ко мне, гражданин муниципал, ко мне! — воскликнул Симон, который на сей раз почувствовал серьезную угрозу со стороны Лорена.
— Сержант прав, — холодно произнес Морис, на чью помощь надеялся Симон, — ты позоришь нацию, подлец, ты избиваешь ребенка.
— Знаешь, почему он его бьет, Морис? Потому что ребенок не хочет петь «Мадам Вето», потому что сын не хочет оскорблять свою мать.
— Негодяй! — сказал Морис.
— И ты тоже? — удивился Симон. — Значит, я окружен предателями?
— Ах ты мерзавец! — произнес Морис, хватая Симона за горло и вырывая у него из рук ремень. — Ну-ка попробуй докажи, что Морис Ленде — предатель.
И он изо всей силы ударил сапожника по спине. — Спасибо, сударь, — сказал ребенок, стоически наблюдавший эту сцену. — Только потом он будет мстить мне за это.
— Иди, Капет, — ответил Лорен. — Иди, дитя мое; если он опять будет тебя бить, зови на помощь, и мы накажем этого палача. Ну, маленький Капет, возвращайся в башню.
— Почему вы называете меня Капет, вы ведь меня защищаете? — спросил ребенок. — Вы же прекрасно знаете, что Капет — это не мое имя.
— Не твое имя? — переспросил Лорен. — Как же тебя зовут?
— Меня зовут Людовик Шарль де Бурбон. Капет — это фамилия одного из моих предков. Я знаю историю Франции: меня учил отец.
— И ты хочешь сделать сапожника из ребенка, которого сам король учил истории Франции? — воскликнул Лорен. — Ничего себе!
— Будь спокоен, — сказал Морис ребенку. — Обо всем этом я доложу.
— И я тоже, — подхватил Симон. — Кроме всего прочего, я доложу, что вы вместо одной женщины, имевшей право войти в башню, пропустили двух.
В это время из башни действительно вышли две женщины. Морис подбежал к ним.
— Ну как, гражданка, — обратился он к той, что стояла ближе к нему. — Ты видела свою мать?
И тут же Элоиза Тизон встала между ним и своей подругой. — Да, гражданин, спасибо, — ответила она.
Морису хотелось рассмотреть подругу девушки или хотя бы услышать ее голос. Но она была закутана в длинную накидку и, казалось, решила не произносить ни слова. Ему даже показалось, что она дрожит.
Этот ее страх вызвал у него подозрения.
Он поспешно поднялся в башню и, войдя в первую комнату, через стеклянную дверь увидел, как королева что-то прятала в карман.
«Записка, — решил он. — М-да, неужели меня одурачили?»
Он подозвал своего товарища.
— Гражданин Агрикола, — сказал он. — Войди к Марии Антуанетте и не своди с нее глаз.
— Ого! — ответил муниципальный гвардеец. — А что?..
— Я тебе говорю, иди и не теряй ни минуты, ни секунды.
Гвардеец вошел к королеве.
— Позови тетку Тизон, — приказал Морис другому гвардейцу.
Спустя пять минут вошла сияющая тетка Тизон.
— Я повидалась с дочерью, — сказала она.
— Где это было? — спросил Морис.
— Здесь же, в этой передней.
— Прекрасно, а твоя дочь не просила повидаться с Австриячкой?
— Нет.
— И не заходила к ней?
— Нет.
— А когда ты разговаривала с дочерью, из комнаты арестанток никто не выходил?
— Откуда я знаю? Я смотрела только на свою дочь, которую не видела уже три месяца.
— Вспомни хорошенько.
— Ах да, кажется, вспомнила.
— Что?
— Выходила молодая девушка.
— Мария Тереза?
— Да.
— Она разговаривала с твоей дочерью?
— Нет.
— Твоя дочь ничего ей не передавала?
— Нет.
— Она ничего не роняла на пол?
— Моя дочь?
— Нет, дочь Марии Антуанетты?
— Да, она подняла свой носовой платок.
— Ах, несчастная! — воскликнул Морис. Он бросился к колоколу и с силой дернул веревку.
Это был набатный колокол.
XI. ЗАПИСКА
В башню поспешно поднялись еще два муниципальных гвардейца; их сопровождали караульные с поста.
Двери были закрыты; часовые тщательно следили за выходом из каждой комнаты.
— Что вам угодно, сударь? — спросила королева вошедшего Мориса. — Я уже собиралась лечь в постель, когда, пять минут назад, гражданин гвардеец (королева указала на Агриколу) вдруг ворвался в комнату, ничего не объяснив.
— Сударыня, — ответил Морис, кланяясь, — это не ему нужно что-то от вас, а мне.
— Вам, сударь? — удивилась Мария Антуанетта, глядя на Мориса, чье обращение с заключенными внушало ей некоторую признательность. — И что же вам угодно?
— Угодно, чтобы вы отдали мне записку, которую спрятали только что, когда я входил.
Обе принцессы вздрогнули. Королева сильно побледнела.
— Вы, сударь, ошибаетесь. Я ничего не прятала, — возразила она.
— Лжешь, Австриячка! — воскликнул Агрикола. Морис быстро положил руку на его плечо.
— Минуточку, дорогой мой товарищ, — сказал он, — позволь-ка мне поговорить с гражданкой. Ведь я немного Прокурор
— Ну, давай, только не церемонься с ней, черт возьми! — Вы спрятали записку, гражданка, — строго произнес Морис, — вы должны отдать ее нам.
— Какую записку?
— Ту, которую принесла вам девица Тизон, а гражданка ваша дочь (Морис указал на юную принцессу) подобрала с пола вместе с носовым платком.
Три женщины в ужасе переглянулись.
— Но, сударь, это уже больше чем тиранство, — сказала королева. — Мы ведь женщины!
— Не будем путать, — твердо продолжал Морис, — мы не судьи и не палачи. Мы надзиратели, то есть ваши сограждане, и нам поручено вас охранять. Нами получен приказ, и нарушить его — значит совершить измену. Прошу вас, гражданка, отдайте мне спрятанную вами записку.
— Господа, — надменно произнесла королева, — поскольку вы надзиратели, то ищите и, как это водится, лишите нас сна этой ночью.
— Боже упаси нас поднять руку на женщин. Сейчас я сообщу обо всем в Коммуну, и мы будем ждать указаний оттуда. Только, пожалуйста, не ложитесь в постели, спите в креслах, а мы будем вас охранять… И если понадобится, то опять начнутся обыски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124