— Что, черт возьми, здесь происходит? — произнес мистер Фостер тревожно.
— Бой подушками, — задыхаясь, ответила Диана. Перо прилипло к ее губам, и она попыталась снять его двумя пальцами.
— Нет, просто сдуй или сплюнь, — со смехом посоветовала Кори, а затем продемонстрировала этот способ.
Диана старательно повторила увиденный прием, а затем зашлась в хохоте, увидев гримасу на лице отца. Перья кружились у него над головой, опускались на плечи, а он стоял, словно окаменев, рядом с новой мамой Дианы, которая пыталась скрыть усмешку.
— Мы уберем все, прежде чем ляжем спать, — пообещала Диана.
— Ни за что, — непримиримо заявила Кори. — Ты должна провести ночь среди этого мусора. Если сумеешь — значит, еще не все потеряно, — может быть, ты вскоре станешь отъявленной неряхой вроде меня!
Все еще лежа на полу, Диана взглянула на Кори и подавила смешок.
— Ты и вправду так думаешь?
— Да, шанс есть, — торжественно поставила диагноз Кори, — но тебе придется как следует потрудиться.
Едва Роберт Фостер попытался возразить, жена потянула его за рукав прочь из комнаты. В коридоре Роберт недовольно взглянул на нее:
— Разве девочкам не следует прибраться сегодня же?
— Завтра будет в самый раз, — отозвалась Мэри Фостер.
— Но эти подушки стоили недешево. Диане следовало вспомнить об этом заранее. С ее стороны было бездумно и безответственно портить их.
— Боб, — мягко произнесла Мэри, увлекая мужа к спальне, — такого обостренного чувства ответственности, как у Дианы, я не встречала еще ни у одной девочки.
— Я научил ее быть такой. Взрослый человек обязан осознавать последствия своих поступков.
— Дорогой, — прошептала Мэри, — она еще ребенок. Роберт задумался, и вскоре озорная улыбка приподняла уголки его губ.
— Ты права. Но неужели ты считаешь, что уметь сплевывать перья так важно?
— Необходимо, — со смехом отозвалась его жена. Склонившись, Роберт поцелуем стер улыбку у нее с лица.
— Я люблю тебя, — прошептал он.
— А я люблю Диану.
— Знаю, и потому моя любовь к тебе крепнет с каждым днем. — Повалившись в постель, Роберт потянул за собой жену, пытаясь просунуть руки ей под шелковый халат. — Ты ведь знаешь, что я люблю Кори?
Она кивнула, одновременно протягивая руку за подушкой, прислоненной к спинке кровати.
— Вы изменили нашу жизнь, — продолжал Роберт.
— Спасибо, — шепотом ответила Мэри и уселась рядом с мужем. — А теперь позволь изменить твои представления.
— О чем?
— О боях подушками, — с этими словами Мэри залепила мужу подушкой в лицо.
Сестры услышали громкий стук. В тревоге вскочив на ноги, они выбежали в коридор.
— Мама, папа! — позвала Диана, постучав в дверь спальни родителей. — С вами все в порядке?
— Ничего страшного, — донесся голос Мэри Фостер, — но мне не помешает подмога.
Диана и Кори обменялись изумленными взглядами, затем Диана повернула ручку и открыла дверь. Девочки застыли как вкопанные, с открытыми ртами уставились на родителей, а затем переглянулись.
И разразились хохотом.
На полу, среди кучи перьев, их отец только что положил мать на обе лопатки и прижал ее руки к ковру.
— Извиняйся, — велел он.
Его жена залилась смехом.
— Извиняйся, иначе не отпущу. Мэри Фостер взглянула на дочерей, перевела дыхание и насилу выговорила между приступами смеха:
— По-моему, в таких… случаях… женщины должны… действовать сообща.
Девочки были с ней согласны. Битва этой ночи завершилась со счетом двенадцать — два: дюжина пуховых подушек не устояла против двух резиновых.
Глава 5
Переполненная хорошими новостями, Диана схватила сумку с кожаного сиденья нового «БМВ», подаренного ей отцом месяц назад, в честь шестнадцатилетия, и взлетела по ступеням величественного георгианского особняка — своего первого и единственного дома. За два года, прошедших с тех пор, как ее мачеха, а затем и ее родители перебрались в Ривер-Оукс, и атмосфера, и внешний вид дома и окрестностей коренным образом изменились. Тишину вытеснили смех, веселые беседы и шутливые споры; из кухни плыли восхитительные запахи; цветы заливали безудержным буйством красок сад и расплескивались изысканными букетами в комнатах.
Все восхищались переменами, а также прибавлением в семье — все, кроме экономки Гленны, которая вырастила Диану после смерти ее матери. Именно с Гленной Диана столкнулась в вестибюле.
— Гленна, а Кори дома?
— Кажется, она на заднем дворе — обсуждает вместе с остальными завтрашнюю вечеринку. — Гленна закончила стирать пыль со стола орехового дерева и выпрямилась, внимательно оглядывая полированные поверхности. — Когда была жива твоя мама, она нанимала декораторов и поваров, желая устроить прием, — многозначительно подчеркнула Гленна. — Так развлекается большинство состоятельных людей — и развлекалось бы впредь, если бы не мы.
— Да, — с мимолетной улыбкой подтвердила Диана. — Теперь мы задаем тон. — Она направилась по коридору, уходящему в глубь дома, а Гленна шагала рядом, походя смахивая тряпкой с попадавшихся на пути столов и стульев несуществующие пылинки.
— Когда мы устраивали прием, — гнула свое Гленна, — главной задачей было украсить дом и подать вкусную еду. Но теперь этого мало. Теперь, видите ли, все должно быть свежим, натуральным, выращенным или сделанным собственноручно. Самодельное и домашнее годится только для деревенских жителей. Конечно, твои бабушка и дедушка и в самом деле из деревни, и им трудно понять, что…
Непрестанное брюзжание Гленны продолжалась с тех пор, как родители Мэри захватили в свои руки домашнее хозяйство.
Родители Мэри и Диана полюбили друг друга с самой первой встречи. Видя, как несколько месяцев подряд девочки разрываются между Лонг-Вэлли и Ривер-Оукс, Роберт поручил архитектору и подрядчику подновить и расширить пристройку к особняку, предназначенную для гостей. Следующим шагом стал парник для Розы и огород для Генри.
За свое великодушие Роберт был вознагражден свежими фруктами и овощами, выращенными на его собственной земле, и аппетитными кушаньями, подаваемыми в самых неожиданных местах.
Роберту никогда не нравилось есть в просторной кухне в задней части дома. Кухня предназначалась для небольшой армии поваров, необходимых для проведения пышных приемов. Помещение с белыми кафельными стенами, чересчур громоздким нержавеющим оборудованием и унылым видом из единственного окна казалось Роберту казенным, стерильным и неуютным.
Пока в жизни Роберта не появилась Мэри и ее родные, он довольствовался обжигающе-острой стряпней своей кухарки Кончиты — стряпней, которую поспешно съедал в официальной обстановке столовой. Ему и в голову не приходило, что можно обедать под деревом на симпатичной лужайке за домом или же возле прямоугольного бассейна олимпийских размеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99