– Я не говорил тебе, какая ты смелая?
– Я жалкая трусиха, и никто не знает это лучше тебя.
Суровость ее тона поразила его. Он приподнял ее голову и заглянул ей в глаза.
– Это неправда, – просто сказал Вулф. – Ты пережила вещи, которые могли бы сломать даже взрослого, не то что ребенка.
Джессика горько покачала головой.
– Джесси, – прошептал Вулф, целуя ее веки. – Ты имела полное право убегать и прятаться по ночам, когда твой отец издевался над матерью, но ты приходила и оказывала ей помощь.
– Очень маленькую…
– Очень большую, – возразил он. – Ведь ты успокаивала женщину, которая сама должна была успокаивать тебя.
– Ее нельзя было успокоить. Я думаю, что под конец она была просто безумной.
Вулф закрыл глаза.
– Наверное, это было благом.
– Да. Но я осталась одна. Я думала, что умру, когда она умерла от холеры. Я так болела… Тогда он пришел, искупал меня, и стал кормить жидкой кашей, и согревал, пока тоже не умер.
– Кто он?
– Лорд… Мой отец. Все либо уже умерли, либо были при смерти. Я пыталась ему помочь, но в конце концов ветер забрал и его. Я думаю, он хотел этого…
У Вулфа перехватило в горле.
– Ты была совсем маленькой. У меня сердце кровью обливается, когда я представляю тебя, одинокую и напуганную.
– Так было до того времени, пока не появился ты, – произнесла она спокойно. – Я старалась не показать, какая я трусиха, но ты все-таки узнал.
– Молчи, – сказал он, целуя ее ресницы. – Трусиха убежала бы из дому и оставила Виллоу рожать в одиночестве. Ты так не поступила. Несмотря на свои кошмарные воспоминания, ты была при ней и не выказала ни малейших признаков страха. Калеб сказал, что ты вела себя спокойно, как доктор.
– Мой страх усугубил бы положение Виллоу. Я не могла себе это позволить. – Каким-то особо доверительным тоном она добавила: – Ты прав, Вулф: она редкая и замечательная женщина!.. А после того, как я видела ее роды, ее боль и потом ее радость, я стала гораздо меньше бояться.
Улыбнувшись, Вулф тыльной стороной ладони погладил щеки Джессики. Она слегка повернула голову и поймала указательный палец губами. Быстрый вдох Вулфа, когда она лизнула его кожу, сказал ей о его благодарной реакции.
– И Калеб научил меня кое-чему, – продолжила Джессика.
– Правда?
– Угу.
Вулф замер, когда ощутил кончик ее языка между пальцами.
– Когда я увидела Калеба с сыном, я поняла, что наследники нужны людям не только для того, чтобы было кому передать титулы и имения.
Вулф с трудом понимал то, что она говорит. Он раньше и вообразить не мог, чтобы Джессика вот так ласкала и покусывала его.
– Ты тоже научил меня кое-чему.
– Еще, – прошептал он.
– Что?
– Покусай меня, эльф.
Улыбнувшись, она скользнула зубами по чувствительным местам пальцев. Дойдя до их основания, она сунула между ними язык.
– Я тебя не учил этому, – сказал он хрипло.
– Но ты научил меня иному, более важному.
– Разве?
– Да, – шепнула она. – Я увидела в тебе благоговение и желание вот так же держать на руках собственного ребенка… Вулф, позволь мне подарить тебе ребенка…
Он окаменел.
– Люби меня, Вулф… Позволь мне любить тебя… Позволь мне вернуть часть той красоты, которую ты подарил мне…
– Джесси, – вздохнул он, приложив большой палец к ее губам. – Все в порядке. Тебе не нужно платить мне тем же.
– Но я хочу!
Он грустно улыбнулся.
– Ты проснулась от страшных кошмаров.
– Это не старые кошмары. Это новый.
– Ты помнишь его?
– Господи, все очень просто. Ты ушел, и я осталась одна, а ветер настойчиво повторял мне, какая я никчемная женщина.
Руки Вулфа напряглись.
– Ты не никчемная.
– Тогда почему ты не хочешь сделать наш брак настоящим?
– Джесси, эльф…
Она ждала, глядя на него с надеждой, которая, словно заря, светилась в ее глазах.
– Сладкая моя девочка, – шептал Вулф, целуя Джессику между словами, – дело не в том, чего я хочу или не хочу. Просто нет общего будущего у шотландской аристократки и американца-полукровки. Ты не рождена для условий Дикого Запада. А я рожден. Я родился не для изысканных гостиных Лондона. А ты именно для них. Тебе нужен более цивилизованный муж, чем я. А я… – Его голос прервался. – Когда-нибудь ты признаешь, что мы не подходим друг для друга, и попросишь развода.
Джессика открыла было рот, чтобы возразить, но Вулф крепко поцеловал ее – настолько крепко, что она застонала
– А до того дня, – шепотом продолжил он, оторвавшись от губ Джессики, – мы можем наслаждаться друг другом так, что твоя девственность останется нетронутой для того лорда, которого ты в конце концов получишь в мужья в полном смысле этого слова.
– Никогда у меня не будет другого мужа, кроме тебя
– Будет, – мягко возразил Вулф. – В тебе слишком много страсти, чтобы вести жизнь монашенки, и теперь ты сама это знаешь. И, слава богу, я тоже. Я едва не теряю сознание, когда ощущаю твой аромат, твое тело, слышу твои стоны во время поцелуя.
Не дожидаясь ответа, Вулф припал к ее губам, возбуждая ее движением языка. Он скользнул ладонями по груди и круговыми движениями пальцев расправил и напряг бархатные соски. Из горла Джессики вырвался прерывистый стон Вулф поднял голову, опасаясь, что его пыл испугал ее.
– Страх или удовольствие? – спросил он глухо.
– Что? – переспросила она, прислушиваясь к блаженному теплу, разливающемуся по всему ее телу.
Руки Вулфа продолжали покачивать упругие груди, и тепло в ее теле превращалось в сладостное жжение. Она сделала движение навстречу ему. Из ее уст вырвались неясные звуки, и можно было разобрать лишь его имя.
– Вулф…
– Джесси, – выдохнул он. Его пальцы ласкали затвердевшие маковки грудей, обращая соски в гордые, дерзкие короны. – Твое тело говорит мне все, что мне хочется знать сейчас.
Ее мысли путались и разбегались по мере того, как золотое пламя охватывало ее. Она ощутила дыхание Вулфа на сосках и поняла, что сейчас его рот втянет в себя ее грудь и она поплывет в истоме…
– Погоди, – сказала она, задыхаясь. – Я хочу… – Но она не могла найти слов, чтобы выразить свое желание.
– Все хорошо, – пробормотал Вулф, трогая губами твердый бархатный сосок. – Я знаю, чего ты хочешь. Я тоже хочу этого.
– Ты тоже?
Вопрос Джессики вынудил Вулфа поднять голову, хотя ему не хотелось отрываться от ее груди.
– Разве тебе это не ясно? – шепотом спросил он.
– Не вполне.
Щеки Джессики были пунцовыми не только от зари, но все же она заговорила. Желание узнать было не меньше, чем жажда наслаждения.
– Если ты ласкаешь меня, ты даришь мне солнце, – начала она.
Взгляд Вулфа был многообещающим и жарким, как и его улыбка.
– Я надеюсь, что так… Мне нравится наблюдать тебя в истоме.
– Но я не знаю, как подарить солнце тебе!..
Некоторое время Вулф молчал. Он не мог говорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83