вместо ответа она провела пальцами по его густым волнистым волосам, и губы ее раскрылись навстречу его поцелуям. И его уже не заботило, что может их ждать завтра или послезавтра. Сегодня, кроме них двоих, никого на свете больше не было.
17
Хэп просыпался медленно и трудно. Сначала, еще в полусне, он почувствовал, будто кто-то щекочет ему ухо, затем показалось, что его лица коснулось нечто пушистое. Он разомкнул веки и обнаружил перед глазами сплошную чащу черного меха. Подняв руку, он попытался сбросить обосновавшееся на голове существо, но оно, испугавшись, вцепилось когтями ему в волосы. Опасаясь, как бы оно чего доброго не добралось до глаз, Хэп тронул жену за плечо и сонным голосом пробормотал:
– Вернулся твой кот.
– Паучок? Неужели? – Она перевернулась на бок и, увидев Хэпа с котенком на голове, так и прыснула со смеху. – Какая же на тебе симпатичная кошачья шапка, Хэп! Ты сейчас прямо вылитый Дэви Крокетт.
– Ax ты, чертов звереныш!
Хэп схватил заметно подросшего за три месяца котенка одной рукой, а другой стал отдирать его от своей шевелюры. Когда это наконец удалось, он поднес Паучка к лицу, и на него уставилась пара круглых оранжевых глаз.
– Таких я еще не видел: настоящий дьявол, а не котенок, – пробормотал он, в то время как Паучок, решив, что достаточно насмотрелся на Хэпа, начал извиваться в его руке, изо всех сил пытаясь высвободиться. – Вижу, ты не очень-то дружелюбен.
Открыв пасть, котенок продемонстрировал свои клыки и свирепо зашипел на Хэпа.
– Будь я проклят, если ты не считаешь себя пантерой, – произнес тот, глядя на котенка с улыбкой. – Значит, ты и есть Паучок?
Потянувшись к стоящей на столике возле кровати корзинке с вязальными принадлежностями и достав оттуда небольшой клубок шерсти, Энни поднесла его к мордочке котенка, чтобы привлечь его внимание, и бросила на пол, так что клубок покатился в другой конец комнаты. Паучок мгновенно вывернулся из руки Хэпа и вихрем понесся следом.
– Не пройдет и минуты, как он размотает клубок, – сказала она, провожая его взглядом, – и все вещи будут опутаны нитками. Вот тогда ты поймешь, откуда такое имя.
Но Хэп уже не смотрел на котенка. При виде ее обнаженного плеча, показавшегося из-под одеяла, у него перехватило дыхание, и по телу пробежала волна острого желания. Ему вновь хотелось чувствовать ее тело, исследовать каждый его сантиметр, полностью отдаться ощущению его податливой мягкости, зажечься всепоглощающей страстью, утолить эту жажду слияния с ней.
– Ты только посмотри, что он вытворяет, – проговорила Энни, поворачиваясь к Хэпу, но, когда увидела, как он на нее смотрит, улыбка застыла на ее губах, в глазах появилось испуганное выражение, и она непроизвольным движением натянула на себя простыню. – О боже!
За ночь он обладал ею дважды, и она, чего доброго, может подумать, что он просто-напросто ненасытное животное. Усилием воли сдерживая себя, он сел в постели и повернулся к Энни спиной, чтобы она не увидела его восставшего естества.
– Закрой глаза – я буду вставать, – произнес он спустя какое-то время.
– Послушай, Хэп, я ведь…
– Ничего, все в порядке. Да и, кроме того, нам предстоит нелегкий денек. Так что, пока я умоюсь, было бы неплохо, если бы ты оделась и приготовила кофе. Думаю, в ящике осталось, чем растопить плиту.
– Извини, Хэп. Я не хотела тебя обидеть – как-то нечаянно получилось, – простодушно сказала она.
– Я все понимаю, – он посмотрел на нее через плечо и с принужденной улыбкой пробормотал: – Надо же знать меру, в конце концов.
– Я хотела этого не меньше, чем ты, – тихо произнесла она, отводя взгляд в сторону. – Хотела, чтобы ты обнимал меня, чтобы заставил забыть обо всем. И тебе это удалось.
– Угу. А теперь все-таки закрой глаза, Энни.
Наклонившись, он поднял с пола брюки и натянул их на себя, но продолжал стоять к ней спиной, пока не застегнул пуговицы и не надел несколько помявшуюся рубашку, которую, однако, не стал заправлять в брюки, чтобы скрыть свое возбужденное состояние. Затем, стараясь придать голосу обыденный тон, сказал:
– Тебе тоже пора вставать, если хочешь уехать сегодня.
Он не спешил возвращаться в дом, ожидая, пока окончательно остынет, и внушая себе, что если не умерит свой пыл и не даст ей возможность и время вновь обрести душевный покой, то может все погубить. Разве он имеет право требовать от нее больше того, что она уже дала ему? Ему нужно, чтобы она любила его, а не испытывала к нему отвращение.
Подойдя к насосу, он подставил под струю воды голову, затем выпрямился и, энергично отряхнувшись, стал обеими руками приглаживать назад мокрые волосы. Потом снова наклонился и прополоскал рот. Что ж, теперь он, кажется, достаточно владеет собой, чтобы предстать перед ней.
На кухне никого не было: Энни, наверно, еще умывалась. Плита после вчерашнего позднего ужина почти остыла. Бросив в нее немного сухой травы и веток, он подождал, пока разгорится огонь, и добавил несколько небольших поленьев. Затем нашел в буфете мешочек с кофе, положил две ложки порошка в кофейник, налил туда два половника воды из ведра и поставил на конфорку.
– Энни, твой кофе уже на плите! – крикнул он.
Ответа не было. Тогда он отправился в спальню, ожидая увидеть ее за туалетным столиком, но она сидела в постели, прикрыв грудь плотно натянутой простыней. У него тут же снова пересохло во рту.
– Бог ты мой, Энни! – только и мог он выговорить.
– Я не должна была отвергать тебя, – сказала она, не решаясь смотреть ему в глаза. – У тебя есть все основания ожидать…
– По правде говоря, я даже не знаю, что именно я могу ожидать и что должен давать взамен, – прервал он ее. Затем, тяжело вздохнув и стараясь не смотреть на нее, медленно проговорил: – Знаешь, я никогда особенно не увлекался женщинами. Может, потому, что я не так уж часто бывал в их обществе, не знаю. Я подолгу не вылезал из седла, а когда оказывался в городе, не особенно стремился попасть к проституткам – никогда не мог понять, как женщина может заниматься этим за деньги. Я не хочу, конечно, сказать, что жил жизнью праведника, – нет, временами природа брала свое.
– Ты не обязан мне это говорить, Хэп, – тихо произнесла она.
– Просто я хочу, чтобы ты поняла, как много мне нужно будет узнать, прежде чем я научусь делать тебя счастливой. Если для этого достаточно иногда обнимать тебя, но без последующего продолжения – что ж, я постараюсь ограничиться этим. А если мне все-таки будет позволено любить тебя – то ли раз за ночь, то ли раз в неделю, то ли еще реже, я согласен на все, лишь бы тебе было хорошо со мной. – Он посмотрел ей прямо в лицо и, улыбнувшись, добавил: – Черт возьми, как же все-таки должно было повезти мужчине вроде меня, если ему досталась в жены такая женщина, как ты!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
17
Хэп просыпался медленно и трудно. Сначала, еще в полусне, он почувствовал, будто кто-то щекочет ему ухо, затем показалось, что его лица коснулось нечто пушистое. Он разомкнул веки и обнаружил перед глазами сплошную чащу черного меха. Подняв руку, он попытался сбросить обосновавшееся на голове существо, но оно, испугавшись, вцепилось когтями ему в волосы. Опасаясь, как бы оно чего доброго не добралось до глаз, Хэп тронул жену за плечо и сонным голосом пробормотал:
– Вернулся твой кот.
– Паучок? Неужели? – Она перевернулась на бок и, увидев Хэпа с котенком на голове, так и прыснула со смеху. – Какая же на тебе симпатичная кошачья шапка, Хэп! Ты сейчас прямо вылитый Дэви Крокетт.
– Ax ты, чертов звереныш!
Хэп схватил заметно подросшего за три месяца котенка одной рукой, а другой стал отдирать его от своей шевелюры. Когда это наконец удалось, он поднес Паучка к лицу, и на него уставилась пара круглых оранжевых глаз.
– Таких я еще не видел: настоящий дьявол, а не котенок, – пробормотал он, в то время как Паучок, решив, что достаточно насмотрелся на Хэпа, начал извиваться в его руке, изо всех сил пытаясь высвободиться. – Вижу, ты не очень-то дружелюбен.
Открыв пасть, котенок продемонстрировал свои клыки и свирепо зашипел на Хэпа.
– Будь я проклят, если ты не считаешь себя пантерой, – произнес тот, глядя на котенка с улыбкой. – Значит, ты и есть Паучок?
Потянувшись к стоящей на столике возле кровати корзинке с вязальными принадлежностями и достав оттуда небольшой клубок шерсти, Энни поднесла его к мордочке котенка, чтобы привлечь его внимание, и бросила на пол, так что клубок покатился в другой конец комнаты. Паучок мгновенно вывернулся из руки Хэпа и вихрем понесся следом.
– Не пройдет и минуты, как он размотает клубок, – сказала она, провожая его взглядом, – и все вещи будут опутаны нитками. Вот тогда ты поймешь, откуда такое имя.
Но Хэп уже не смотрел на котенка. При виде ее обнаженного плеча, показавшегося из-под одеяла, у него перехватило дыхание, и по телу пробежала волна острого желания. Ему вновь хотелось чувствовать ее тело, исследовать каждый его сантиметр, полностью отдаться ощущению его податливой мягкости, зажечься всепоглощающей страстью, утолить эту жажду слияния с ней.
– Ты только посмотри, что он вытворяет, – проговорила Энни, поворачиваясь к Хэпу, но, когда увидела, как он на нее смотрит, улыбка застыла на ее губах, в глазах появилось испуганное выражение, и она непроизвольным движением натянула на себя простыню. – О боже!
За ночь он обладал ею дважды, и она, чего доброго, может подумать, что он просто-напросто ненасытное животное. Усилием воли сдерживая себя, он сел в постели и повернулся к Энни спиной, чтобы она не увидела его восставшего естества.
– Закрой глаза – я буду вставать, – произнес он спустя какое-то время.
– Послушай, Хэп, я ведь…
– Ничего, все в порядке. Да и, кроме того, нам предстоит нелегкий денек. Так что, пока я умоюсь, было бы неплохо, если бы ты оделась и приготовила кофе. Думаю, в ящике осталось, чем растопить плиту.
– Извини, Хэп. Я не хотела тебя обидеть – как-то нечаянно получилось, – простодушно сказала она.
– Я все понимаю, – он посмотрел на нее через плечо и с принужденной улыбкой пробормотал: – Надо же знать меру, в конце концов.
– Я хотела этого не меньше, чем ты, – тихо произнесла она, отводя взгляд в сторону. – Хотела, чтобы ты обнимал меня, чтобы заставил забыть обо всем. И тебе это удалось.
– Угу. А теперь все-таки закрой глаза, Энни.
Наклонившись, он поднял с пола брюки и натянул их на себя, но продолжал стоять к ней спиной, пока не застегнул пуговицы и не надел несколько помявшуюся рубашку, которую, однако, не стал заправлять в брюки, чтобы скрыть свое возбужденное состояние. Затем, стараясь придать голосу обыденный тон, сказал:
– Тебе тоже пора вставать, если хочешь уехать сегодня.
Он не спешил возвращаться в дом, ожидая, пока окончательно остынет, и внушая себе, что если не умерит свой пыл и не даст ей возможность и время вновь обрести душевный покой, то может все погубить. Разве он имеет право требовать от нее больше того, что она уже дала ему? Ему нужно, чтобы она любила его, а не испытывала к нему отвращение.
Подойдя к насосу, он подставил под струю воды голову, затем выпрямился и, энергично отряхнувшись, стал обеими руками приглаживать назад мокрые волосы. Потом снова наклонился и прополоскал рот. Что ж, теперь он, кажется, достаточно владеет собой, чтобы предстать перед ней.
На кухне никого не было: Энни, наверно, еще умывалась. Плита после вчерашнего позднего ужина почти остыла. Бросив в нее немного сухой травы и веток, он подождал, пока разгорится огонь, и добавил несколько небольших поленьев. Затем нашел в буфете мешочек с кофе, положил две ложки порошка в кофейник, налил туда два половника воды из ведра и поставил на конфорку.
– Энни, твой кофе уже на плите! – крикнул он.
Ответа не было. Тогда он отправился в спальню, ожидая увидеть ее за туалетным столиком, но она сидела в постели, прикрыв грудь плотно натянутой простыней. У него тут же снова пересохло во рту.
– Бог ты мой, Энни! – только и мог он выговорить.
– Я не должна была отвергать тебя, – сказала она, не решаясь смотреть ему в глаза. – У тебя есть все основания ожидать…
– По правде говоря, я даже не знаю, что именно я могу ожидать и что должен давать взамен, – прервал он ее. Затем, тяжело вздохнув и стараясь не смотреть на нее, медленно проговорил: – Знаешь, я никогда особенно не увлекался женщинами. Может, потому, что я не так уж часто бывал в их обществе, не знаю. Я подолгу не вылезал из седла, а когда оказывался в городе, не особенно стремился попасть к проституткам – никогда не мог понять, как женщина может заниматься этим за деньги. Я не хочу, конечно, сказать, что жил жизнью праведника, – нет, временами природа брала свое.
– Ты не обязан мне это говорить, Хэп, – тихо произнесла она.
– Просто я хочу, чтобы ты поняла, как много мне нужно будет узнать, прежде чем я научусь делать тебя счастливой. Если для этого достаточно иногда обнимать тебя, но без последующего продолжения – что ж, я постараюсь ограничиться этим. А если мне все-таки будет позволено любить тебя – то ли раз за ночь, то ли раз в неделю, то ли еще реже, я согласен на все, лишь бы тебе было хорошо со мной. – Он посмотрел ей прямо в лицо и, улыбнувшись, добавил: – Черт возьми, как же все-таки должно было повезти мужчине вроде меня, если ему досталась в жены такая женщина, как ты!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78