«Оплакиваешь».
– Мне всегда грустно, когда я прощаюсь с Калебом и Виллоу, – сказал Вулф. Это была та часть правды, которую он считал возможным обсуждать.
– Мы уезжаем? – удивилась Джессика.
– Здесь слишком дико.
В голосе Вулфа прозвучали одновременно твердость и тоска. Мороз пробежал по коже Джессики.
– Что такое ты говоришь?
– Мы отправляемся в Англию.
– Я бы предпочла поохотиться на мустангов, – возразила она, – или ты хочешь подождать до осени, когда молодое потомство будет отлучено от груди?
Вулф отвернулся, не отвечая.
– Вулф!
– Тогда мы уже будем в Англии.
– Значит, мы приедем следующей весной?
– Нет. – Слово прозвучало негромко, но категорично.
– Почему?
– Весна и осень – это те времена года, когда лорду Роберту управляющие его имениями нужны более всего.
Холодок, двигающийся по позвоночнику Джессики, превратился в лед и обосновался под ложечкой.
– Какое это имеет отношение к нам?
– Я буду одним из этих управляющих.
– Господи, ну что ты говоришь?!
Вулф продолжал смотреть в окно.
– Мы едем в Англию.
– Но ты ненавидишь Англию!
Вулф пожал плечами.
– Сельская часть ее вполне симпатична.
– Но она не идет ни в какое сравнение с этим! – воскликнула Джессика, показывая на дикую красоту гор за окном.
– Да, не идет…
– А как же твои мустанги?
– Я отдам их Калебу.
Джессика покачнулась и прошептала:
– Ты намерен никогда не возвращаться на Запад?
Вулф не ответил. Этого не требовалось. Тени под его глазами делали это излишним.
– Но почему? Ты любишь эту землю. Я же вижу это, Вулф. Ты смотришь на эти горы, как мужчина смотрит на
любимую.
– Бог с ними, Джесси!
– Нет! Почему мы не можем жить здесь?
– Это место не для тебя, – сказал Вулф негромко. – Здесь нужно родиться.
– Но ведь ты родился здесь!
Он как-то беспомощно развел руками.
– Да. Но я могу выжить в Англии. А ты не сможешь
выжить на Западе.
– Боже милостивый, как же ты должен ненавидеть меня…
Вулф быстро повернулся и коснулся щеки Джессики.
– Это не так, эльф.
– Ты будешь ненавидеть. Я буду стоить тебе единственной вещи, которую ты по-настоящему любишь… Ты будешь ненавидеть меня так же сильно, как ты любишь эту страну!
Вулф увидел, как слезы заблестели на лице Джессики, и
обнял ее.
– Перестань, жена. Ты сама себе причиняешь боль.
– Я не желаю жить в Англии, – заявила она решительно, отталкивая его. – Ты слышишь? Я люблю горы! Почему мы не можем жить здесь?
– Ты вверила себя моему попечению. Я не могу спокойно смотреть, как эта страна убивает тебя.
Руки Джессики вцепились в рубашку Вулфа, сжали тугие мускулы под материей.
– Вулф, послушай меня. Я сильнее, чем ты думаешь. Если бы я была слабым маленьким эльфом, я бы умерла
ребенком.
Вулф взял ее за подбородок. Он молча пощупал ее тонкие косточки и нежную кожу, затем грустно улыбнулся.
– У тебя нет и половины моей силы, – сказал он. – В Англии это не будет иметь значения.
– В Англии видят лишь то, что ты полукровка и наполовину индеец. А здесь у тебя друзья и все возможности для нормальной жизни. Разве ты не понимаешь этого? Разве не видишь, что…
Вулф положил палец на губы Джессики, прерывая поток
ее страстных слов.
– Я всегда понимал это, – голос его был спокоен. – Именно по этой причине я покинул Англию и тебя. Я стоял перед выбором: ты или Запад. Я выбрал тебя, зная, что будет в итоге: Англия.
– Но я…
– Дело сделано, Джесси, – перебил он ее. – Все было решено, когда я лишил тебя девственности.
– Вулф, поверь мне, пожалуйста! Ведь я не назначала такой цены! Только не такой ценой, господи милостивый!
Вулф тихонько оторвал сжатые в кулаки руки Джессики.
– Я это знаю. Но твои мольбы и слезы ничего не изменят. Ты есть ты, я есть я. Мы муж и жена, и Англия будет нашим домом.
Джессика закрыла глаза. Она предпочла бы новые удары судьбы, чем подобный благополучный финал.
– Пора начинать паковать вещи, – сказал Вулф тихо. – А я в оставшееся время помогу Калебу.
Кухонная дверь открылась и мягко закрылась за Вулфом.
В течение некоторого времени Джессика смотрела ему вслед отсутствующим взглядом. Слезы душили ее; она слишком поздно поняла то, что Вулф знал всегда: их брак погубит одного из них, если не обоих.
«Согласись на развод. Черт возьми, отпусти меня!
Я неподходящий муж для тебя. Ты неподходящая жена для меня. Спать вместе было бы для нас самой большой ошибкой.
Ты не рождена для дикого Запада. А я рожден.
Не надо любить меня, Джесси. Это причинит боль нам обоим.
Дело сделано, Джесси. Все было предрешено, когда я лишил тебя девственности.
Ты есть ты. Я есть я.
Дерево Стоящее Одиноко».
Джессика открыла глаза и обхватила себя руками, стараясь растопить лед, который ощущала внутри. С той же решимостью, которая была свойственна ей с детства и помогала выжить, она искала выход из западни, в которую они угодили вместе с Вулфом.
Когда она наконец нашла его, она смыла следы слез со своего лица и пошла искать Калеба Блэка.
– Отсрочка ничего не даст, – сказал Вулф, продолжая спор, который начал с того момента, когда Джессика разбудила его на заре. – Сегодня ли, через десять дней, но так или иначе мы отправимся.
– Я сказала, что отправилась бы в Англию более спокойной, если бы ты поохотился на мустангов в последний раз, – ответила Джессика ровным тоном. – Я это имела в виду.
Вулф бросил встревоженный взгляд на Джессику. Он видел ее в различных состояниях – и в отчаянии, и в страхе, и в безудержной страсти, но такой – никогда. Сейчас в ней не было ничего от хрупкости и слабости эльфа. В ней ощущалась какая-то целеустремленность, свойственная ему самому.
– Я не хочу охотиться на мустангов, – произнес Вулф
осторожно.
– Тогда сделай это для Калеба. Ему требуется больше лошадей для работы на ферме. Он сам так сказал.
Вулф ясно чувствовал ее горечь, как она в то утро почувствовала его печаль. Но в ее глазах не было слез, голос не выражал эмоций.
Он не знал ее такой. И это его пугало.
Вулф протянул руки, обнял Джессику.
– Я не возьму тебя с собой в эту глушь, – объявил он сурово.
– Я знаю.
– Ах, вот почему ты хочешь меня отправить к мустангам? Тебе надоело видеть меня в своей постели!
Вулф не успел проговорить эти слова, как Джессика бросилась целовать его так, словно должна была сейчас умереть и хотела, чтобы он запомнил ее живой. Он ответил не менее горячо. Страсть целиком овладела обоими.
– Возьми меня, – шептала Джессика у его рта. – Войди в меня так, чтобы я не могла отделить тебя от себя… Войди в меня, как если бы это было в последний раз…
С хриплым стоном Вулф поднял нижний край тонкой ночной рубашки, обнажив каштановый треугольник. Шепча ее имя, он стал на колени между ее разведенных ног и подтянул их к своим бедрам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83