— Он грубо схватил ее за руку. В мерцающем свете лампы Кристал внимательно Разглядывала лицо Кейна. Он никогда не узнает, как хочется ей безропотно подчиниться ему. Если и есть на свете мужчина, к которому ее влечет, так это тот, что стоит сейчас перед ней. Потребность в нем терзает все ее существо тупой болью, и только он способен Унять эту боль. Она уже выдохлась, устала сопротивляться, бороться в одиночку. А он такой сильный.
— Ты ведь не воспользуешься моей беспомощностью, Маколей? — прошептала Кристал.
Она ощутила на своем виске его горячее прерывистое дыхание.
— Если тебя удерживает страх, девушка, знай: я тоже боюсь тебя. Я хотел бы освободиться от тебя, но ты — мое наваждение. И если ты — мое самое страстное желание в жизни, значит, и бояться я тебя должен больше всего на свете.
— Выходит, любовь — это наваждение? — едва слышно промолвила девушка, словно спрашивала саму себя. Заглянув в пучину его непостижимых холодных глаз, она не нашла там ответа. Наверное, и для: самого Маколея этот вопрос пока неразрешим.
Он молча взял ее за руку и потащил к лестнице. Кристал медлила, не зная, как поступить: покориться ему или вырваться и убежать. Кейн грубо тянул ее за собой, хотя в данной ситуации мог бы проявить и обходительность, — очевидно, виски притупило координацию движений. Оки будто вернулись в ту пору, когда она была пленницей разбойника Кейна: подталкивая перед собой девушку, Маколей подвел ее к лестнице и жестом приказал первой подниматься наверх.
— Нет, не сегодня, — прошептала Кристал, обрекая себя еще на одну ночь бесплодных грез и тоски.
— Сегодня.
— Нет, — противилась девушка, пытаясь высвободить руку из его цепких пальцев.
— Я хочу тебя. Ты хочешь меня. Если твои симпатии не отданы никому другому, что же тебя удерживает?
Взгляд Кристал метнулся к звезде, приколотой к рубашке Кейна. К маленькому кусочку олова о шести концах. Наверное, даже направленное в лицо дуло огнестрельного оружия пугало бы ее меньше, чем этот невзрачный значок.
Кейн проследил за взглядом девушки. Его рука потянулась к груди. Он отстегнул звезду, и шестиконечная оловянная пластинка, тихо звякнув, упала на пол.
— Ты снял звезду, но не перестал быть шерифом.
— На эту ночь перестал.
— Это только видимость.
— Все это и так одна сплошная видимость. — Он погладил девушку по волосам, по щеке, словно никак не мог насытиться ощущением ее близости.
— Неправда. Закон для тебя все. Ты сам говорил. Кейн, ты ведь не знаешь, кто я. Ничего не знаешь о моем прошлом.
Маколей схватил Кристал за плечи и встряхнул — не больно, даже как-то мягко и нежно, но в его движениях чувствовалась скрытая сила, что напоминало ей Кейна-разбойника.
— ~ Может быть, я и не хочу знать. Может быть, я все ночи напролет сижу здесь и спрашиваю себя, должен ли я телеграфировать Роуллинзу, чтобы он распространил твой словесный портрет. Я только и думаю об этом, и даже виски не помогает мне забыться. Однако я ничего не предпринял. Почему, Кристал, как ты думаешь?
— Телеграф не работает из-за снегопада. Ты просто не можешь связаться с Роуллинзом, — шепотом отозвалась Кристал.
— Ты знаешь, что это ложь. — От его резкого тона Девушка вся внутренне сжалась; откровенная страсть и отчаяние в его взоре тоже внушали ей страх. Кейн терзался сомнениями. И как ни странно, она понимала его состояние. Нынешняя ситуация в какой-то степени напоминала дни плена в Фоллинг-Уотере, когда она, нуждаясь в покровительстве Кейна, испытывала потребность доверить свою судьбу свирепому разбойнику. Только теперь они поменялись ролями. Маколей перевоплотился в законопослушного гражданина, а она — в преступницу.
— Может быть, все ложь, — глухо просидел он, — все, кроме наших чувств. Даже ты не посмеешь это отрицать. — Маколей снова прижался губами к ее губам, грубо смяв их, как завоеватель, утверждающий свою власть. Кристал не хотела подчиняться ему, но ведь он прав. То, что существует между ними, возникло и окрепло среди опасностей и тяжких испытаний. Он ни в чем не похож на мужчин, с которыми сталкивала ее жизнь; такого, как он, она никогда больше не встретит. Их будущее, если оно вообще у них есть, безрадостно и уныло. Но, изнемогая под натиском его языка, с исступлением вонзающегося в ее рот, ощущая в своих чреслах огонь, раздуваемый его страстными прикосновениями, Кристал не представляла, где взять силы, чтобы противостоять Маколею, если она жаждет этого мгновения каждым своим вздохом, мечтала о нем во время долгих скитаний.
Кейн оторвался от губ девушки и поволок ее наверх, перескакивая сразу через две ступеньки. Его спальня была немногим лучше ее комнатки в салуне: стены и деревянный пол — голые, из обстановки — новенькая полированная конторка наподобие той, что вез на продажу Генри Гласси, и железная кровать.
Кристал закрыла глаза, пытаясь рассуждать здраво. Отдавшись Маколею, она вместе с девственностью лишится всего, что свято оберегала все эти годы. Она подарит ему свое тело и сердце, и, когда он уйдет, у нее вообще ничего не останется.
Девушка непроизвольно отступила от кровати, но Кейн быстро запер на задвижку дверь. Она и вздохнуть-то, как следует не успела, а он уже вновь с ожесточением прижимался к ее губам. Его поцелуй был глубокий, пылкий и, наверное, опьянил бы ее, если бы она желала его и ждала. Но сейчас Кристал думала лишь о том, что Кейн покинет ее, уедет из города и увезет с собой все самое ценное, что только женщина может преподнести в дар мужчине. Кристал стала вырываться из его объятий и, когда ее усилия наконец-то увенчались успехом, выдохнула:
— Нет. — Но мужчина, стоявший рядом с ней, уже сбросил маску благородства и из шерифа превратился в бесцеремонного бандита с железной хваткой.
Кристал вскинула руку, намереваясь оттолкнуть Кейна, но его тело давило на нее, словно свинцовая гиря. Гневно сверкая глазами, она выговорила:
— Так нельзя. Я не готова к этому. Отпусти…
— Отпустить? — пророкотал он, уткнувшись в ее хрупкую шею. — Я искал тебя, приехал сюда за тобой, даже не зная, кто ты на самом деле. Твоя скрытность сводит меня с ума. Любовь — это наваждение, Кристал? Я не отпущу тебя, пока не выясню. — Его могучее гибкое тело напряглось, готовое к борьбе, рот с умопомрачительной силой втягивал ее губы. Кристал пыталась ударить Кейна, но он прижимал ее к себе, и она никак не могла удобно занести руку. В порыве отчаяния она вцепилась ногтями в лицо Маколея и стала царапать, пока он не отступился.
Кейн смотрел на девушку, освещаемую неровным огоньком лампы. Их взгляды скрестились. Тяжело дыша, они стояли друг против друга, как бы настраиваясь на решительную схватку. В глазах Маколея читался один вопрос: «Почему у нас всегда должно быть так?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
— Ты ведь не воспользуешься моей беспомощностью, Маколей? — прошептала Кристал.
Она ощутила на своем виске его горячее прерывистое дыхание.
— Если тебя удерживает страх, девушка, знай: я тоже боюсь тебя. Я хотел бы освободиться от тебя, но ты — мое наваждение. И если ты — мое самое страстное желание в жизни, значит, и бояться я тебя должен больше всего на свете.
— Выходит, любовь — это наваждение? — едва слышно промолвила девушка, словно спрашивала саму себя. Заглянув в пучину его непостижимых холодных глаз, она не нашла там ответа. Наверное, и для: самого Маколея этот вопрос пока неразрешим.
Он молча взял ее за руку и потащил к лестнице. Кристал медлила, не зная, как поступить: покориться ему или вырваться и убежать. Кейн грубо тянул ее за собой, хотя в данной ситуации мог бы проявить и обходительность, — очевидно, виски притупило координацию движений. Оки будто вернулись в ту пору, когда она была пленницей разбойника Кейна: подталкивая перед собой девушку, Маколей подвел ее к лестнице и жестом приказал первой подниматься наверх.
— Нет, не сегодня, — прошептала Кристал, обрекая себя еще на одну ночь бесплодных грез и тоски.
— Сегодня.
— Нет, — противилась девушка, пытаясь высвободить руку из его цепких пальцев.
— Я хочу тебя. Ты хочешь меня. Если твои симпатии не отданы никому другому, что же тебя удерживает?
Взгляд Кристал метнулся к звезде, приколотой к рубашке Кейна. К маленькому кусочку олова о шести концах. Наверное, даже направленное в лицо дуло огнестрельного оружия пугало бы ее меньше, чем этот невзрачный значок.
Кейн проследил за взглядом девушки. Его рука потянулась к груди. Он отстегнул звезду, и шестиконечная оловянная пластинка, тихо звякнув, упала на пол.
— Ты снял звезду, но не перестал быть шерифом.
— На эту ночь перестал.
— Это только видимость.
— Все это и так одна сплошная видимость. — Он погладил девушку по волосам, по щеке, словно никак не мог насытиться ощущением ее близости.
— Неправда. Закон для тебя все. Ты сам говорил. Кейн, ты ведь не знаешь, кто я. Ничего не знаешь о моем прошлом.
Маколей схватил Кристал за плечи и встряхнул — не больно, даже как-то мягко и нежно, но в его движениях чувствовалась скрытая сила, что напоминало ей Кейна-разбойника.
— ~ Может быть, я и не хочу знать. Может быть, я все ночи напролет сижу здесь и спрашиваю себя, должен ли я телеграфировать Роуллинзу, чтобы он распространил твой словесный портрет. Я только и думаю об этом, и даже виски не помогает мне забыться. Однако я ничего не предпринял. Почему, Кристал, как ты думаешь?
— Телеграф не работает из-за снегопада. Ты просто не можешь связаться с Роуллинзом, — шепотом отозвалась Кристал.
— Ты знаешь, что это ложь. — От его резкого тона Девушка вся внутренне сжалась; откровенная страсть и отчаяние в его взоре тоже внушали ей страх. Кейн терзался сомнениями. И как ни странно, она понимала его состояние. Нынешняя ситуация в какой-то степени напоминала дни плена в Фоллинг-Уотере, когда она, нуждаясь в покровительстве Кейна, испытывала потребность доверить свою судьбу свирепому разбойнику. Только теперь они поменялись ролями. Маколей перевоплотился в законопослушного гражданина, а она — в преступницу.
— Может быть, все ложь, — глухо просидел он, — все, кроме наших чувств. Даже ты не посмеешь это отрицать. — Маколей снова прижался губами к ее губам, грубо смяв их, как завоеватель, утверждающий свою власть. Кристал не хотела подчиняться ему, но ведь он прав. То, что существует между ними, возникло и окрепло среди опасностей и тяжких испытаний. Он ни в чем не похож на мужчин, с которыми сталкивала ее жизнь; такого, как он, она никогда больше не встретит. Их будущее, если оно вообще у них есть, безрадостно и уныло. Но, изнемогая под натиском его языка, с исступлением вонзающегося в ее рот, ощущая в своих чреслах огонь, раздуваемый его страстными прикосновениями, Кристал не представляла, где взять силы, чтобы противостоять Маколею, если она жаждет этого мгновения каждым своим вздохом, мечтала о нем во время долгих скитаний.
Кейн оторвался от губ девушки и поволок ее наверх, перескакивая сразу через две ступеньки. Его спальня была немногим лучше ее комнатки в салуне: стены и деревянный пол — голые, из обстановки — новенькая полированная конторка наподобие той, что вез на продажу Генри Гласси, и железная кровать.
Кристал закрыла глаза, пытаясь рассуждать здраво. Отдавшись Маколею, она вместе с девственностью лишится всего, что свято оберегала все эти годы. Она подарит ему свое тело и сердце, и, когда он уйдет, у нее вообще ничего не останется.
Девушка непроизвольно отступила от кровати, но Кейн быстро запер на задвижку дверь. Она и вздохнуть-то, как следует не успела, а он уже вновь с ожесточением прижимался к ее губам. Его поцелуй был глубокий, пылкий и, наверное, опьянил бы ее, если бы она желала его и ждала. Но сейчас Кристал думала лишь о том, что Кейн покинет ее, уедет из города и увезет с собой все самое ценное, что только женщина может преподнести в дар мужчине. Кристал стала вырываться из его объятий и, когда ее усилия наконец-то увенчались успехом, выдохнула:
— Нет. — Но мужчина, стоявший рядом с ней, уже сбросил маску благородства и из шерифа превратился в бесцеремонного бандита с железной хваткой.
Кристал вскинула руку, намереваясь оттолкнуть Кейна, но его тело давило на нее, словно свинцовая гиря. Гневно сверкая глазами, она выговорила:
— Так нельзя. Я не готова к этому. Отпусти…
— Отпустить? — пророкотал он, уткнувшись в ее хрупкую шею. — Я искал тебя, приехал сюда за тобой, даже не зная, кто ты на самом деле. Твоя скрытность сводит меня с ума. Любовь — это наваждение, Кристал? Я не отпущу тебя, пока не выясню. — Его могучее гибкое тело напряглось, готовое к борьбе, рот с умопомрачительной силой втягивал ее губы. Кристал пыталась ударить Кейна, но он прижимал ее к себе, и она никак не могла удобно занести руку. В порыве отчаяния она вцепилась ногтями в лицо Маколея и стала царапать, пока он не отступился.
Кейн смотрел на девушку, освещаемую неровным огоньком лампы. Их взгляды скрестились. Тяжело дыша, они стояли друг против друга, как бы настраиваясь на решительную схватку. В глазах Маколея читался один вопрос: «Почему у нас всегда должно быть так?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102