Он лежал очень тихо, не позволяя себе показывать какие-либо чувства.
– Кстати, – сказала она, – мужчину, с которым я спала последний год или около того, зовут Алек.
– Мне незачем это знать.
– Он обалденный любовник. Удивительно игрив для финансового гения. Мы срывали друг с друга одежду. Давали прозвища любимым частям тела. – Она остановилась возле Донована так близко, что они почти касались друг друга. – Лучше всего было по утрам в воскресенье. Еда, секс и «Кроникл». Секс был даже лучше, чем бельгийские вафли. Алеку особенно удавались штучки с сиропом. Он, бывало…
– Прекрати! – Донован вскочил, схватив Кейт за плечи, чтобы она не упала от его внезапного прыжка. – Что ты делаешь? Зачем? Провоцируешь меня, чтобы доказать, что я такой же плохой, как и раньше?
– Может, именно этого я и хочу. А потом… потом у меня будет повод сбежать. Повод кричать, вопить и драться. – Ее голос дрожал.
– Это безумие. Будь я проклят, если помогу тебе в этом!
Он отпустил ее руки и отступил на шаг. Злость в душе Кейт уступила место горечи и печали.
– Он сказал, что любит меня, Патрик. Он никогда до этого не говорил ничего подобного, потому что знал: я не хочу такого слышать. Между нами могло быть столько всего, но я не позволяла. Я даже не понимала! Что со мной случилось – я не могу любить и не могу позволить мужчине любить себя.
Донован усадил ее на диван, обнял, она рыдала.
– Ты способна любить, кара. – Он пригладил ее шелковистые волосы. – Способна дарить самоотверженную, великодушную любовь. Может, эта способность пока спит, но она не могла исчезнуть. Это часть твоего существа.
Он подумал о Вэл и о том, как был слеп, не видя всех возможностей, которые предоставляли ему их отношения. Они с Кейт, двое так называемых умных людей, превратили свои жизни черт знает во что.
Кейт успокаивалась, а Донован испытывал все большую неловкость при мысли, что хочет продолжать обнимать ее. Изгиб ее прильнувшего тела был так же близок и знаком ему, как собственное сердцебиение. Он погладил ее по спине, чувствуя, как ослабевает ее напряжение.
Ожило сексуальное влечение, которое нельзя было спутать ни с чем другим. У него заколотилось сердце…
Донован замер, представив себе, что случится, если он нежно поцелует ее или если его рука скользнет к одной из хорошо знакомых выпуклостей. Кейт так одинока, так жаждет успокоения…
Мерцающий огонек разума не давал ему потерять контроль над собой. И, разумеется, он обещал не прикасаться к ней, хотя об этом было трудно помнить, когда она сама, плача, кинулась к нему.
Еще секунду он сидел очень спокойно, чувствуя колдовской зов ее тела. А вдруг близость поможет навести мосты через пропасть, так долго разделявшую их?..
Нет. Во время их совместной жизни секс был всего лишь украшением на торте, повязкой, скрывавшей раны, но он не помог решить ни одной проблемы. Не помог бы и сейчас.
Кроме того, Донован не хотел снова становиться злодеем, а это произошло бы, если бы он воспользовался ее расстроенными чувствами. Прерывисто вздохнув, он высвободился и перебрался на дальний конец дивана. Стараясь, чтобы его голос звучал ровно, как будто они вели обычную беседу, Донован проговорил:
– Первая любовь легка, Кейт. Почти инстинктивна. Но ты очень сильно обожглась и теперь должна научиться любить снова.
Она выпрямилась с мило порозовевшим носиком.
– Я готова выслушать любые предложения, как это можно сделать. Что ты скажешь?
– Мы начали этот совместный год, а сами как будто заперты в старых ящиках. Ты не хотела, чтобы к тебе прикасались. А я… – Он покачал головой, не в силах объяснить.
– А твой ящик?
– Ненависть к самому себе и усталость от этого.
– Не очень приятное заключение для нас обоих. Что ты предлагаешь взамен?
– Уничтожить ящики. Открыть дорогу будущему, полному возможностей, а не тупиков и минных полей.
– Возможностей, – повторила Кейт тихим голосом.
Какое-то мгновение он был готов признаться, что по-прежнему любит ее, но инстинкт подсказал ему, что еще слишком рано. Хрупкое взаимопонимание, которого они достигли сегодня, могло рухнуть под тяжестью признания.
Вместо этого Донован положил левую руку на спинку дивана. Несколько секунд ничего не происходило. Потом Кейт решительно потянулась и положила свои прохладные пальцы сверху. Он неторопливо переплел свои и ее пальцы.
Возможности.
Глава 25
Дома, в своей собственной кровати Кейт должна была бы сразу уснуть, но этого не случилось. Тихое признание Алека очень расстроило ее. Она недооценила их отношения и недооценила его. Как выразился Донован, заперлась в старом ящике.
Кейт покраснела в темноте, поняв, как близка она была к тому, чтобы броситься на шею бывшему мужу. Когда Патрик обнял ее, она почувствовала, будто вернулась домой. Если бы она намекнула, что не против близости, то он почти наверняка откликнулся бы на ее призыв.
У них было бы короткое, страстное слияние, которое заставило бы ее забыть свою печаль – и она бы угодила из огня да в полымя. Кейт чувствовала, что любой физический контакт между ними станет роковым, и была права. Эти минуты, когда они находились так близко друг от друга, пробудили воспоминания о чувственной, опьяняющей стороне их супружеской жизни. Теперь ей придется принимать во внимание и возобновившееся физическое притяжение, которое невозможно перебороть, пока Донован является частью ее жизни.
Кейт скользнула взглядом по темным очертаниям мебели в спальне. Этот дом был ее проектом и ее убежищем. И так же старательно, как дом, она обустраивала свое спокойное, уютное существование в Сан-Франциско. Эта жизнь казалась красивой, как кукольный домик, но была так же нереальна. Годами Кейт дрейфовала, избегая эмоционального риска, приберегая самые глубокие чувства для брата, питая самую крепкую привязанность к старинным подружкам. Это было безопасно.
Даже если Донован, как и она, избегал обязательств перед кем-либо, он по крайней мере принял всю суровую правду о самом себе. Он вел себя как взрослый, в отличие от нее.
Это была еще одна неприятная мысль. Вести себя со спокойной уверенностью всегда было очень важной частью ее имиджа. Ей не хотелось признавать тот факт, что она скорее растерянная девчонка, чем зрелая женщина. Но она хотя бы могла признать это.
Вздохнув, Кейт обняла теплое тельце Джинджера. Он хрипло мяукнул, когда она погладила его по спинке. Неудивительно, что многие заводят домашних животных. Все, что от вас требуется, – это кормить собаку или кошку и просто любить ее. Насколько проще, чем налаживать отношения с людьми.
После теплой зимы в Неваде и Сан-Франциско холод Мэриленда любого превратил бы в сосульку. По пути из аэропорта Кейт и Донован заехали к Джулии, чтобы повидаться и чтобы Кейт смогла захватить зимнее пальто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Кстати, – сказала она, – мужчину, с которым я спала последний год или около того, зовут Алек.
– Мне незачем это знать.
– Он обалденный любовник. Удивительно игрив для финансового гения. Мы срывали друг с друга одежду. Давали прозвища любимым частям тела. – Она остановилась возле Донована так близко, что они почти касались друг друга. – Лучше всего было по утрам в воскресенье. Еда, секс и «Кроникл». Секс был даже лучше, чем бельгийские вафли. Алеку особенно удавались штучки с сиропом. Он, бывало…
– Прекрати! – Донован вскочил, схватив Кейт за плечи, чтобы она не упала от его внезапного прыжка. – Что ты делаешь? Зачем? Провоцируешь меня, чтобы доказать, что я такой же плохой, как и раньше?
– Может, именно этого я и хочу. А потом… потом у меня будет повод сбежать. Повод кричать, вопить и драться. – Ее голос дрожал.
– Это безумие. Будь я проклят, если помогу тебе в этом!
Он отпустил ее руки и отступил на шаг. Злость в душе Кейт уступила место горечи и печали.
– Он сказал, что любит меня, Патрик. Он никогда до этого не говорил ничего подобного, потому что знал: я не хочу такого слышать. Между нами могло быть столько всего, но я не позволяла. Я даже не понимала! Что со мной случилось – я не могу любить и не могу позволить мужчине любить себя.
Донован усадил ее на диван, обнял, она рыдала.
– Ты способна любить, кара. – Он пригладил ее шелковистые волосы. – Способна дарить самоотверженную, великодушную любовь. Может, эта способность пока спит, но она не могла исчезнуть. Это часть твоего существа.
Он подумал о Вэл и о том, как был слеп, не видя всех возможностей, которые предоставляли ему их отношения. Они с Кейт, двое так называемых умных людей, превратили свои жизни черт знает во что.
Кейт успокаивалась, а Донован испытывал все большую неловкость при мысли, что хочет продолжать обнимать ее. Изгиб ее прильнувшего тела был так же близок и знаком ему, как собственное сердцебиение. Он погладил ее по спине, чувствуя, как ослабевает ее напряжение.
Ожило сексуальное влечение, которое нельзя было спутать ни с чем другим. У него заколотилось сердце…
Донован замер, представив себе, что случится, если он нежно поцелует ее или если его рука скользнет к одной из хорошо знакомых выпуклостей. Кейт так одинока, так жаждет успокоения…
Мерцающий огонек разума не давал ему потерять контроль над собой. И, разумеется, он обещал не прикасаться к ней, хотя об этом было трудно помнить, когда она сама, плача, кинулась к нему.
Еще секунду он сидел очень спокойно, чувствуя колдовской зов ее тела. А вдруг близость поможет навести мосты через пропасть, так долго разделявшую их?..
Нет. Во время их совместной жизни секс был всего лишь украшением на торте, повязкой, скрывавшей раны, но он не помог решить ни одной проблемы. Не помог бы и сейчас.
Кроме того, Донован не хотел снова становиться злодеем, а это произошло бы, если бы он воспользовался ее расстроенными чувствами. Прерывисто вздохнув, он высвободился и перебрался на дальний конец дивана. Стараясь, чтобы его голос звучал ровно, как будто они вели обычную беседу, Донован проговорил:
– Первая любовь легка, Кейт. Почти инстинктивна. Но ты очень сильно обожглась и теперь должна научиться любить снова.
Она выпрямилась с мило порозовевшим носиком.
– Я готова выслушать любые предложения, как это можно сделать. Что ты скажешь?
– Мы начали этот совместный год, а сами как будто заперты в старых ящиках. Ты не хотела, чтобы к тебе прикасались. А я… – Он покачал головой, не в силах объяснить.
– А твой ящик?
– Ненависть к самому себе и усталость от этого.
– Не очень приятное заключение для нас обоих. Что ты предлагаешь взамен?
– Уничтожить ящики. Открыть дорогу будущему, полному возможностей, а не тупиков и минных полей.
– Возможностей, – повторила Кейт тихим голосом.
Какое-то мгновение он был готов признаться, что по-прежнему любит ее, но инстинкт подсказал ему, что еще слишком рано. Хрупкое взаимопонимание, которого они достигли сегодня, могло рухнуть под тяжестью признания.
Вместо этого Донован положил левую руку на спинку дивана. Несколько секунд ничего не происходило. Потом Кейт решительно потянулась и положила свои прохладные пальцы сверху. Он неторопливо переплел свои и ее пальцы.
Возможности.
Глава 25
Дома, в своей собственной кровати Кейт должна была бы сразу уснуть, но этого не случилось. Тихое признание Алека очень расстроило ее. Она недооценила их отношения и недооценила его. Как выразился Донован, заперлась в старом ящике.
Кейт покраснела в темноте, поняв, как близка она была к тому, чтобы броситься на шею бывшему мужу. Когда Патрик обнял ее, она почувствовала, будто вернулась домой. Если бы она намекнула, что не против близости, то он почти наверняка откликнулся бы на ее призыв.
У них было бы короткое, страстное слияние, которое заставило бы ее забыть свою печаль – и она бы угодила из огня да в полымя. Кейт чувствовала, что любой физический контакт между ними станет роковым, и была права. Эти минуты, когда они находились так близко друг от друга, пробудили воспоминания о чувственной, опьяняющей стороне их супружеской жизни. Теперь ей придется принимать во внимание и возобновившееся физическое притяжение, которое невозможно перебороть, пока Донован является частью ее жизни.
Кейт скользнула взглядом по темным очертаниям мебели в спальне. Этот дом был ее проектом и ее убежищем. И так же старательно, как дом, она обустраивала свое спокойное, уютное существование в Сан-Франциско. Эта жизнь казалась красивой, как кукольный домик, но была так же нереальна. Годами Кейт дрейфовала, избегая эмоционального риска, приберегая самые глубокие чувства для брата, питая самую крепкую привязанность к старинным подружкам. Это было безопасно.
Даже если Донован, как и она, избегал обязательств перед кем-либо, он по крайней мере принял всю суровую правду о самом себе. Он вел себя как взрослый, в отличие от нее.
Это была еще одна неприятная мысль. Вести себя со спокойной уверенностью всегда было очень важной частью ее имиджа. Ей не хотелось признавать тот факт, что она скорее растерянная девчонка, чем зрелая женщина. Но она хотя бы могла признать это.
Вздохнув, Кейт обняла теплое тельце Джинджера. Он хрипло мяукнул, когда она погладила его по спинке. Неудивительно, что многие заводят домашних животных. Все, что от вас требуется, – это кормить собаку или кошку и просто любить ее. Насколько проще, чем налаживать отношения с людьми.
После теплой зимы в Неваде и Сан-Франциско холод Мэриленда любого превратил бы в сосульку. По пути из аэропорта Кейт и Донован заехали к Джулии, чтобы повидаться и чтобы Кейт смогла захватить зимнее пальто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81