», но губы были упрямо сжаты; он твердо решил овладеть ею, пусть даже ценой невыносимых мук.
Кристал медленно перевела взгляд на свою поднятую руку. Знакомая песенка. Только на этот раз развязка будет однозначной: они соединятся. Это чувствовалось и по витавшему в воздухе напряжению, излучаемому их прикованными друг к другу глазами, и по нежному прикосновению его ладони, и по тому, как начинало бешено колотиться ее сердце, когда она представляла на себе его обнаженное тело, изливающее в нее всю свою злость и любовь. Ей суждено сегодня испытать физическую боль, но, говоря по чести, ока желает этой близости еще сильнее, чем он сам. В глубине души она мечтает прижимать его к себе и, как ни прискорбно в этом сознаваться, жаждет, чтобы он своими ласками заставил позабыть ее и о Нью-Йорке, и о лечебнице «Парк-Вью», и даже о гнусном ненастье за окном и хотя бы на короткое мгновение поверить, что для нее весь мир сосредоточился в нем одном, и нет никаких других мыслей, чувств и ощущений.
Кристал нерешительно опустила руку. Сердце разрывалось на части — слишком уж велика цена капитуляции, особенно для девушки знатного происхождения, рассчитывавшей лечь в постель с мужчиной только после того, как их отношения будут официально узаконены, для девушки, которая в течение долгих лет лишений и невзгод ревностно оберегала свою честь — самое святое и дорогое. Правда, тогда она еще не знала любви. Кристал полагала, что сломить ее дух могут лишь жестокость и насилие. Но любовь — враг более опасный и коварный.
И вот любовь победила.
Кейн, вновь найдя губы девушки, издал глубокий гортанный рык, довольный ее покорностью. Кристал не противилась: она раскрыла рот навстречу его напористому языку и жалко застонала от предательского наслаждения.
Целуя ее, Маколей выпутался из мундира и красной фланелевой рубашки. Ладони девушки потянулись к его волосам, нечаянно сбив с головы ковбойскую шляпу. Кейн обеими руками обхватил Кристал за талию, едва не оторвав от пола.
Подгоняемый ненасытной страстью, он снял портупею, повесив ее на железную спинку кровати, затем стряхнул с плеч подтяжки и начал расстегивать на Кристал шемизетку, наконец-то дав передышку девичьим губам. Его крупные пальцы, слишком хорошо знакомые с процедурой раздевания женщин, с непростительным проворством и ловкостью вытаскивали из петель пуговки. Через несколько секунд кружевная шемизетка — ажурный белый флаг, пушинкой пропорхав в воздухе, опустилась на широкополую шляпу, молочной пеной светлея на черном фетре.
— Иди сюда. — Кейн взял девушку за руку и подвел к кровати. Поцеловав ее, он нагнулся и стал снимать сапоги. Кристал, не в силах больше прятать свои чувства, с волнением во взоре наблюдала за действиями Маколея; губы вспухли и покраснели от его немилосердных поцелуев.
Сапоги один за другим тяжеловесно плюхнулись на пол, и Маколей вновь прильнул к губам Кристал, заключив ее в объятия. На этот раз девушка с готовностью ответила на поцелуй Кейна, забирая его губы в свои, словно и она тоже спешила насладиться даром судьбы.
Их уста ласкали друг друга, а Кейн в это время расстегивал пуговку за пуговкой на ее ситцевом платье. Его пальцы, стремившиеся поскорее добраться до корсета, начали расцеплять крючки еще прежде, чем он снял с Кристал платье. Губы Маколея переместились на ее шею и, зажав рокотавший в нем стон, заскользили вниз, к двум вздымающимся под сорочкой бугоркам, оставляя на коже огненный след.
Кристал тихо всхлипнула. Она желала близости с Кейном каждой клеточкой своего существа, и в то же время ей было страшно. Девушка, будто ей требовалось обо что-нибудь опереться, непроизвольно обхватила ладонями склоненную голову Маколея; тот, не замечая слез Кристал, продолжал ласкать ее губами. Но, когда он вновь потянулся рукой к корсету, на тыльную сторону ладони, поросшую темными волосками, упала маленькая капелька. Изумленно, как на незваную гостью, уставился он на слезинку, переливавшуюся на его руке, словно бриллиант, затем впился в лицо Кристал своими серыми, под цвет конфедератских мундиров, глазами, в свете лампы казавшимися еще более холодными и бездонными.
Девушка едва ли сознавала, что плачет. Она не рыдала, не причитала; слезы текли из ее глаз под воздействием чувства, которое она не могла выразить словами. Кристал коснулась ладонями своих щек и, будто сама удивившись тому, что они мокрые, стала отирать струящуюся влагу. Она ждала поцелуя Кейна, но тот не двигался.
— Почему ты плачешь? — прошептал он, задыхаясь, как человек, терзаемый нестерпимыми муками.
Кристал не отвечала, продолжая отирать ручейки слез на щеках.
Кейн отвел ее ладони от лица и прижал к бокам.
— Я никогда не причиню тебе боли, девушка, — с настойчивостью в голосе зашептал он. ~ Я не хочу насиловать тебя. Я бываю зол и ожесточен, но ты же знаешь: я не теряю самообладания… Я буду с ума сходить… но все равно остановлюсь… — Маколей, казалось, давился словами. — Но, Боже, или откликнись на зов моей души, или отпусти ее.
Как Кристал и предполагала, Кейн предоставил ей самой принять решение. Потому-то она так долго и упорно сопротивлялась. Имея возможность выбирать, она пойдет на поводу у своего сердца: отдастся Маколею. И, когда он уедет, судьба не замедлит выставить ей счет. Укоряя себя за малодушие, она лишь усугубит свои страдания.
Кристал коснулась губ Маколея. Их кажущаяся жесткость не была обманчивой. Кейн поцеловал пальцы девушки, слизывая с подушечек соленую влагу. Кристал отняла от лица Маколея свою ладонь. И прижалась ртом к его губам.
Их уста слились в поцелуе, но Кейн уже больше не принуждал девушку. Она сама целовала его, целовала так же страстно и горячо, как в Кэмп-Брауне, на прощание. Только теперь ей незачем урезонивать себя. Каждый миг этой ночи она сохранит в своем сердце.
Кейн положил Кристал на кровать, затем чуть отстранился от нее, посмотрел в глаза и, будто наконец разгадав в них тайну, со вздохом облегчения расстегнул нательную шерстяную фуфайку и стряхнул ее с себя. Кристал сладко поежилась — она не помнила, чтобы раньше видела Кейна обнаженным по пояс. Грудь у него была широкая, мускулистая, густо поросшая темным пушком и до того горячая, что Кристал разомлела от тепла, проведя ладонями по массивным мышцам.
Кейн опустился на кровать и, стоя на коленях, стал расстегивать брюки. Кристал невольно представила, как он лежит на ней, в экстазе выгибает спину, открывая ее взору свое изуродованное горло, и она притягивает его к себе за шею, и жадно приникает губами к шраму. Этот человек принадлежит только ей, ей одной.
Не стыдясь своей наготы, словно он перебывал в сотнях борделей а компании сотен женщин, Кейн привлек к себе девушку и принялся освобождать ее от одежды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Кристал медленно перевела взгляд на свою поднятую руку. Знакомая песенка. Только на этот раз развязка будет однозначной: они соединятся. Это чувствовалось и по витавшему в воздухе напряжению, излучаемому их прикованными друг к другу глазами, и по нежному прикосновению его ладони, и по тому, как начинало бешено колотиться ее сердце, когда она представляла на себе его обнаженное тело, изливающее в нее всю свою злость и любовь. Ей суждено сегодня испытать физическую боль, но, говоря по чести, ока желает этой близости еще сильнее, чем он сам. В глубине души она мечтает прижимать его к себе и, как ни прискорбно в этом сознаваться, жаждет, чтобы он своими ласками заставил позабыть ее и о Нью-Йорке, и о лечебнице «Парк-Вью», и даже о гнусном ненастье за окном и хотя бы на короткое мгновение поверить, что для нее весь мир сосредоточился в нем одном, и нет никаких других мыслей, чувств и ощущений.
Кристал нерешительно опустила руку. Сердце разрывалось на части — слишком уж велика цена капитуляции, особенно для девушки знатного происхождения, рассчитывавшей лечь в постель с мужчиной только после того, как их отношения будут официально узаконены, для девушки, которая в течение долгих лет лишений и невзгод ревностно оберегала свою честь — самое святое и дорогое. Правда, тогда она еще не знала любви. Кристал полагала, что сломить ее дух могут лишь жестокость и насилие. Но любовь — враг более опасный и коварный.
И вот любовь победила.
Кейн, вновь найдя губы девушки, издал глубокий гортанный рык, довольный ее покорностью. Кристал не противилась: она раскрыла рот навстречу его напористому языку и жалко застонала от предательского наслаждения.
Целуя ее, Маколей выпутался из мундира и красной фланелевой рубашки. Ладони девушки потянулись к его волосам, нечаянно сбив с головы ковбойскую шляпу. Кейн обеими руками обхватил Кристал за талию, едва не оторвав от пола.
Подгоняемый ненасытной страстью, он снял портупею, повесив ее на железную спинку кровати, затем стряхнул с плеч подтяжки и начал расстегивать на Кристал шемизетку, наконец-то дав передышку девичьим губам. Его крупные пальцы, слишком хорошо знакомые с процедурой раздевания женщин, с непростительным проворством и ловкостью вытаскивали из петель пуговки. Через несколько секунд кружевная шемизетка — ажурный белый флаг, пушинкой пропорхав в воздухе, опустилась на широкополую шляпу, молочной пеной светлея на черном фетре.
— Иди сюда. — Кейн взял девушку за руку и подвел к кровати. Поцеловав ее, он нагнулся и стал снимать сапоги. Кристал, не в силах больше прятать свои чувства, с волнением во взоре наблюдала за действиями Маколея; губы вспухли и покраснели от его немилосердных поцелуев.
Сапоги один за другим тяжеловесно плюхнулись на пол, и Маколей вновь прильнул к губам Кристал, заключив ее в объятия. На этот раз девушка с готовностью ответила на поцелуй Кейна, забирая его губы в свои, словно и она тоже спешила насладиться даром судьбы.
Их уста ласкали друг друга, а Кейн в это время расстегивал пуговку за пуговкой на ее ситцевом платье. Его пальцы, стремившиеся поскорее добраться до корсета, начали расцеплять крючки еще прежде, чем он снял с Кристал платье. Губы Маколея переместились на ее шею и, зажав рокотавший в нем стон, заскользили вниз, к двум вздымающимся под сорочкой бугоркам, оставляя на коже огненный след.
Кристал тихо всхлипнула. Она желала близости с Кейном каждой клеточкой своего существа, и в то же время ей было страшно. Девушка, будто ей требовалось обо что-нибудь опереться, непроизвольно обхватила ладонями склоненную голову Маколея; тот, не замечая слез Кристал, продолжал ласкать ее губами. Но, когда он вновь потянулся рукой к корсету, на тыльную сторону ладони, поросшую темными волосками, упала маленькая капелька. Изумленно, как на незваную гостью, уставился он на слезинку, переливавшуюся на его руке, словно бриллиант, затем впился в лицо Кристал своими серыми, под цвет конфедератских мундиров, глазами, в свете лампы казавшимися еще более холодными и бездонными.
Девушка едва ли сознавала, что плачет. Она не рыдала, не причитала; слезы текли из ее глаз под воздействием чувства, которое она не могла выразить словами. Кристал коснулась ладонями своих щек и, будто сама удивившись тому, что они мокрые, стала отирать струящуюся влагу. Она ждала поцелуя Кейна, но тот не двигался.
— Почему ты плачешь? — прошептал он, задыхаясь, как человек, терзаемый нестерпимыми муками.
Кристал не отвечала, продолжая отирать ручейки слез на щеках.
Кейн отвел ее ладони от лица и прижал к бокам.
— Я никогда не причиню тебе боли, девушка, — с настойчивостью в голосе зашептал он. ~ Я не хочу насиловать тебя. Я бываю зол и ожесточен, но ты же знаешь: я не теряю самообладания… Я буду с ума сходить… но все равно остановлюсь… — Маколей, казалось, давился словами. — Но, Боже, или откликнись на зов моей души, или отпусти ее.
Как Кристал и предполагала, Кейн предоставил ей самой принять решение. Потому-то она так долго и упорно сопротивлялась. Имея возможность выбирать, она пойдет на поводу у своего сердца: отдастся Маколею. И, когда он уедет, судьба не замедлит выставить ей счет. Укоряя себя за малодушие, она лишь усугубит свои страдания.
Кристал коснулась губ Маколея. Их кажущаяся жесткость не была обманчивой. Кейн поцеловал пальцы девушки, слизывая с подушечек соленую влагу. Кристал отняла от лица Маколея свою ладонь. И прижалась ртом к его губам.
Их уста слились в поцелуе, но Кейн уже больше не принуждал девушку. Она сама целовала его, целовала так же страстно и горячо, как в Кэмп-Брауне, на прощание. Только теперь ей незачем урезонивать себя. Каждый миг этой ночи она сохранит в своем сердце.
Кейн положил Кристал на кровать, затем чуть отстранился от нее, посмотрел в глаза и, будто наконец разгадав в них тайну, со вздохом облегчения расстегнул нательную шерстяную фуфайку и стряхнул ее с себя. Кристал сладко поежилась — она не помнила, чтобы раньше видела Кейна обнаженным по пояс. Грудь у него была широкая, мускулистая, густо поросшая темным пушком и до того горячая, что Кристал разомлела от тепла, проведя ладонями по массивным мышцам.
Кейн опустился на кровать и, стоя на коленях, стал расстегивать брюки. Кристал невольно представила, как он лежит на ней, в экстазе выгибает спину, открывая ее взору свое изуродованное горло, и она притягивает его к себе за шею, и жадно приникает губами к шраму. Этот человек принадлежит только ей, ей одной.
Не стыдясь своей наготы, словно он перебывал в сотнях борделей а компании сотен женщин, Кейн привлек к себе девушку и принялся освобождать ее от одежды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102