Ты и так поймал их больше, чем любой другой рейнджер. Пора подальше спрятать свои револьверы и ружья и немного остепениться.
– Миссис Брайс уже готова? – спросил нетерпеливо Хэп.
– Уложилась еще вечером. Небось раньше не приходилось путешествовать с женщиной?
– Никогда.
– В таком случае тебе предстоит узнать много чего нового. Ну хорошо, заходи. Кора сварит тебе хоть пару яиц. – Майор прошел мимо Хэпа к дому и открыл дверь. – Скажу, чтобы поставила еще один прибор.
– Достаточно кофе.
Вскоре он стоял в дверях кухни и пил кофе из маленькой фарфоровой чашки, а Кора в это время поджаривала толстые куски соленой свинины. Когда он поставил на стол чашку, она вручила ему два свертка.
– Будет чем заполнить желудок, – сказала она ему. – Раз садиться за стол вам некогда, значит, позавтракаете в пути. Два бутерброда для вас, два для Энни.
– Спасибо.
– Я готова, – провозгласила Энни, появившись в дверях.
– Неужели это и все, что вы с собой берете? – удивился Хэп, увидев ее саквояж.
– Но больше у меня ничего нет, – пробормотала она.
– Ладно, несите бутерброды, а я возьму вашу сумку. Не женское это дело – таскаться с вещами.
Выйдя на крыльцо, Энни стала прощаться со Спренгерами.
– Вы были ко мне так добры, – с чувством проговорила она, и глаза ее затуманились от слез. – Я вам обязана на всю жизнь.
– Вздор, – ответила Кора, обняла ее и, чмокнув в щеку, отступила назад. – При первой же возможности приезжайте к нам. Вас всегда будет ждать ваша комната.
– Обязательно. Огромное спасибо.
– И напишите, когда доберетесь домой. Мы с Уиллом хотим знать, что с вами все в порядке.
– Напишу.
– Что ж, я надеюсь, все у вас сложится лучшим образом, дорогая моя. Прощайте, и да благословит вас бог.
– Спасибо. Я никогда не забуду вас обоих! – воскликнула Энни.
– Берегите себя, – сказал майор, крепко пожав ей руку.
Энни попыталась улыбнуться, но у нее только беспомощно искривились губы, и, боясь не выдержать и расплакаться, она в последний раз проговорила: «Прощайте!» и поспешно сбежала с крыльца.
Хэп взял ее под локоть, подсадил и протянул ей поводья:
– Подержите, пока я буду заходить с другой стороны.
Теперь настала очередь Хэпа прощаться, а он никогда этого не умел.
– Спасибо за все, док. Ну а письма писать я не большой мастак.
– Я тоже. Прошу тебя, Хэп, – заботься как следует о миссис Брайс – и тогда можешь считать, что мы с тобой квиты. И еще, если будешь в состоянии самостоятельно передвигаться, когда приедешь в Ричардсон, скажешь всем, что это я поставил тебя на ноги. Если же нога выйдет из строя, не признавайся, кто это сделал.
– Хотите, чтобы я прославлял ваше имя? – улыбнулся Хэп.
– Во всяком случае, не хочу, чтобы его поносили. – Уилл протянул Хэпу руку. – Шутки шутками, а ты все-таки иногда слезай со своей колымаги и разминай ногу. Понял?
– Ладно.
Хэп крепко стиснул руку майора, подержал, а затем отпустил ее. Подойдя к волам, он еще раз проверил упряжь, а затем взобрался на сиденье рядом с Энни и взял у нее поводья.
– Что ж, поехали. Ночевать будете уже в Техасе.
– Хорошо бы.
Она поплотнее закуталась в теплый просторный плащ и спрятала в его складках руки. Повозка заскрипела и покатилась, постепенно набирая скорость. Стало слышно, как сзади хлопает на ветру брезент. Как здорово: она едет домой!
Глядя вслед удаляющемуся фургону, Уилл Спренгер обнял жену за плечи и сказал:
– Все будет хорошо, вот увидишь. Хэп доставит ее на место в целости и сохранности.
– Я знаю.
– Она просто не могла оставаться дольше, Кора.
– Да, я понимаю, но, боже, как нелегко ей придется! – хрипловато произнесла она. – Мы-то с тобой прекрасно знаем, что ей никогда не найти свою девочку.
Она мягко отстранилась от него и вошла в дом, оставив его стоять на крыльце.
Крепко держась за сиденье и глядя на неровные очертания гор на западе, Энни благодарила бога, что им хоть не надо ехать через них. Эта местность на территории резервации, по которой пролегал их путь, была совершенно плоской и шла под уклон, но от этого было не легче. Высохшие выбоины, оставленные продовольственными обозами, делали дорогу почти непроезжей. Чтобы не нырять из ухаба в ухаб, Хэп съехал с дороги на обочину. Но это ненамного улучшило положение. Очищая проезжую часть дороги, солдаты оставили по обе стороны от нее несметное количество коряг, и каждый раз, когда колеса наезжали на какую-нибудь из них, повозку сильно подбрасывало.
– Как вы там? – спросил Хэп после особенно немилосердного толчка.
– Нормально, – солгала Энни. – Держусь обеими руками.
– Уж старайтесь. Такое ощущение, будто все кости колотятся друг о друга, а ведь на моих-то побольше мяса, чем на ваших.
– Интересно, вы когда-нибудь ездили в индейском седле?
– Не приходилось. А что, в нем чувствуешь себя не лучше?
– Они ведь ничем не подбиты и сделаны из дерева и кости.
– Знаю – навидался, слава богу. Вам холодно?
– Нет. – Сидеть на жестком деревянном сиденье было невыносимо, и она в который уже раз поменяла положение тела. – Как вы думаете, сколько еще ехать?
– До форта Ричардсон?
– Да.
– Во всяком случае, дольше, чем верхом. На своем Реде я преодолевал это расстояние за двадцать четыре – двадцать пять часов, если, конечно, не останавливался на ночевку.
– Ну, путешествовать без ночлега очень тяжело. По себе знаю: команчи делали это часто.
– Не стану спорить. Обычно такое бывало тогда, когда мне нужно было спешить. Я или гнался за кем-нибудь, или вез ордер на арест, чтобы успеть придать делу законность еще до того, как поднимут вой эти чертовы адвокаты. У меня были двое-трое малых, которым преследовать преступника было куда проще, чем следовать букве закона.
– Вроде Клея Макалестера? Кажется, я кое-что читала о его подвигах в этом роде.
– Он был лишь одним из них. На мексиканца я тоже мог положиться – это тот парень, который помогал мне хоронить вашего мужа. Но ни тот, ни другой, задержав кого-нибудь или убив при задержании, никогда не удосуживались телеграфировать насчет ордера на арест.
– Вам, должно быть, жизнь рейнджера была по душе, – заметила она. – Ведь вы отдали этому столько лет.
– Целых шестнадцать – я поступил туда восемнадцатилетним. Три года, проведенные на войне, не в счет.
– Но вы не выглядите на столько.
– И тем не менее мне тридцать семь.
– Все равно это не так много. Мне самой уже тридцать.
– Вот вам действительно столько не дашь. Если бы вы распустили волосы, вы бы казались совсем девчонкой, особенно по сравнению со мной.
– Очень любезно с вашей стороны, но я уже далеко не девчонка. Скажите, ведь вам, наверно, этого не хватает – я имею в виду работы рейнджера?
– Еще как. Странное дело, но человек не понимает, чего хочет, и не ценит того, что имеет, пока не утратит этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Миссис Брайс уже готова? – спросил нетерпеливо Хэп.
– Уложилась еще вечером. Небось раньше не приходилось путешествовать с женщиной?
– Никогда.
– В таком случае тебе предстоит узнать много чего нового. Ну хорошо, заходи. Кора сварит тебе хоть пару яиц. – Майор прошел мимо Хэпа к дому и открыл дверь. – Скажу, чтобы поставила еще один прибор.
– Достаточно кофе.
Вскоре он стоял в дверях кухни и пил кофе из маленькой фарфоровой чашки, а Кора в это время поджаривала толстые куски соленой свинины. Когда он поставил на стол чашку, она вручила ему два свертка.
– Будет чем заполнить желудок, – сказала она ему. – Раз садиться за стол вам некогда, значит, позавтракаете в пути. Два бутерброда для вас, два для Энни.
– Спасибо.
– Я готова, – провозгласила Энни, появившись в дверях.
– Неужели это и все, что вы с собой берете? – удивился Хэп, увидев ее саквояж.
– Но больше у меня ничего нет, – пробормотала она.
– Ладно, несите бутерброды, а я возьму вашу сумку. Не женское это дело – таскаться с вещами.
Выйдя на крыльцо, Энни стала прощаться со Спренгерами.
– Вы были ко мне так добры, – с чувством проговорила она, и глаза ее затуманились от слез. – Я вам обязана на всю жизнь.
– Вздор, – ответила Кора, обняла ее и, чмокнув в щеку, отступила назад. – При первой же возможности приезжайте к нам. Вас всегда будет ждать ваша комната.
– Обязательно. Огромное спасибо.
– И напишите, когда доберетесь домой. Мы с Уиллом хотим знать, что с вами все в порядке.
– Напишу.
– Что ж, я надеюсь, все у вас сложится лучшим образом, дорогая моя. Прощайте, и да благословит вас бог.
– Спасибо. Я никогда не забуду вас обоих! – воскликнула Энни.
– Берегите себя, – сказал майор, крепко пожав ей руку.
Энни попыталась улыбнуться, но у нее только беспомощно искривились губы, и, боясь не выдержать и расплакаться, она в последний раз проговорила: «Прощайте!» и поспешно сбежала с крыльца.
Хэп взял ее под локоть, подсадил и протянул ей поводья:
– Подержите, пока я буду заходить с другой стороны.
Теперь настала очередь Хэпа прощаться, а он никогда этого не умел.
– Спасибо за все, док. Ну а письма писать я не большой мастак.
– Я тоже. Прошу тебя, Хэп, – заботься как следует о миссис Брайс – и тогда можешь считать, что мы с тобой квиты. И еще, если будешь в состоянии самостоятельно передвигаться, когда приедешь в Ричардсон, скажешь всем, что это я поставил тебя на ноги. Если же нога выйдет из строя, не признавайся, кто это сделал.
– Хотите, чтобы я прославлял ваше имя? – улыбнулся Хэп.
– Во всяком случае, не хочу, чтобы его поносили. – Уилл протянул Хэпу руку. – Шутки шутками, а ты все-таки иногда слезай со своей колымаги и разминай ногу. Понял?
– Ладно.
Хэп крепко стиснул руку майора, подержал, а затем отпустил ее. Подойдя к волам, он еще раз проверил упряжь, а затем взобрался на сиденье рядом с Энни и взял у нее поводья.
– Что ж, поехали. Ночевать будете уже в Техасе.
– Хорошо бы.
Она поплотнее закуталась в теплый просторный плащ и спрятала в его складках руки. Повозка заскрипела и покатилась, постепенно набирая скорость. Стало слышно, как сзади хлопает на ветру брезент. Как здорово: она едет домой!
Глядя вслед удаляющемуся фургону, Уилл Спренгер обнял жену за плечи и сказал:
– Все будет хорошо, вот увидишь. Хэп доставит ее на место в целости и сохранности.
– Я знаю.
– Она просто не могла оставаться дольше, Кора.
– Да, я понимаю, но, боже, как нелегко ей придется! – хрипловато произнесла она. – Мы-то с тобой прекрасно знаем, что ей никогда не найти свою девочку.
Она мягко отстранилась от него и вошла в дом, оставив его стоять на крыльце.
Крепко держась за сиденье и глядя на неровные очертания гор на западе, Энни благодарила бога, что им хоть не надо ехать через них. Эта местность на территории резервации, по которой пролегал их путь, была совершенно плоской и шла под уклон, но от этого было не легче. Высохшие выбоины, оставленные продовольственными обозами, делали дорогу почти непроезжей. Чтобы не нырять из ухаба в ухаб, Хэп съехал с дороги на обочину. Но это ненамного улучшило положение. Очищая проезжую часть дороги, солдаты оставили по обе стороны от нее несметное количество коряг, и каждый раз, когда колеса наезжали на какую-нибудь из них, повозку сильно подбрасывало.
– Как вы там? – спросил Хэп после особенно немилосердного толчка.
– Нормально, – солгала Энни. – Держусь обеими руками.
– Уж старайтесь. Такое ощущение, будто все кости колотятся друг о друга, а ведь на моих-то побольше мяса, чем на ваших.
– Интересно, вы когда-нибудь ездили в индейском седле?
– Не приходилось. А что, в нем чувствуешь себя не лучше?
– Они ведь ничем не подбиты и сделаны из дерева и кости.
– Знаю – навидался, слава богу. Вам холодно?
– Нет. – Сидеть на жестком деревянном сиденье было невыносимо, и она в который уже раз поменяла положение тела. – Как вы думаете, сколько еще ехать?
– До форта Ричардсон?
– Да.
– Во всяком случае, дольше, чем верхом. На своем Реде я преодолевал это расстояние за двадцать четыре – двадцать пять часов, если, конечно, не останавливался на ночевку.
– Ну, путешествовать без ночлега очень тяжело. По себе знаю: команчи делали это часто.
– Не стану спорить. Обычно такое бывало тогда, когда мне нужно было спешить. Я или гнался за кем-нибудь, или вез ордер на арест, чтобы успеть придать делу законность еще до того, как поднимут вой эти чертовы адвокаты. У меня были двое-трое малых, которым преследовать преступника было куда проще, чем следовать букве закона.
– Вроде Клея Макалестера? Кажется, я кое-что читала о его подвигах в этом роде.
– Он был лишь одним из них. На мексиканца я тоже мог положиться – это тот парень, который помогал мне хоронить вашего мужа. Но ни тот, ни другой, задержав кого-нибудь или убив при задержании, никогда не удосуживались телеграфировать насчет ордера на арест.
– Вам, должно быть, жизнь рейнджера была по душе, – заметила она. – Ведь вы отдали этому столько лет.
– Целых шестнадцать – я поступил туда восемнадцатилетним. Три года, проведенные на войне, не в счет.
– Но вы не выглядите на столько.
– И тем не менее мне тридцать семь.
– Все равно это не так много. Мне самой уже тридцать.
– Вот вам действительно столько не дашь. Если бы вы распустили волосы, вы бы казались совсем девчонкой, особенно по сравнению со мной.
– Очень любезно с вашей стороны, но я уже далеко не девчонка. Скажите, ведь вам, наверно, этого не хватает – я имею в виду работы рейнджера?
– Еще как. Странное дело, но человек не понимает, чего хочет, и не ценит того, что имеет, пока не утратит этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78