Ведь если он лишит ее перед смертью даже такой малости, это будет воистину жестокая смерть.
— Перед смертью твоя тетя даровала мне прощение, Кристал. Я ее никогда не любил, зато она меня любила. А ведь человек только тогда по-настоящему счастлив, когда обладает предметом своей любви. Разве я не прав?
— Вы убили ее? Тетю вы тоже убили? — Этот вопрос не давал Кристал покоя с тех самых пор, как к ней вернулась память.
— Нет, — тихо отозвался Дидье с мрачной серьезностью в голосе. — Наш брак в некотором отношении тоже стал залогом моего счастья. Твоя тетя, как тебе известно, Кристал, была далеко не бедна. Ее деньги доставили мне много приятных минут… на Уолл-стрит… и в отеле, где я поселил свою любовницу.
Дидье шагнул к девушке; его внушительная фигура покачивалась из стороны в сторону в такт движению набиравшего скорость поезда.
— Но после смерти твоей тети аппетит у меня разыгрался не на шутку. Я — пожиратель денег. Состояние твоей тети было растрачено, я остался на бобах. В очень стесненных обстоятельствах. И тогда… — Он вскинул седоватую бровь и зашипел: — …тогда я придумал способ, как заполучить все богатство ван Аленов. Если ты и все члены вашей семьи умрут, я стану единственным наследником. Вот я и убил твоих родителей, а спальню их поджег. Разве у меня был выбор?
— Вы — чудовище, — воскликнула Кристал. Ненависть в ней наконец-то возобладала над страхом.
Дидье печально улыбнулся. Для своих лет он был еще довольно красив.
— Да, чудовище. Ты нашла верное определение, Кристал. Ты ведь умная девушка. Я всегда это понимал. И хочу, чтобы ты знала: я вовсе не радовался тому, что заточил тебя в «Парк-Вью», превратил тебя в ничтожество. Столь тягостный, непредвиденный результат огорчителен даже для такого чудовища, как я. Я ведь хотел, чтобы и ты, и твоя сестра погибли. Я хотел быть единственным обладателем богатства ван Аленов. Но когда после пожара выяснилось, что вы с Аланой остались в живых, я струсил и не смог довести задуманное до конца. Вина за совершенное мною преступление пала на тебя, и я решил, что незачем убивать уцелевших наследниц. Мне крупно повезло, и я побоялся искушать судьбу. Я пожалел вас с Аланой, сохраняя вам жизнь, а теперь вот расплачиваюсь за свое милосердие.
Дидье в упор смотрел на Кристал, и, как ни странно, с участливостью во взгляде. Так мужчина смотрит на свою возлюбленную. Но эта участливость имела кровавую окраску. Участливое понимание убийцы по отношению к жертве.
— Чудовищем быть нелегко, Кристал, — прошептал он.
Девушка промолчала. Она стояла неподвижно и своими серьезными голубыми глазами тщетно выискивала в лице дяди хотя бы тусклую искорку сострадания.
— Я — чудовище, которое Бог в наказание наделил разумом. Я. прекрасно понимаю, что делаю и с какой целью. И поэтому по ночам меня терзают дикие кошмары. Ты даже представить не можешь, как я мучаюсь. Ни одной из своих жертв я не пожелал бы такого. — Он посмотрел девушке в глаза. — Сначала я убил твоего отца. Он спал. Я' размозжил ему голову тяжелым медным подсвечником, и он заснул вечным сном. А вот образ твоей матери до сих пор преследует меня. Она была такая красивая. Такая добрая, милая. Убив ее, я понял, что я — чудовище. Она пробудилась и стала драться со мной. Умоляла не убивать ее…
— Не надо… о Боже… замолчите… — прервала Дидье Кристал, не в силах больше слушать его исповедь. Ее душили боль и гнев, сгустком желчи, застрявшие в горле.
— Не будь, как она, Кристал, — прошептал Дидье, притягивая к себе девушку. В нос ей ударил тошнотворный запах лайма. — Не проси пощады. Позволь мне быстро убить тебя. До конца оставайся такой же храброй, непорочной, дерзкой, как сейчас…
Кристал вдруг вырвалась от него и кинулась к выходу. Распахнув дверь, она пронзительно закричала, но Дидье рывком затащил ее обратно в вагон. Он захлопнул дверь, и прерию вновь окутала тишина, нарушаемая только чуждыми природе звуками «пых-пых, чу-чу» катящегося по рельсам поезда.
Глава 28
— Что это за шум? — Кейн поднял голову от карт и стал внимательно всматриваться в противоположный конец вагона.
— Ерунда, колеса взвизгнули, — поспешно отозвался Роуллинз. — Давай, Кейн, торгуйся, ты впереди. Мне нельзя проигрывать.
— Смотрите, ее нет. — Эти три слова прозвучали так, будто их произнес актер шекспировского театра, а не блюститель правопорядка, констатирующий неприятный факт.
Все пятеро мужчин неохотно оторвались от игры и повернули головы в ту сторону, где совсем недавно сидела их пленница.
— Так-так. Действительно исчезла. — Роуллинз окинул взглядом своих помощников.
— Конечно, только мы отвернулись, а ее уж и след простыл. Как же мы так опростоволосились? — прогудел один из солдат.
Кейн поднялся со скамьи и пробороздил пальцами волосы, как бы досадуя на неважные актерские способности своих коллег.
— Пойду проверю, что это был за шум.
— Э… подожди, Кейн. — Роуллинз подскочил к; нему и зашептал: — Пусть мои люди этим займутся. Тогда никто не скажет, что ты помог ей бежать.
Кейн смотрел на дверь, ведущую в багажное отделение. .
— А Гласси где? Сошел в Аббевилле? Он вроде бы говорил, что едет в Нью-Джерси.
— Может, вернулся в свой вагон…
— Нет. — Кейн направился в конец вагона; револьверы в кобурах раскачивались в такт толчкам несущегося поезда. — Вперед он не проходил. Если он покинул вагон, то только здесь. — Кейн ткнул в дубовую панель задней двери.
Роуллинз, проследив за его движением, озабоченно нахмурил лоб.
— Думаешь, что-то случилось? Поделись своими подозрениями.
— Точно сказать не могу… но что-то тут не так. Пусть проводник остановит поезд. Пойду проверю багажное отделение.
Роуллинз кивнул.
Кейн открыл дверь, ведущую на узенькую площадку.
— Как ты хочешь умереть?
— На этот раз вы не уйдете от наказания… меня найдут… поймут, что меня убили… — Цепенея от ужаса, Кристал попятилась от Дидье, изящно державшего в руке красивый испанский кинжал.
— Если я просто столкну тебя с поезда, ты при падении свернешь шею и умрешь быстро, без мучений. Но с другой стороны, — трезво рассуждал он, — может случиться и так, что ты всего лишь сломаешь руку или ногу и будешь беспомощно лежать в тающем снегу, постепенно коченея от холода и промозглого ветра. Ты будешь умирать медленно, несколько долгих ужасных дней. Но я так и не узнаю, скончалась ты или нет. А вдруг кто-нибудь найдет тебя?
Девушка умоляюще вытянула вперед дрожащие руки.
— Но потом он найдет меня. Вы полагаете, Маколей поверит в худшее? Я хорошо его изучила. Даже перед лицом ужасных фактов, он в лепешку разобьется, чтобы опровергнуть их. Он обследует каждый дюйм железнодорожного полотна. И когда найдет мое тело, поймет, что меня убили вы.
— Значит, он не должен найти твое тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
— Перед смертью твоя тетя даровала мне прощение, Кристал. Я ее никогда не любил, зато она меня любила. А ведь человек только тогда по-настоящему счастлив, когда обладает предметом своей любви. Разве я не прав?
— Вы убили ее? Тетю вы тоже убили? — Этот вопрос не давал Кристал покоя с тех самых пор, как к ней вернулась память.
— Нет, — тихо отозвался Дидье с мрачной серьезностью в голосе. — Наш брак в некотором отношении тоже стал залогом моего счастья. Твоя тетя, как тебе известно, Кристал, была далеко не бедна. Ее деньги доставили мне много приятных минут… на Уолл-стрит… и в отеле, где я поселил свою любовницу.
Дидье шагнул к девушке; его внушительная фигура покачивалась из стороны в сторону в такт движению набиравшего скорость поезда.
— Но после смерти твоей тети аппетит у меня разыгрался не на шутку. Я — пожиратель денег. Состояние твоей тети было растрачено, я остался на бобах. В очень стесненных обстоятельствах. И тогда… — Он вскинул седоватую бровь и зашипел: — …тогда я придумал способ, как заполучить все богатство ван Аленов. Если ты и все члены вашей семьи умрут, я стану единственным наследником. Вот я и убил твоих родителей, а спальню их поджег. Разве у меня был выбор?
— Вы — чудовище, — воскликнула Кристал. Ненависть в ней наконец-то возобладала над страхом.
Дидье печально улыбнулся. Для своих лет он был еще довольно красив.
— Да, чудовище. Ты нашла верное определение, Кристал. Ты ведь умная девушка. Я всегда это понимал. И хочу, чтобы ты знала: я вовсе не радовался тому, что заточил тебя в «Парк-Вью», превратил тебя в ничтожество. Столь тягостный, непредвиденный результат огорчителен даже для такого чудовища, как я. Я ведь хотел, чтобы и ты, и твоя сестра погибли. Я хотел быть единственным обладателем богатства ван Аленов. Но когда после пожара выяснилось, что вы с Аланой остались в живых, я струсил и не смог довести задуманное до конца. Вина за совершенное мною преступление пала на тебя, и я решил, что незачем убивать уцелевших наследниц. Мне крупно повезло, и я побоялся искушать судьбу. Я пожалел вас с Аланой, сохраняя вам жизнь, а теперь вот расплачиваюсь за свое милосердие.
Дидье в упор смотрел на Кристал, и, как ни странно, с участливостью во взгляде. Так мужчина смотрит на свою возлюбленную. Но эта участливость имела кровавую окраску. Участливое понимание убийцы по отношению к жертве.
— Чудовищем быть нелегко, Кристал, — прошептал он.
Девушка промолчала. Она стояла неподвижно и своими серьезными голубыми глазами тщетно выискивала в лице дяди хотя бы тусклую искорку сострадания.
— Я — чудовище, которое Бог в наказание наделил разумом. Я. прекрасно понимаю, что делаю и с какой целью. И поэтому по ночам меня терзают дикие кошмары. Ты даже представить не можешь, как я мучаюсь. Ни одной из своих жертв я не пожелал бы такого. — Он посмотрел девушке в глаза. — Сначала я убил твоего отца. Он спал. Я' размозжил ему голову тяжелым медным подсвечником, и он заснул вечным сном. А вот образ твоей матери до сих пор преследует меня. Она была такая красивая. Такая добрая, милая. Убив ее, я понял, что я — чудовище. Она пробудилась и стала драться со мной. Умоляла не убивать ее…
— Не надо… о Боже… замолчите… — прервала Дидье Кристал, не в силах больше слушать его исповедь. Ее душили боль и гнев, сгустком желчи, застрявшие в горле.
— Не будь, как она, Кристал, — прошептал Дидье, притягивая к себе девушку. В нос ей ударил тошнотворный запах лайма. — Не проси пощады. Позволь мне быстро убить тебя. До конца оставайся такой же храброй, непорочной, дерзкой, как сейчас…
Кристал вдруг вырвалась от него и кинулась к выходу. Распахнув дверь, она пронзительно закричала, но Дидье рывком затащил ее обратно в вагон. Он захлопнул дверь, и прерию вновь окутала тишина, нарушаемая только чуждыми природе звуками «пых-пых, чу-чу» катящегося по рельсам поезда.
Глава 28
— Что это за шум? — Кейн поднял голову от карт и стал внимательно всматриваться в противоположный конец вагона.
— Ерунда, колеса взвизгнули, — поспешно отозвался Роуллинз. — Давай, Кейн, торгуйся, ты впереди. Мне нельзя проигрывать.
— Смотрите, ее нет. — Эти три слова прозвучали так, будто их произнес актер шекспировского театра, а не блюститель правопорядка, констатирующий неприятный факт.
Все пятеро мужчин неохотно оторвались от игры и повернули головы в ту сторону, где совсем недавно сидела их пленница.
— Так-так. Действительно исчезла. — Роуллинз окинул взглядом своих помощников.
— Конечно, только мы отвернулись, а ее уж и след простыл. Как же мы так опростоволосились? — прогудел один из солдат.
Кейн поднялся со скамьи и пробороздил пальцами волосы, как бы досадуя на неважные актерские способности своих коллег.
— Пойду проверю, что это был за шум.
— Э… подожди, Кейн. — Роуллинз подскочил к; нему и зашептал: — Пусть мои люди этим займутся. Тогда никто не скажет, что ты помог ей бежать.
Кейн смотрел на дверь, ведущую в багажное отделение. .
— А Гласси где? Сошел в Аббевилле? Он вроде бы говорил, что едет в Нью-Джерси.
— Может, вернулся в свой вагон…
— Нет. — Кейн направился в конец вагона; револьверы в кобурах раскачивались в такт толчкам несущегося поезда. — Вперед он не проходил. Если он покинул вагон, то только здесь. — Кейн ткнул в дубовую панель задней двери.
Роуллинз, проследив за его движением, озабоченно нахмурил лоб.
— Думаешь, что-то случилось? Поделись своими подозрениями.
— Точно сказать не могу… но что-то тут не так. Пусть проводник остановит поезд. Пойду проверю багажное отделение.
Роуллинз кивнул.
Кейн открыл дверь, ведущую на узенькую площадку.
— Как ты хочешь умереть?
— На этот раз вы не уйдете от наказания… меня найдут… поймут, что меня убили… — Цепенея от ужаса, Кристал попятилась от Дидье, изящно державшего в руке красивый испанский кинжал.
— Если я просто столкну тебя с поезда, ты при падении свернешь шею и умрешь быстро, без мучений. Но с другой стороны, — трезво рассуждал он, — может случиться и так, что ты всего лишь сломаешь руку или ногу и будешь беспомощно лежать в тающем снегу, постепенно коченея от холода и промозглого ветра. Ты будешь умирать медленно, несколько долгих ужасных дней. Но я так и не узнаю, скончалась ты или нет. А вдруг кто-нибудь найдет тебя?
Девушка умоляюще вытянула вперед дрожащие руки.
— Но потом он найдет меня. Вы полагаете, Маколей поверит в худшее? Я хорошо его изучила. Даже перед лицом ужасных фактов, он в лепешку разобьется, чтобы опровергнуть их. Он обследует каждый дюйм железнодорожного полотна. И когда найдет мое тело, поймет, что меня убили вы.
— Значит, он не должен найти твое тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102