— Для начала и это неплохо.
— Этот тип — из тех двоих, чей разговор я слышала на ранчо Гуда, когда стояла там в коридоре.
— Ну а другой голос?
— Нет, тот звучал иначе.
— Получается, их уже трое, — задумчиво проговорил Мэтт. — Ну хорошо, а услышала ли ты что-нибудь такое, за что мы могли бы уцепиться?
Она некоторое время колебалась, не зная, стоит ли ему говорить об этом, но затем решительно кивнула:
— Мне это показалось какой-то чушью, Мэтт, но они не переставали повторять, что не тронут меня, что хотят помочь мне и что я получу свою долю того, чем, по их мнению, владею.
Судя по всему, речь шла о деньгах. Им снова овладели сомнения: ведет ли она с ним честную игру, или попросту хочет его использовать?
После некоторых колебаний она добавила:
— И еще одна странная — страшная вещь. Они опять упомянули какого-то Гиба, как и на ранчо Гуда. Один из них сказал буквально следующее: «Если не пойдешь вместе со мной и Ли, то попадешь в лапы к Гибу, и тогда тебе крышка».
— А фамилия? Они не назвали фамилию Гиба?
— Нет, и у меня сложилось впечатление, что они почему-то уверены, будто я должна ее знать. Но откуда, спрашивается? Я вообще никого из них не знаю.
Подняв голову, она бросила на него нерешительный взгляд и еще раз глубоко вздохнула.
— Мне страшно, Мэтт, по-настоящему страшно, — призналась она. — Нет, я должна обо всем сообщить шерифу, иначе они схватят и убьют меня.
Это было бы слишком рискованно для него — он это хорошо понимал. Если она сообщит в полицию, начнется расследование, и он вынужден будет бежать, оставив ее одну. А как раз сейчас ему даже это не удалось бы сделать. Он отрицательно покачал головой:
— Пока что ты не можешь сообщить ему ничего конкретного, Рена. Ты ведь не можешь никого из них описать; ты даже не сможешь дать ему никакого реального мотива для этого. А без веских доказательств он скорее всего подумает, что все это — плод твоего воображения.
— Но ты же видел этих типов своими глазами и прекрасно знаешь, что я ничего не выдумываю.
— Видеть-то видел, но толком не успел рассмотреть. — Неохотно выпустив ее из своих объятий, он отступил на шаг и добавил: — Послушай, я лично тебе верю, но, если ты расскажешь все это шерифу, ему твоя история покажется не очень-то убедительной.
— И все равно я не собираюсь спокойно ждать, пока они снова попытаются меня убрать, — решительно заявила она. — Знаешь, в следующий раз тебя может не оказаться рядом, и некому будет спасать меня. Не знаю, в чем там причина, но эти двое готовы на все — уж можешь мне поверить.
— Пусть даже и так, но в этой истории не хватает чего-то очень важного. Во всем этом кроется что-то еще, кроме самого очевидного.
— Клянусь Богом, Мэтт, — у меня нет ничего такого, что могло бы кому-то так сильно понадобиться.
— Кроме, повторяю, самого очевидного.
— Ну, им было нужно совсем не это. Говорю тебе, они меня принимают за другую.
— Возможно.
— Вижу, ты все-таки мне не веришь.
— Ну что ты, конечно, верю, — солгал он. — Но убеждать тебе придется не меня.
— И тем не менее, Мэтт, я считаю, что мне стоит поговорить с шерифом. Хотя бы для того, чтобы, выслушав меня, он бы повнимательнее присматривался ко всему подозрительному.
Его лицо приняло страдальческое выражение:
— Неужели ты собираешься ему рассказывать, что по совершенно непонятной причине три — а может быть, и больше — абсолютно незнакомых тебе человека гоняются по всему восточному Техасу за какой-то обедневшей школьной учительницей из Филадельфии, угрожая убить ее? Звучит не очень правдоподобно, ты не находишь?
— Надеюсь, я смогу изложить это более убедительно.
— И все-таки твоя история сводится именно к этому, и, если ты хочешь, чтобы шериф помог тебе, ты должна предъявить ему хоть какие-то доказательства.
— Но больше мне нечего ему сказать! Понимаешь — абсолютно нечего!.. Впрочем, постой — ведь ты же их видел, — внезапно вспомнила она. — Пусть ты не сможешь их опознать, но ты ведь видел, что там происходило, Мэтт! Значит, есть кому подтвердить мои слова?!
Поскольку он никак не отреагировал, она вопросительно на него взглянула и проговорила:
— Или некому?
— Ты никого не сможешь убедить, Рена, если у тебя не будет более веских доказательств. Ведь ты не знаешь, ни как они выглядят, ни что им от тебя нужно. За исключением того, что кто-то пытался похитить тебя, ты больше ничего сказать не сможешь.
— Пытались, — уточнила она. — Но я просто должна успеть убедить кого-то, прежде чем меня убьют. Знаешь, — заявила она, и в голосе ее почувствовалось отчаяние, — что бы ты ни говорил, я все равно вижу, ты мне не веришь — это написано на твоем лице.
— Понимаешь, чтобы усмотреть хоть какой-то смысл во всем этом деле, пришлось бы очень долго ломать себе голову — и все равно ничего бы не вышло. Может быть, ты все-таки чего-то недоговариваешь… — Заметив, что ее лицо мгновенно приняло застывшее выражение, он тем не менее продолжал: — Ты не можешь не признавать, что в этой истории отсутствует какое-то существенное звено. Даже не знаю — может, ты просто выпустила что-то из памяти, Рена? А может, это прямо перед твоими глазами, а ты этого сама не сознаешь?
— Вот видишь? Как раз это я и хотела сказать. Получается, будто причина, по которой меня пытались похитить, заключается во мне самой.
— Ну что ты, я не это имел в виду.
Яркая луна бросала на землю холодный, призрачный свет; пройдя сквозь окно, он рассеивался по всей комнате, превращая каштановые волосы Верены почти что в черные, окутывая их серебристой, мерцающей паутиной. Взгляд Мэтта скользнул ниже, к ее поблескивающим в полумраке глазам, а затем еще ниже, к ослепительно белому обнажившемуся плечу и разорванной сорочке, к мерно вздымающейся груди, едва прикрытой тонкой, изящной рукой. На какое-то мгновение он забыл обо всем на свете, кроме этой изысканной красоты.
— А что же в таком случае ты имел в виду? — настойчиво спросила она.
Ее голос, эта несколько резкая интонация заставили его спуститься на землю, и он попытался собраться с мыслями, но не мог. Она почувствовала, что он неощутимым образом изменился, что в комнате возникла почти осязаемая напряженность. То, что она видела в его глазах, и кружило ей голову, и немного пугало ее. Она отступила еще на шаг, пытаясь убедить себя, что сказывается пережитое потрясение и это выражение его глаз — лишь плод ее воображения.
— С тобой все в порядке? — решилась она наконец спросить.
— Да, конечно. — Во рту у него пересохло, и выговаривал слова он с трудом. — Просто я хочу сказать, что идти к шерифу еще не время — во всяком случае, не сию минуту.
Поколебавшись еще немного, она в конце концов согласилась с ним:
— Что ж, пожалуй, ты прав: он был бы не в восторге, если бы его подняли среди ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90