Мэтт пожал плечами:
— Что ж, значит, я не джентльмен, так что играйте или пасуйте.
— Но это нечестно! — воскликнул Билл и повернулся к остальным за поддержкой: — Видите, что он вытворяет? Знает, что у меня нет ни шиша, и делает такие высоченные ставки! Это же чистое надувательство!
— Но он не должен тебе возвращать ставки со стола, — возразил кто-то из них. — Было бы страшно мило, если б он это сделал, но он не обязан.
Пробормотав что-то невнятное вроде «чертов жулик», Билл яростно швырнул свои карты на стол и рывком вскочил на ноги. Отходя от стола, он возмущенно процедил:
— Тоже мне игрок, сукин сын.
Самый младший из троих перевернул карты неудачливого игрока и воскликнул:
— Ничего себе! Ты только глянь — тройка тузов!
— А у вас что там, мистер? — произнес другой, посмотрев на Мэтга. — Должно быть, чертовски хорошая карта, раз вы пошли на риск при деньгах.
И он протянул руку за картами Мэтта.
— Минутку: хотите посмотреть — выкладывайте денежки, джентльмены.
— Неужто еще лучше, чем тройка тузов? — настаивал парень.
— Я ведь выиграл — так что вам еще надо?
— Все правильно, я просто хотел бы взглянуть, чем вы его побили.
— Хорошо, только вам нужно выложить восемьдесят долларов.
— Восемьдесят долларов?
Мэтт с невозмутимым видом кивнул.
— Если не ошибаюсь, ставка повышалась три раза — двадцать, десять и пятьдесят. Получается восемьдесят, так ведь, джентльмены? — спросил он, разглаживая и складывая в пачку банкноты. Запихнув деньги в карман пиджака, он встал из-за стола.
— Пойдем, Рена, я угощу тебя завтраком.
Видя, с каким недоумением она на него взглянула, он надел на голову свою черную фетровую шляпу и улыбнулся:
— Есть там клопы или нет, я не знаю, но зато из надежных источников мне известно, что в «Колумбусском доме» готовят лучшие в городе бифштексы с яйцами.
Проигравший верзила, дойдя до двери, остановился, а затем, резко повернувшись, наставил на Мэтта револьвер и пошел на него, злобно рыча:
— Я никому не дам надувать себя! Ты отлично знал, что я не смогу сделать такую ставку, потому и решил обтяпать меня. По-честному и в открытую ты не смог бы меня побить! Ну так вот, мистер, я тебе кое-что скажу о Билле Хоскинзе: я пристреливал жуликов, как паршивых собак!
— Успокойся, Билл, не стоит оно того, чтобы потом болтаться на веревке, — предостерег его один из дружков.
— Переверни его карты, — не сводя с Мэтта глаз, потребовал Билл. — Если они не лучше моих, я прикончу этого подонка. — И в подтверждение своих слов он шагнул вперед и сделал револьвером угрожающее движение. — Ну-ка глянем, что там у него.
Затаив дыхание, Верена наблюдала, как младший из игроков переворачивает одну за другой карты Мэтта.
— Трефовая четверка. Бубновая шестерка. Трефовая двойка. Пиковая десятка. Трефовая десятка. — Он поднял голову и ошеломленно провозгласил: — Черт возьми, да у него только и есть что пара десяток!
Когда Билл взвел курок, у Маккриди не дрогнул ни один мускул, но Верена, услышав щелчок, поняла, что судьба ее денег теперь полностью в ее руках. Целиться уже не было времени; она вскинула «кольт» Мэтта и спустила курок. Звук от выстрела был оглушительным. Посыпались осколки стекла, из разбитого фонаря пламя метнулось и вихрем пронеслось по ручейку керосина на полу. Все четверо игроков, ища укрытия, нырнули под стол и стали отнимать друг у друга револьвер Билла. Кончилось тем, что оружие выстрелило, и пуля пробив столешницу, оставила в зеленом сукне дыру с опаленными краями.
— Пожар! — закричала Верена. — Здесь все горит!
— Что здесь происходит, черт возьми? — крикнул появившийся в двери черного хода толстяк. Увидев черные клубы дыма от горящего керосина, он больше ни о чем не спрашивал, начав вместо этого орать: — Несите воду! Эй, вы, черт вас подери, — вставайте с пола и тушите пожар!
Схватив первую попавшуюся бутылку, он стал поливать из нее пляшущие языки пламени. Алкоголь с глухим свистом вспыхнул, и толстяк, бросив бутылку на пол, побежал за ведром..
Первым из дыма выбрался — а точнее выполз на четвереньках — Маккриди. Не оглядываясь назад, он схватил Верену за руку и бросился к выходу. Когда он выталкивал ее через двустворчатую дверь на улицу, она, обернувшись, успела заметить, как оба приятеля Билла вытаскивают беднягу за ноги из-под стола.
Оказавшись на улице, она с жадностью глотнула свежий воздух.
— Твой «кольт»… я выронила его, — тяжело дыша, проговорила она.
— Он у меня. — Взяв ее за локоть, Мэтт поторопил ее подальше от салуна.
— Стрелок из тебя никудышный, — сказал он, — но соображаешь ты чертовски быстро, и я восхищаюсь тобой. А вообще дело чуть не кончилось скверно. Я боялся, что если я брошу в них Бетси, то смогу угодить в тебя.
— Бетси?
— Ну да, это мой нож.
— Неужели ты назвал свой нож в честь какой-то женщины? — с изумлением спросила она.
— Нет, это не имя конкретной женщины, — уверил он ее, несколько замедлив шаг. — Дело в том, что у многих живых существ самка более агрессивна и опасна, чем самец. Так что женское имя для ножа вполне уместно. Но главное не это, а то, что ты, можно сказать, спасла мне жизнь.
— Скорее, я спасла свои деньги, — ответила она. — Ты ведь их украл у меня, Мэтью Маккриди, или, что то же самое, взял их без спроса.
— А если бы я спросил, ты разве дала бы мне взаймы?
— Разумеется, нет, — выпалила она. — Это все, что у меня оставалось и что не давало мне умереть с голоду. А ты взял и украл их.
— «Я закончила, господа присяжные заседатели».
— Извини, не поняла.
— Скажи, ты с самого рождения такая норовистая, или в твоей жизни был какой-то ужасный случай, сделавший тебя такой?
— Ну, знаешь, тебе не удастся свалить с больной головы на здоровую. У меня есть все основания злиться на тебя, и ты это прекрасно знаешь. Я ведь, кажется, ничего у тебя не украла. Все было как раз наоборот.
Он вдруг резко остановился и, запустив руку в карман пиджака, вынул толстую пачку денег. Небо тем временем стало светлее, розовые оттенки уступили место голубым. Он начал пересчитывать свой выигрыш:
— Двести тридцать… двести тридцать один… двести тридцать два… двести тридцать три. Неплохо для каких-нибудь двух часов работы, не правда ли?
Воззрившись на деньги, она спросила:
— Неужели здесь двести тридцать три доллара?
— Да. — Затем он отсчитал половину и протянул ей: — Держи — будешь должна мне пятьдесят центов.
— Что, что?
— Здесь сто семнадцать долларов. Это твоя доля. Согласись: половина выигрыша — неплохая прибыль для вложенной тобой суммы, не правда ли?
— А знаешь, должно быть, сто сорок шесть.
Его черная бровь взметнулась вверх:
— То есть как это?
— Ты начал играть, имея мои пятьдесят девять долларов, верно?
— Ну, допустим.
— И если ты мне их вернешь, останется сто семьдесят четыре, так?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90