— Не сомневаясь, что наступил подходящий момент для приведения плана в исполнение, Коул вошел в номер, позвонил пилотам, а затем приказал доставить к отелю лимузин. После этого он набрал номер своей секретарши в Далласе и отдал заспанной, но расторопной женщине несколько распоряжений, которые мгновенно лишили ее остатков сонливости.
— Все устроено, — объявил он, выходя на балкон. Взяв бутылку из ледяного гнезда, он снова наполнил бокалы. — Лимузин ждет внизу, самолет уже заправляют. Пришло время для тоста, — добавил он, протягивая Диане бокал Диана уставилась на бокал у него в руке, и ее притворная смелость улетучилась.
— Я не могу! — воскликнула она, оборонительным жестом скрестив руки на груди. Пока он звонил, она отчаянно пыталась решить, оправданны ли ее опасения или ее паника всего лишь результат трусости и некой консервативной черты характера, которую Диана ненавидела и которая часто парализовала ее, заставляя упускать уникальные возможности.
Коул со зловещим стуком поставил бокалы на стол и шагнул к ней.
— Что значит «не могу»? — осведомился он. Диана отступила, не давая ему приблизиться.
— Не могу, и все! Только не сегодня! — Ее голос так дрожал, что Диана сама не верила своим ушам. Отступая назад, она врезалась в перила в отчаянной попытке избежать того, что считала угрозой. — Мне нужно время!
Коул преграждал путь в комнату, и Диана попробовала укрыться за одним из кресел, стоящих на балконе, но тревога и сожаление в его глубоком голосе заставили ее насторожиться. Все опасения тут же показались Диане нелепыми.
— Время — единственное, что я бессилен вам дать, Диана. Женщина услышала в этой фразе все признаки смущения — от отчаянной попытки подкупа до стремления уберечь свою гордость благодаря намеку на богатство.
— Есть множество женщин, — заверила она, заведя руки за шею и расстегивая тяжелое ожерелье, — которые согласятся на ваше предложение в надежде, что обман станет реальностью. Внизу, в бальном зале, вы найдете немало таких союзниц.
— Вы правы, — неожиданно бесстрастным голосом произнес он. — Возможно, мои запросы слишком велики, но я хочу, чтобы в этом плане участвовала женщина, которой я бы с гордостью дал свое имя, и это ограничило выбор всего одной из них — вами.
Он произнес эти слова так холодно, что на мгновение Диана решила, что ослышалась.
— Но почему именно мной?
— Причин много. — Он пожал плечами. — Не последнее место среди них занимает то, что, несмотря на свое социальное положение, вы были знакомы со мной еще в то время, когда мне платили за чистку конюшен, а вы не находили это занятие отталкивающим.
Прямой намек на его низкое происхождение вызвал у Дианы щемящую боль в сердце. Слезы навернулись у нее на глаза, пока она смотрела на властного, энергичного мужчину, стоящего перед ней, который по каким-то причинам не знал себе цену. Его лицо было слишком суровым, чтобы считаться привлекательным, однако Диана никогда не видела более выразительного лица, чем это, гордое и волевое. Циничные морщины пролегли в уголках его глаз и губ, и Диана разглядела за ними многочисленные битвы, закончившиеся победой, жестокие, но крепко усвоенные уроки. Но вместе с тем изгиб его губ был чувственным — даже когда он выражал иронию, как в эту минуту. Даже если бы Коул был нищим, женщины сами бросались бы ему на шею — однако по какой-то невообразимой причине он соглашался на фиктивный и бездетный брак.
Коул был ее другом, героем ее фантазий, наставником. А сегодня явился рыцарем в сияющих доспехах.
Как глупо не доверять ему и отказываться от шанса, посланного небом!
Диана гадала, когда успела стать пресыщенной и циничной.
— Коул… — прошептала она, глядя, как смягчается его лицо при звуках ее голоса, — мне очень жаль… — Она протянула руку жестом примирения, но он заметил в ладони забытое ожерелье и словно окаменел.
— Оставьте его себе! — коротко приказал мужчина — Я купил его для вас.
— Не надо… — неловко начала Диана, а затем пожалела, что выпила еще шампанского для смелости, увидев зловещий блеск у него в глазах. — Не могли бы вы повторить все те причины, которые называли раньше?
Коул заметил ее умоляющий взгляд и ощутил, как где-то в глубине души у него пробуждается чувство, которое он считал чуждым и угасшим так давно, что не сразу узнал. Он улыбнулся.
А затем потянулся, прижал ладонь к ее щеке и нежно отвел в сторону блестящий каштановый локон.
— Я не могу решиться, — с дрожью выговорила женщина.
— Диана, — прошептал он, — вы уже решились. У Дианы заколотилось сердце — от потрясения и прикосновения его руки. Она попыталась пошутить:
— Вот как? И что же я решила?
Глаза Коула заискрились смехом, но голос остался серьезным и торжественным;
— Вы решили выйти за меня замуж сегодня ночью, в Неваде.
— Это правда?
— Да, правда.
Глава 28
«Правда… правда…» Диана повернула голову на подушке, но это слово преследовало ее, словно отдаваясь эхом в длинном туннеле, сочетаясь с причудливыми видениями, которые крутились у нее в голове бесконечным калейдоскопом. «Правда… правда…» Во сне это слово перекрывал утробный гул реактивных двигателей, приглушенный, звонок телефона, а темная, расплывчатая мужская фигура, воплощение силы, нависала над ней, но Диане не удавалось ее разглядеть. Эта фигура вызывала у нее двойственное ощущение смертельной опасности и покоя; голос, который она слышала, не принадлежал этому мужчине, но тем не менее руководил ее ответами.
— В самом деле? — Теперь голос принадлежал ей самой — шепот в тусклом пятне света, едва освещавшего неземное ложе, которое точно плыло под ней.
Он склонился над постелью, примял подушку рядом с ней.
— Нет.
Ее руки оказались у него на плечах, она притянула его к себе, заметив, как заблестели его глаза. Рев двигателей заглушил его голос, чувственные губы вновь беззвучно выговорили: «Нет».
Она обняла его голову, и тлеющие искры у него в глазах превратились и пламя. Теперь она вела игру, знала об этом и радовалась.
— Да… — прошептала она, и его обжигающий взгляд обратился на ее губы.
Она еще вела в игре, когда он коснулся губами ее губ, пробуя их на вкус, соблазнительно скользя по ним, а затем медленно приоткрыл рот и постарался языком проникнуть вглубь.
Он становился все требовательнее, и она протестующе застонала, впиваясь в него губами и пытаясь подчинить движения его языка собственным. Огромные ладони коснулись ее груди, стали по-хозяйски ласкать ее; его губы взяли в плен ее соски, заставив их затвердеть, и она вскрикнула. Она не могла расстаться с властью, не хотела, не имела права! Он знал об этом, но взъерошил ее волосы, превратил их в спутанную копну. Его жадные губы оставили в покое ее грудь только затем, чтобы возобновить нападение на ее рот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— Все устроено, — объявил он, выходя на балкон. Взяв бутылку из ледяного гнезда, он снова наполнил бокалы. — Лимузин ждет внизу, самолет уже заправляют. Пришло время для тоста, — добавил он, протягивая Диане бокал Диана уставилась на бокал у него в руке, и ее притворная смелость улетучилась.
— Я не могу! — воскликнула она, оборонительным жестом скрестив руки на груди. Пока он звонил, она отчаянно пыталась решить, оправданны ли ее опасения или ее паника всего лишь результат трусости и некой консервативной черты характера, которую Диана ненавидела и которая часто парализовала ее, заставляя упускать уникальные возможности.
Коул со зловещим стуком поставил бокалы на стол и шагнул к ней.
— Что значит «не могу»? — осведомился он. Диана отступила, не давая ему приблизиться.
— Не могу, и все! Только не сегодня! — Ее голос так дрожал, что Диана сама не верила своим ушам. Отступая назад, она врезалась в перила в отчаянной попытке избежать того, что считала угрозой. — Мне нужно время!
Коул преграждал путь в комнату, и Диана попробовала укрыться за одним из кресел, стоящих на балконе, но тревога и сожаление в его глубоком голосе заставили ее насторожиться. Все опасения тут же показались Диане нелепыми.
— Время — единственное, что я бессилен вам дать, Диана. Женщина услышала в этой фразе все признаки смущения — от отчаянной попытки подкупа до стремления уберечь свою гордость благодаря намеку на богатство.
— Есть множество женщин, — заверила она, заведя руки за шею и расстегивая тяжелое ожерелье, — которые согласятся на ваше предложение в надежде, что обман станет реальностью. Внизу, в бальном зале, вы найдете немало таких союзниц.
— Вы правы, — неожиданно бесстрастным голосом произнес он. — Возможно, мои запросы слишком велики, но я хочу, чтобы в этом плане участвовала женщина, которой я бы с гордостью дал свое имя, и это ограничило выбор всего одной из них — вами.
Он произнес эти слова так холодно, что на мгновение Диана решила, что ослышалась.
— Но почему именно мной?
— Причин много. — Он пожал плечами. — Не последнее место среди них занимает то, что, несмотря на свое социальное положение, вы были знакомы со мной еще в то время, когда мне платили за чистку конюшен, а вы не находили это занятие отталкивающим.
Прямой намек на его низкое происхождение вызвал у Дианы щемящую боль в сердце. Слезы навернулись у нее на глаза, пока она смотрела на властного, энергичного мужчину, стоящего перед ней, который по каким-то причинам не знал себе цену. Его лицо было слишком суровым, чтобы считаться привлекательным, однако Диана никогда не видела более выразительного лица, чем это, гордое и волевое. Циничные морщины пролегли в уголках его глаз и губ, и Диана разглядела за ними многочисленные битвы, закончившиеся победой, жестокие, но крепко усвоенные уроки. Но вместе с тем изгиб его губ был чувственным — даже когда он выражал иронию, как в эту минуту. Даже если бы Коул был нищим, женщины сами бросались бы ему на шею — однако по какой-то невообразимой причине он соглашался на фиктивный и бездетный брак.
Коул был ее другом, героем ее фантазий, наставником. А сегодня явился рыцарем в сияющих доспехах.
Как глупо не доверять ему и отказываться от шанса, посланного небом!
Диана гадала, когда успела стать пресыщенной и циничной.
— Коул… — прошептала она, глядя, как смягчается его лицо при звуках ее голоса, — мне очень жаль… — Она протянула руку жестом примирения, но он заметил в ладони забытое ожерелье и словно окаменел.
— Оставьте его себе! — коротко приказал мужчина — Я купил его для вас.
— Не надо… — неловко начала Диана, а затем пожалела, что выпила еще шампанского для смелости, увидев зловещий блеск у него в глазах. — Не могли бы вы повторить все те причины, которые называли раньше?
Коул заметил ее умоляющий взгляд и ощутил, как где-то в глубине души у него пробуждается чувство, которое он считал чуждым и угасшим так давно, что не сразу узнал. Он улыбнулся.
А затем потянулся, прижал ладонь к ее щеке и нежно отвел в сторону блестящий каштановый локон.
— Я не могу решиться, — с дрожью выговорила женщина.
— Диана, — прошептал он, — вы уже решились. У Дианы заколотилось сердце — от потрясения и прикосновения его руки. Она попыталась пошутить:
— Вот как? И что же я решила?
Глаза Коула заискрились смехом, но голос остался серьезным и торжественным;
— Вы решили выйти за меня замуж сегодня ночью, в Неваде.
— Это правда?
— Да, правда.
Глава 28
«Правда… правда…» Диана повернула голову на подушке, но это слово преследовало ее, словно отдаваясь эхом в длинном туннеле, сочетаясь с причудливыми видениями, которые крутились у нее в голове бесконечным калейдоскопом. «Правда… правда…» Во сне это слово перекрывал утробный гул реактивных двигателей, приглушенный, звонок телефона, а темная, расплывчатая мужская фигура, воплощение силы, нависала над ней, но Диане не удавалось ее разглядеть. Эта фигура вызывала у нее двойственное ощущение смертельной опасности и покоя; голос, который она слышала, не принадлежал этому мужчине, но тем не менее руководил ее ответами.
— В самом деле? — Теперь голос принадлежал ей самой — шепот в тусклом пятне света, едва освещавшего неземное ложе, которое точно плыло под ней.
Он склонился над постелью, примял подушку рядом с ней.
— Нет.
Ее руки оказались у него на плечах, она притянула его к себе, заметив, как заблестели его глаза. Рев двигателей заглушил его голос, чувственные губы вновь беззвучно выговорили: «Нет».
Она обняла его голову, и тлеющие искры у него в глазах превратились и пламя. Теперь она вела игру, знала об этом и радовалась.
— Да… — прошептала она, и его обжигающий взгляд обратился на ее губы.
Она еще вела в игре, когда он коснулся губами ее губ, пробуя их на вкус, соблазнительно скользя по ним, а затем медленно приоткрыл рот и постарался языком проникнуть вглубь.
Он становился все требовательнее, и она протестующе застонала, впиваясь в него губами и пытаясь подчинить движения его языка собственным. Огромные ладони коснулись ее груди, стали по-хозяйски ласкать ее; его губы взяли в плен ее соски, заставив их затвердеть, и она вскрикнула. Она не могла расстаться с властью, не хотела, не имела права! Он знал об этом, но взъерошил ее волосы, превратил их в спутанную копну. Его жадные губы оставили в покое ее грудь только затем, чтобы возобновить нападение на ее рот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99