только ветер ерошил его волосы. Еще несколько шагов, и Диана увидела отчий дом своего мужа. Это зрелище вызвало у Дианы тошноту, она оказалась не готова к такому убожеству. Ветхая деревянная лачуга притулилась к подножию холма, обнесенная покосившимся забором и горами мусора, который копился десятилетиями. С этим окружением резко контрастировал безукоризненный внешний вид самого Коула — коричневые туфли, начищенные до зеркального блеска, отглаженные брюки цвета хаки, девственно белая рубашка с тщательно закатанными рукавами, обнажавшими загорелые руки. Он завел руку за голову, массируя напряженные мышцы шеи, и рубашка натянулась у него на плечах. Диане очень захотелось прижаться к ним щекой.
Похоже, Коул не заметил ее появления, но едва Диана остановилась рядом, он безжизненным голосом произнес:
— Тебе не следовало приезжать сюда.
Коул повернулся, и Диана с трудом подавила ужас, увидев, как он преобразился. Лицо начисто утратило выражение, словно было высечено из камня, а глаза казались стальными.
— Я не могла не приехать, — просто ответила она, глядя, как начинает оживать Коул. — Ты должен знать, что я была здесь и все видела.
— Понятно… — кивнул он, и его сердце наполнилось мучительной нежностью. — И теперь, когда ты увидела этот дом, — добавил Коул с напускным равнодушием, — что ты о нем думаешь? — Он отвернулся и пошел прочь, не дожидаясь Диану.
Посмотрев по сторонам, Диана подняла тяжелый камень и изо всех сил запустила им в дом. Коул обернулся в тот самый миг, когда камень с грохотом разбил окно. Открыв рот, Коул воззрился на прекрасное, искаженное гневом лицо жены, а затем — на разбитое окно лачуги.
— Вот что я о нем думаю, — сообщила Диана, небрежно отряхивая руки после броска, который сделал бы честь Санди Коуфаксу.
Коул раскатисто захохотал. В буйном порыве освобождения и триумфа он подхватил Диану на руки и перекинул ее через плечо.
— Поставь меня на место! — со смехом потребовала она.
— Ни за что, пока не дашь обещание.
— Какое? — извиваясь и хохоча, спросила она.
— Что ты никогда и ничем не станешь швырять в меня.
— Я не даю невыполнимых обещаний! — сообщила Диана. Похлопывая ее по мягкому месту, Коул зашагал по дороге.
Немного погодя он принялся насвистывать. Диана смеялась. Эти звуки эхо донесло до хибары, бывшей когда-то домом Коула. Единственный осколок, удержавшийся в оконной раме, вывалился на грязный пол комнаты.
Беспечное веселье днем и ночи, исполненные страсти, стали их обычным времяпрепровождением на ранчо Кэла.
Когда пришло время уезжать, Кэл проводил Коула с Дианой в аэропорт и долго махал вслед самолету. На сердце у него было тяжело, но само сердце уже не слабело с каждой минутой. Оно стало сильным, почти молодым.
Диана не пыталась храбриться, когда Коул отвез ее домой, перед тем как направиться в Вашингтон.
— Я уже скучаю по тебе, — призналась она. — Похоже, жить в разных городах не так уж просто. Коул приподнял ее подбородок.
— С этим мы покончим через пару дней, как только я улажу дела в Вашингтоне. Время пролетит так, что ты и не заметишь.
Диана нахмурилась:
— Как ты можешь говорить такое?
— Я пытаюсь убедить нас обоих.
— Это не поможет. Коул прижал ее к себе.
— Знаю.
— Не забывай звонить мне.
Он улыбнулся и обнял Диану еще крепче.
— Разве я могу забыть о тебе, дорогая?
Глава 51
Сэм Байере сидел в машине с работающим двигателем и дворниками, мотающимися туда-сюда по ветровому стеклу, когда «Гольфстрим» прорезал густые тучи и коснулся взлетной полосы в международном аэропорту Далласа. Сенатор молча наблюдал, как самолет притормозил у перекрестка полос, ожидая инструкций из диспетчерской башни, и наконец повернул на девяносто градусов и подкатил прямо к машине. Когда пилоты вышли, Сэм приподнял воротник плаща и заспешил к самолету, прыгая через лужи.
— Чертовски досадно, что нам приходится встречаться вот так, — задыхаясь, объявил грузный шестидесятилетний сенатор, преодолев последнюю ступеньку и падая на диван, — но я хотел передать тебе бумаги лично. — Сунув руку за пазуху, он извлек большой коричневый конверт.
Коул взял его и протянул Сэму бокал с водкой, льдом и лимонным соком, зная, какой коктейль его гость предпочитает всем прочим.
Сенатор сидел, разглядывая роскошный салон с бледно-серой кожаной мебелью и бронзовой отделкой светильников и столов.
— А ты не лишен вкуса и чувства стиля, Коул, — заметил он. — К сожалению, — добавил сенатор, когда Коул опустился на диван напротив, — ты нажил себе влиятельного врага.
— Кто он такой? — хмыкнул Коул. Сэм поднял бокал, пародируя тост.
— Молодой сенатор из штата Техас, Дуглас Хэйуорд. Он лично заинтересован в том, чтобы отстранить тебя от дел и привлечь к суду. — И беззлобно добавил:
— Мальчишка всерьез метит в президенты. Вероятно, это у него получится. Он обладает внешностью и обаянием молодого Джека Кеннеди. — Запоздало заметив, что его собеседник не на шутку потрясен, сенатор спросил:
— Чем же ты насолил ему? Или он жаждет отомстить тебе из принципа?
Единственное объяснение, которое пришло в голову Коулу, было связано с Джессикой Хэйуорд и давно минувшей ночью, когда ее муж, Чарльз, неожиданно вернулся домой из поездки; однако ему казалось безумием, чтобы младший Хэйуорд затеял такие хлопоты спустя более чем десятилетие, стремясь отомстить за несуществующую честь матери.
— Причина, которую я могу придумать, чертовски неубедительна, — коротко заметил Коул.
— Это его вряд ли остановит, — сухо возразил Сэм. — Каждому кандидату в президенты нужен свой дракон, которого он сумел бы победить ради общественного благи. Сей подвиг обеспечивает рекламу, а реклама — то, что нужно для выборов. У Рейгана был аятолла, у Кеннеди — Хоффа. Понимаешь, к чему я клоню?
— Понимаю, но сравнения мне не нравятся, — ледяным тоном ответил Коул.
— Не заводись, — с усмешкой попросил Сэм. — Я всего лишь хотел сказать, что когда политикам с большими амбициями не удается найти законного врага, они частенько выдумывают его. Отчего-то сенатор Хэйуорд удостоил такой чести тебя.
Он глотнул коктейля, а потом продолжал:
— За сенатором Хэйуордом стоит совет директоров компании Кушманов, поддерживает его в этом требовании «справедливости». У них в команде прибавилось союзников-политиков. Все они убедили верхушку Нью-Йоркской фондовой биржи, КЦБ и лично себя: ты распустил ложные слухи о том, что микропроцессор оказался ненадежным, чтобы акции упали в цене и ты мог купить компанию за половину стоимости. Об этом тебе уже известно, но это еще не все: сторонники Кушманов собираются возбудить продуманный до мелочей судебный процесс. Вдобавок к нескольким сотням миллионов долларов за ущерб Кушманы хотят, чтобы суд передал им право на всю прибыль, которую «Объединенные предприятия» получат благодаря продажам процессора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Похоже, Коул не заметил ее появления, но едва Диана остановилась рядом, он безжизненным голосом произнес:
— Тебе не следовало приезжать сюда.
Коул повернулся, и Диана с трудом подавила ужас, увидев, как он преобразился. Лицо начисто утратило выражение, словно было высечено из камня, а глаза казались стальными.
— Я не могла не приехать, — просто ответила она, глядя, как начинает оживать Коул. — Ты должен знать, что я была здесь и все видела.
— Понятно… — кивнул он, и его сердце наполнилось мучительной нежностью. — И теперь, когда ты увидела этот дом, — добавил Коул с напускным равнодушием, — что ты о нем думаешь? — Он отвернулся и пошел прочь, не дожидаясь Диану.
Посмотрев по сторонам, Диана подняла тяжелый камень и изо всех сил запустила им в дом. Коул обернулся в тот самый миг, когда камень с грохотом разбил окно. Открыв рот, Коул воззрился на прекрасное, искаженное гневом лицо жены, а затем — на разбитое окно лачуги.
— Вот что я о нем думаю, — сообщила Диана, небрежно отряхивая руки после броска, который сделал бы честь Санди Коуфаксу.
Коул раскатисто захохотал. В буйном порыве освобождения и триумфа он подхватил Диану на руки и перекинул ее через плечо.
— Поставь меня на место! — со смехом потребовала она.
— Ни за что, пока не дашь обещание.
— Какое? — извиваясь и хохоча, спросила она.
— Что ты никогда и ничем не станешь швырять в меня.
— Я не даю невыполнимых обещаний! — сообщила Диана. Похлопывая ее по мягкому месту, Коул зашагал по дороге.
Немного погодя он принялся насвистывать. Диана смеялась. Эти звуки эхо донесло до хибары, бывшей когда-то домом Коула. Единственный осколок, удержавшийся в оконной раме, вывалился на грязный пол комнаты.
Беспечное веселье днем и ночи, исполненные страсти, стали их обычным времяпрепровождением на ранчо Кэла.
Когда пришло время уезжать, Кэл проводил Коула с Дианой в аэропорт и долго махал вслед самолету. На сердце у него было тяжело, но само сердце уже не слабело с каждой минутой. Оно стало сильным, почти молодым.
Диана не пыталась храбриться, когда Коул отвез ее домой, перед тем как направиться в Вашингтон.
— Я уже скучаю по тебе, — призналась она. — Похоже, жить в разных городах не так уж просто. Коул приподнял ее подбородок.
— С этим мы покончим через пару дней, как только я улажу дела в Вашингтоне. Время пролетит так, что ты и не заметишь.
Диана нахмурилась:
— Как ты можешь говорить такое?
— Я пытаюсь убедить нас обоих.
— Это не поможет. Коул прижал ее к себе.
— Знаю.
— Не забывай звонить мне.
Он улыбнулся и обнял Диану еще крепче.
— Разве я могу забыть о тебе, дорогая?
Глава 51
Сэм Байере сидел в машине с работающим двигателем и дворниками, мотающимися туда-сюда по ветровому стеклу, когда «Гольфстрим» прорезал густые тучи и коснулся взлетной полосы в международном аэропорту Далласа. Сенатор молча наблюдал, как самолет притормозил у перекрестка полос, ожидая инструкций из диспетчерской башни, и наконец повернул на девяносто градусов и подкатил прямо к машине. Когда пилоты вышли, Сэм приподнял воротник плаща и заспешил к самолету, прыгая через лужи.
— Чертовски досадно, что нам приходится встречаться вот так, — задыхаясь, объявил грузный шестидесятилетний сенатор, преодолев последнюю ступеньку и падая на диван, — но я хотел передать тебе бумаги лично. — Сунув руку за пазуху, он извлек большой коричневый конверт.
Коул взял его и протянул Сэму бокал с водкой, льдом и лимонным соком, зная, какой коктейль его гость предпочитает всем прочим.
Сенатор сидел, разглядывая роскошный салон с бледно-серой кожаной мебелью и бронзовой отделкой светильников и столов.
— А ты не лишен вкуса и чувства стиля, Коул, — заметил он. — К сожалению, — добавил сенатор, когда Коул опустился на диван напротив, — ты нажил себе влиятельного врага.
— Кто он такой? — хмыкнул Коул. Сэм поднял бокал, пародируя тост.
— Молодой сенатор из штата Техас, Дуглас Хэйуорд. Он лично заинтересован в том, чтобы отстранить тебя от дел и привлечь к суду. — И беззлобно добавил:
— Мальчишка всерьез метит в президенты. Вероятно, это у него получится. Он обладает внешностью и обаянием молодого Джека Кеннеди. — Запоздало заметив, что его собеседник не на шутку потрясен, сенатор спросил:
— Чем же ты насолил ему? Или он жаждет отомстить тебе из принципа?
Единственное объяснение, которое пришло в голову Коулу, было связано с Джессикой Хэйуорд и давно минувшей ночью, когда ее муж, Чарльз, неожиданно вернулся домой из поездки; однако ему казалось безумием, чтобы младший Хэйуорд затеял такие хлопоты спустя более чем десятилетие, стремясь отомстить за несуществующую честь матери.
— Причина, которую я могу придумать, чертовски неубедительна, — коротко заметил Коул.
— Это его вряд ли остановит, — сухо возразил Сэм. — Каждому кандидату в президенты нужен свой дракон, которого он сумел бы победить ради общественного благи. Сей подвиг обеспечивает рекламу, а реклама — то, что нужно для выборов. У Рейгана был аятолла, у Кеннеди — Хоффа. Понимаешь, к чему я клоню?
— Понимаю, но сравнения мне не нравятся, — ледяным тоном ответил Коул.
— Не заводись, — с усмешкой попросил Сэм. — Я всего лишь хотел сказать, что когда политикам с большими амбициями не удается найти законного врага, они частенько выдумывают его. Отчего-то сенатор Хэйуорд удостоил такой чести тебя.
Он глотнул коктейля, а потом продолжал:
— За сенатором Хэйуордом стоит совет директоров компании Кушманов, поддерживает его в этом требовании «справедливости». У них в команде прибавилось союзников-политиков. Все они убедили верхушку Нью-Йоркской фондовой биржи, КЦБ и лично себя: ты распустил ложные слухи о том, что микропроцессор оказался ненадежным, чтобы акции упали в цене и ты мог купить компанию за половину стоимости. Об этом тебе уже известно, но это еще не все: сторонники Кушманов собираются возбудить продуманный до мелочей судебный процесс. Вдобавок к нескольким сотням миллионов долларов за ущерб Кушманы хотят, чтобы суд передал им право на всю прибыль, которую «Объединенные предприятия» получат благодаря продажам процессора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99