Но едва Коул убедил себя, что Кэл блефует, он с запозданием заметил, что на каминной полке, где всегда стояло полдюжины фотографий родственников в рамках, теперь теснился еще десяток снимков — все они изображали членов семьи Тревиса.
— Ну что? — напомнил о себе Кэл, гнев которого на время уступил место нетерпению. — Как тебе мое условие?
— По-моему, — процедил Коул, — ты предъявил мне не только нелепое, но и безумное требование.
— Ты считаешь брак» безумием «? — переспросил Кэл, и у него на лице вновь появилось угрожающее выражение. — Вся наша чертова страна катится в пропасть, и только из-за того, что твое поколение попирает наши добрые старые безумные традиции — такие, как брак, дети и ответственность!
Когда Коул отказался вступать в спор по этому поводу, Кэл указал на большой поцарапанный журнальный столик, заваленный, как и все другие столы в комнате, десятками журналов. Летти, экономке Кэла, не удавалось содержать их в порядке даже с помощью непрестанных сражений.
— Если ты мне не веришь, загляни в журналы. Вот, — заявил Кэл, выхватывая экземпляр» Читательского дайджеста» из стопки с краю. — Ты только посмотри! — Он потряс журналом небольшого формата в синей обложке с ярко-желтым заголовком, а затем запрокинул голову, глядя сквозь очки с бифокальными стеклами, и вслух прочитал название:
— «Обман в наших школах. Скандал национального масштаба». Если верить этой статье, — продолжал он, уставясь на Коула так, словно обвинял его в этом скандале, — восемь из десяти учащихся старших классов постоянно прибегают к обману. Автор пишет, что нравственные нормы стали настолько низкими, что многие ученики уже не знают разницы между хорошим и плохим!
— Не понимаю, какое отношение это имеет к нашему разговору.
— Не понимаешь? — переспросил Кэлвин, закрыл журнал и снова запрокинул голову, вглядываясь в текст на обложке. — Тогда, может быть, вот эта статья по теме. Знаешь, как она называется?
Вопрос был явно риторическим, и Коул просто посмотрел на дядю в раздраженном ожидании.
— «То, чего женщины не знают о современных мужчинах». — С отвращением швырнув журнал на столик, он перевел взгляд на Коула. — А я желаю узнать, что такое стряслось с вами, молодыми людьми, если вдруг мужчины перестали понимать женщин, а женщины — мужчин и никто из вас не чувствует необходимости вступать в брак, беречь его и растить добрых, богобоязненных детей!
Коул продолжал листать журнал, а ярость его постепенно нарастала.
— Как я уже говорил тебе прежде, ты едва ли вправе читать нотации о ценности брака и потомства — ведь у тебя самого никогда не было ни жены, ни детей!
— К моему глубокому сожалению, — возразил Кэлвин, порылся в кипе журналов и вытащил один из последних номеров бульварной газеты. — Вот, ты только посмотри! — воскликнул он, указывая костлявым пальцем на первую страницу и потрясая ею перед лицом Коула.
Коул взглянул на дешевое издание и иронически усмехнулся.
— «Инкуайрер»? — осведомился он. — Ты подписался на «Инкуайрер»?
— Он нравится Летти, но дело не в этом, а в том, что все ваше поколение начисто лишилось рассудка! Подумать только, как вы, молодые люди, ведете себя! Взгляни на эту красавицу! Она знаменита, она ведет в Хьюстоне бурную светскую жизнь, она богата!
— Ну и что? — пожал плечами Коул, глядя в лицо дяде, а не на газету.
— А то, что ее жених — некий Дэн Пенворт — совсем недавно бросил ее ради восемнадцатилетней итальянки, вот этой, что лежит рядом с ним на пляже почти нагишом. — Коул так и не взглянул на газету, и потому Кэл отшвырнул ее в сторону, но не пожелал прекратить спор:
— Он бросил ее, даже не сообщив об этом, в то время как бедняжка готовилась к свадьбе.
— Ну и в чем суть? И есть ли она вообще? — потребовал ответа Коул.
— Есть — в этом ты чертовски прав! Суть в том, что этот Пенворт родом из Хьюстона — он родился и вырос здесь, как и девушка, которую он бросил. Теперь, когда даже в Техасе начали так обходиться с женщинами и пренебрегать большими ценностями, наша чертова страна наверняка пойдет псу под хвост!
Коул поднял руку и принялся устало массировать мышцы шеи. Разговор мог продолжаться бесконечно, а ему предстояло обсудить жизненно важный вопрос и решить его с Кэлом — но возможно это было лишь в том случае, если ему удастся отвлечь дядю от нелепой одержимости семейным положением племянника. В прошлом Коулу это неизменно удавалось, но сегодня Кэл был настроен решительнее, чем когда-либо, и Коула мучило досадное предчувствие, что на сей раз он потерпит поражение. Ему в голову закралась мысль, что Кэл, наверное, и впрямь спятил, но Коул сразу же отмел подобный вывод. Кэл ничуть не изменился. Он всегда был таким же упрямым и настойчивым, как бульдог. Когда впервые на его землях была обнаружена нефть, Кэл заявил, что деньги ни на йоту не изменят его жизнь, и. Бог свидетель, он не покривил душой. Он считал каждый грош, как нищий, по-прежнему ездил в раздолбанном грузовичке двадцатилетней давности, носил вытертые джинсы и клетчатые рубахи — каждый день, кроме воскресенья, когда отправлялся в церковь; как и прежде, он старательно изучал рекламные проспекты магазинов подержанных вещей и уверял, что кабельное телевидение — дорогое удовольствие и именно потому обречено на провал.
— Послушай, — начал Коул, — я не собираюсь с тобой спорить…
— Вот и правильно.
— Я хотел сказать, что не собираюсь спорить с тобой об упадке американской нации, ценности брака или необходимости иметь детей…
— Замечательно! — перебил Кэл, выбираясь из кресла-качалки с протершейся обивкой. — Тогда женись и поспеши с наследником, чтобы я смог отдать тебе вторую половину компании. Женись на той танцовщице с Бродвея, которую ты привозил сюда два года назад — той, с багровыми ногтями в два дюйма длиной, или на школьной учительнице, в которую ты был влюблен в седьмом классе, — словом, на ком хочешь, только женись! И поспеши, потому что у нас обоих осталось мало времени!
— Что, черт побери, это значит?
— То, что этот спор продолжается уже два года, ты до сих пор одинок, а я по-прежнему мечтаю о ребенке, которого смогу покачать на колене. Потому я даю тебе три месяца на помолвку и еще три месяца — на женитьбу. Если к этому времени ты не познакомишь меня со своей женой, я помещу свои пятьдесят процентов акций в фонд на имя Теда и Донны-Джин. Управляющим фонда назначу Тревиса — в этом случае он станет твоим неофициальным деловым партнером, а когда Тед и Донна-Джин достигнут совершеннолетия, они сами помогут тебе руководить компанией. Это значит, что у тебя по-прежнему будет компания — после того как ты получишь помощь от Тревиса. — Кэл бросил «Инкуайрер» на стол и еще раз предупредил напряженно молчавшего племянника:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— Ну что? — напомнил о себе Кэл, гнев которого на время уступил место нетерпению. — Как тебе мое условие?
— По-моему, — процедил Коул, — ты предъявил мне не только нелепое, но и безумное требование.
— Ты считаешь брак» безумием «? — переспросил Кэл, и у него на лице вновь появилось угрожающее выражение. — Вся наша чертова страна катится в пропасть, и только из-за того, что твое поколение попирает наши добрые старые безумные традиции — такие, как брак, дети и ответственность!
Когда Коул отказался вступать в спор по этому поводу, Кэл указал на большой поцарапанный журнальный столик, заваленный, как и все другие столы в комнате, десятками журналов. Летти, экономке Кэла, не удавалось содержать их в порядке даже с помощью непрестанных сражений.
— Если ты мне не веришь, загляни в журналы. Вот, — заявил Кэл, выхватывая экземпляр» Читательского дайджеста» из стопки с краю. — Ты только посмотри! — Он потряс журналом небольшого формата в синей обложке с ярко-желтым заголовком, а затем запрокинул голову, глядя сквозь очки с бифокальными стеклами, и вслух прочитал название:
— «Обман в наших школах. Скандал национального масштаба». Если верить этой статье, — продолжал он, уставясь на Коула так, словно обвинял его в этом скандале, — восемь из десяти учащихся старших классов постоянно прибегают к обману. Автор пишет, что нравственные нормы стали настолько низкими, что многие ученики уже не знают разницы между хорошим и плохим!
— Не понимаю, какое отношение это имеет к нашему разговору.
— Не понимаешь? — переспросил Кэлвин, закрыл журнал и снова запрокинул голову, вглядываясь в текст на обложке. — Тогда, может быть, вот эта статья по теме. Знаешь, как она называется?
Вопрос был явно риторическим, и Коул просто посмотрел на дядю в раздраженном ожидании.
— «То, чего женщины не знают о современных мужчинах». — С отвращением швырнув журнал на столик, он перевел взгляд на Коула. — А я желаю узнать, что такое стряслось с вами, молодыми людьми, если вдруг мужчины перестали понимать женщин, а женщины — мужчин и никто из вас не чувствует необходимости вступать в брак, беречь его и растить добрых, богобоязненных детей!
Коул продолжал листать журнал, а ярость его постепенно нарастала.
— Как я уже говорил тебе прежде, ты едва ли вправе читать нотации о ценности брака и потомства — ведь у тебя самого никогда не было ни жены, ни детей!
— К моему глубокому сожалению, — возразил Кэлвин, порылся в кипе журналов и вытащил один из последних номеров бульварной газеты. — Вот, ты только посмотри! — воскликнул он, указывая костлявым пальцем на первую страницу и потрясая ею перед лицом Коула.
Коул взглянул на дешевое издание и иронически усмехнулся.
— «Инкуайрер»? — осведомился он. — Ты подписался на «Инкуайрер»?
— Он нравится Летти, но дело не в этом, а в том, что все ваше поколение начисто лишилось рассудка! Подумать только, как вы, молодые люди, ведете себя! Взгляни на эту красавицу! Она знаменита, она ведет в Хьюстоне бурную светскую жизнь, она богата!
— Ну и что? — пожал плечами Коул, глядя в лицо дяде, а не на газету.
— А то, что ее жених — некий Дэн Пенворт — совсем недавно бросил ее ради восемнадцатилетней итальянки, вот этой, что лежит рядом с ним на пляже почти нагишом. — Коул так и не взглянул на газету, и потому Кэл отшвырнул ее в сторону, но не пожелал прекратить спор:
— Он бросил ее, даже не сообщив об этом, в то время как бедняжка готовилась к свадьбе.
— Ну и в чем суть? И есть ли она вообще? — потребовал ответа Коул.
— Есть — в этом ты чертовски прав! Суть в том, что этот Пенворт родом из Хьюстона — он родился и вырос здесь, как и девушка, которую он бросил. Теперь, когда даже в Техасе начали так обходиться с женщинами и пренебрегать большими ценностями, наша чертова страна наверняка пойдет псу под хвост!
Коул поднял руку и принялся устало массировать мышцы шеи. Разговор мог продолжаться бесконечно, а ему предстояло обсудить жизненно важный вопрос и решить его с Кэлом — но возможно это было лишь в том случае, если ему удастся отвлечь дядю от нелепой одержимости семейным положением племянника. В прошлом Коулу это неизменно удавалось, но сегодня Кэл был настроен решительнее, чем когда-либо, и Коула мучило досадное предчувствие, что на сей раз он потерпит поражение. Ему в голову закралась мысль, что Кэл, наверное, и впрямь спятил, но Коул сразу же отмел подобный вывод. Кэл ничуть не изменился. Он всегда был таким же упрямым и настойчивым, как бульдог. Когда впервые на его землях была обнаружена нефть, Кэл заявил, что деньги ни на йоту не изменят его жизнь, и. Бог свидетель, он не покривил душой. Он считал каждый грош, как нищий, по-прежнему ездил в раздолбанном грузовичке двадцатилетней давности, носил вытертые джинсы и клетчатые рубахи — каждый день, кроме воскресенья, когда отправлялся в церковь; как и прежде, он старательно изучал рекламные проспекты магазинов подержанных вещей и уверял, что кабельное телевидение — дорогое удовольствие и именно потому обречено на провал.
— Послушай, — начал Коул, — я не собираюсь с тобой спорить…
— Вот и правильно.
— Я хотел сказать, что не собираюсь спорить с тобой об упадке американской нации, ценности брака или необходимости иметь детей…
— Замечательно! — перебил Кэл, выбираясь из кресла-качалки с протершейся обивкой. — Тогда женись и поспеши с наследником, чтобы я смог отдать тебе вторую половину компании. Женись на той танцовщице с Бродвея, которую ты привозил сюда два года назад — той, с багровыми ногтями в два дюйма длиной, или на школьной учительнице, в которую ты был влюблен в седьмом классе, — словом, на ком хочешь, только женись! И поспеши, потому что у нас обоих осталось мало времени!
— Что, черт побери, это значит?
— То, что этот спор продолжается уже два года, ты до сих пор одинок, а я по-прежнему мечтаю о ребенке, которого смогу покачать на колене. Потому я даю тебе три месяца на помолвку и еще три месяца — на женитьбу. Если к этому времени ты не познакомишь меня со своей женой, я помещу свои пятьдесят процентов акций в фонд на имя Теда и Донны-Джин. Управляющим фонда назначу Тревиса — в этом случае он станет твоим неофициальным деловым партнером, а когда Тед и Донна-Джин достигнут совершеннолетия, они сами помогут тебе руководить компанией. Это значит, что у тебя по-прежнему будет компания — после того как ты получишь помощь от Тревиса. — Кэл бросил «Инкуайрер» на стол и еще раз предупредил напряженно молчавшего племянника:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99