Наш отец. Я. Марк. Боже мой, я тебе больше не нужен.
Впервые Райс испытал симпатию к Весу Карру. И злость тоже.
— Тебе было не до того… вдобавок еще плохие новости, — произнесла Сюзанна.
— Значит, тебе пришлось скорбеть одной. Опять! Господи! Прости меня, Сюзанна.
Искреннее горе, вызванное кончиной неизвестного Марка, заставило Райса страдать от неожиданной ревности. Очевидно, Марк Фэллон был дорог им обоим. Райс возненавидел внезапное чувство одиночества, на мгновение овладевшее им, и постарался безжалостно изгнать его из своего сердца. Он не имеет отношения к этим людям и их внутренней жизни. Он ничего не хочет. Еще несколько дней, и у него будет достаточно сил и для того, чтобы попытаться выбраться отсюда, и для того, чтобы объяснить властям Конфедерации, кем он был на самом деле.
А что потом? Назад в Англию. Назад к тем, кто преклоняется перед ним за его богатство и презирает его за его рождение? Назад в цивилизованную Англию, которую он научился ненавидеть?
Разговор иссяк, наступило молчание. Райс не знал, сколько времени оно длилось. Неожиданно он услышал ее голос.
— Майор Реддинг?
Райс повернулся, его глаза решительно встретили ее озабоченный взгляд.
— Миссис Фэллон, — произнес он медленно и уважительно.
— Вес уснул. Как вы себя чувствуете?
Райс подвинулся, стараясь, чтобы на лице не отпечаталась гримаса боли. Ему это удалось. Он продумал мимику лица и, перебрав весь арсенал, предпочел вместо ответа выгнуть бровь, как бы удивляясь ее вопросу.
— Я не должна спрашивать? — слова понимания плавно текли как ручеек, струящийся с обрыва. Холодный. Освежающий. Она сдерживала свою боль, чтобы залечить его рану.
Он пожал плечами, моментально капитулировав. Трудно было не сделать этого, когда на тебя взирают дьявольски заботливые глаза.
— Мне значительно лучше, — сказал он, — и думаю, что этим обязан вам.
Она слегка покраснела.
— Я думаю, вы бы поправились и без меня.
— Нет, — с уверенностью утверждал Райс, пока глаза его блуждали по возвышенности ее груди. Его так и подмывало прикоснуться к ней, дотронуться до ее груди. Желание становилось безудержным. Райс едва сдерживал себя.
— Я так не думаю, — сказал он с улыбкой, которая, он опасался, была в большей степени распутной, чем благодарной. А может, и не боялся. Может, она опять убежит, как черт знает что.
Сюзанна беспокойно теребила сумочку. Это было первое проявление неуверенности, которое он в ней заметил, и она неожиданно показалась ему беззащитной, а потому еще более привлекательной.
— Янки… очень скоро будут здесь, может быть, уже утром.
Он всмотрелся в нее, в ее глаза, глубину которых подчеркивал цвет платья, в ее слегка дрожащие губы.
— Ваш муж был в армии Конфедерации?
— Да.
— А на чьей стороне ваши политические симпатии?
— На стороне тех, кто еще остался в живых, — горько ответила она. — Я хочу, чтобы война закончилась.
Райс видел, как закусив губку, Сюзанна старалась загнать обратно набегающие слезы. Она подняла руку как бы затем, чтобы удержать слезы, и он внутренне содрогнулся.
Неуверенность была не в характере этой сильной женщины, которая на протяжении последних двух недель сражалась за жизнь брата, была занята делами, связанными со смертью мужа, и жила в осажденном городе.
— А вы, майор… вы, должно быть, рады…
Попасть обратно в руки к янки?
Ни за что, черт возьми. Его могут расстрелять за любое из содеянных им преступлений. Больше всего он опасался расследования по поводу майора Реддинга, которого никогда не существовало, или погибшего майора Ховарда, который незадолго до появления Райса Реддинга был откомандирован сопровождать вполне конкретного валлийца.
Господи! Ему надо выбираться отсюда. Он слишком долго это откладывал. Его мозг заработал четко, как всегда, формулируя проблему и рассматривая пути ее разрешения. У него не было никаких документов, не было удостоверения личности. Но была она — миссис Фэллон — была жена офицера Конфедерации, героя, как выразился Карр. В его мозгу начала созревать идея.
Он был уже в состоянии передвигаться. С дикой болью, но мог. Если на карту поставлена его жизнь, он потерпит, сколько потребуется.
Сюзанна Фэллон подошла к майору, и уронила холщевую сумочку. Ее рука, невероятно холодная, легла на его лоб. Потом Сюзанна улыбнулась.
— Жара нет,
Она слегка откинула грубое одеяло, чтобы посмотреть, хорошо ли закреплена грязная повязка, стягивающая рану на боку. Прикосновение ее руки к коже возбуждающей волной разлилось по всему телу. Райс испытывал неуместное в больнице напряжение и знал, что внизу, под одеялом, также напряжен орган, воплощающий его принадлежность к мужскому полу.
Сюзанна осторожно размотала бинты, а он лежал, стиснув челюсти, пока она осторожно отдирала полотняную салфетку, приставшую к ране. Женщина промыла рану, положила новую салфетку, принесенную из дома, и вновь перебинтовала его.
Пока она занималась перевязкой, Райс всматривался в ее выразительные глаза. Должно быть, Сюзанна и раньше ухаживала за больными или ранеными. Может быть, часто. Слишком уж она умело и добросовестно все делала. Она ни разу не содрогнулась при взгляде на его уродливое ранение или на еще более отвратительный обрубок ноги Веса.
— Майор… — начала она, но смутилась. Он поднял бровь, любопытствуя.
— Мне… мне нужна помощь.
Предчувствие не подвело Реддинга. Он насторожился.
— Есть ли у вас… Есть ли вам, куда податься?
Райс снова вопросительно поднял бровь.
— Я имею в виду, что война почти закончена. Янки, без сомнения, не будут лечить вас здесь, — ее глаза остановились на повязке, скрывавшей тяжелую рану.
Если бы она знала… Как раз они-то и захотят задержать его здесь, но совсем не по той причине, о которой она думает. Но его устраивал ход ее мыслей.
Он пожал плечами, ожидая развязки.
— Я должна пробираться к дому, — медленно произнесла женщина, — в Техас. Там не все благополучно, и мы можем потерять все, чем владеем, если не вернемся вовремя. Но мне нужна помощь. Одной с братом мне не справиться, — она запнулась. — Я не могу оставить его здесь в том состоянии, в котором он находится. И… и… домой. Ему нужно домой. Там он поправится.
Тревога и надежда сдавили ей горло.
— Что значит неблагополучно дома?
— Некие люди хотят завладеть нашей землей. Они убили нашего управляющего. Вчера я получила известие об этом.
Она вздохнула, как бы раздумывая, правильно ли она поступает, обращаясь за помощью к нему.
Он отмеривал слова ответа медленно, осторожно.
— Когда бы вы хотели отбыть?
— Как можно скорее. Я знаю, Вес нездоров, вы — тоже, но потом… — она запнулась, и окончание предложения он не расслышал.
— Как вы предполагаете передвигаться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Впервые Райс испытал симпатию к Весу Карру. И злость тоже.
— Тебе было не до того… вдобавок еще плохие новости, — произнесла Сюзанна.
— Значит, тебе пришлось скорбеть одной. Опять! Господи! Прости меня, Сюзанна.
Искреннее горе, вызванное кончиной неизвестного Марка, заставило Райса страдать от неожиданной ревности. Очевидно, Марк Фэллон был дорог им обоим. Райс возненавидел внезапное чувство одиночества, на мгновение овладевшее им, и постарался безжалостно изгнать его из своего сердца. Он не имеет отношения к этим людям и их внутренней жизни. Он ничего не хочет. Еще несколько дней, и у него будет достаточно сил и для того, чтобы попытаться выбраться отсюда, и для того, чтобы объяснить властям Конфедерации, кем он был на самом деле.
А что потом? Назад в Англию. Назад к тем, кто преклоняется перед ним за его богатство и презирает его за его рождение? Назад в цивилизованную Англию, которую он научился ненавидеть?
Разговор иссяк, наступило молчание. Райс не знал, сколько времени оно длилось. Неожиданно он услышал ее голос.
— Майор Реддинг?
Райс повернулся, его глаза решительно встретили ее озабоченный взгляд.
— Миссис Фэллон, — произнес он медленно и уважительно.
— Вес уснул. Как вы себя чувствуете?
Райс подвинулся, стараясь, чтобы на лице не отпечаталась гримаса боли. Ему это удалось. Он продумал мимику лица и, перебрав весь арсенал, предпочел вместо ответа выгнуть бровь, как бы удивляясь ее вопросу.
— Я не должна спрашивать? — слова понимания плавно текли как ручеек, струящийся с обрыва. Холодный. Освежающий. Она сдерживала свою боль, чтобы залечить его рану.
Он пожал плечами, моментально капитулировав. Трудно было не сделать этого, когда на тебя взирают дьявольски заботливые глаза.
— Мне значительно лучше, — сказал он, — и думаю, что этим обязан вам.
Она слегка покраснела.
— Я думаю, вы бы поправились и без меня.
— Нет, — с уверенностью утверждал Райс, пока глаза его блуждали по возвышенности ее груди. Его так и подмывало прикоснуться к ней, дотронуться до ее груди. Желание становилось безудержным. Райс едва сдерживал себя.
— Я так не думаю, — сказал он с улыбкой, которая, он опасался, была в большей степени распутной, чем благодарной. А может, и не боялся. Может, она опять убежит, как черт знает что.
Сюзанна беспокойно теребила сумочку. Это было первое проявление неуверенности, которое он в ней заметил, и она неожиданно показалась ему беззащитной, а потому еще более привлекательной.
— Янки… очень скоро будут здесь, может быть, уже утром.
Он всмотрелся в нее, в ее глаза, глубину которых подчеркивал цвет платья, в ее слегка дрожащие губы.
— Ваш муж был в армии Конфедерации?
— Да.
— А на чьей стороне ваши политические симпатии?
— На стороне тех, кто еще остался в живых, — горько ответила она. — Я хочу, чтобы война закончилась.
Райс видел, как закусив губку, Сюзанна старалась загнать обратно набегающие слезы. Она подняла руку как бы затем, чтобы удержать слезы, и он внутренне содрогнулся.
Неуверенность была не в характере этой сильной женщины, которая на протяжении последних двух недель сражалась за жизнь брата, была занята делами, связанными со смертью мужа, и жила в осажденном городе.
— А вы, майор… вы, должно быть, рады…
Попасть обратно в руки к янки?
Ни за что, черт возьми. Его могут расстрелять за любое из содеянных им преступлений. Больше всего он опасался расследования по поводу майора Реддинга, которого никогда не существовало, или погибшего майора Ховарда, который незадолго до появления Райса Реддинга был откомандирован сопровождать вполне конкретного валлийца.
Господи! Ему надо выбираться отсюда. Он слишком долго это откладывал. Его мозг заработал четко, как всегда, формулируя проблему и рассматривая пути ее разрешения. У него не было никаких документов, не было удостоверения личности. Но была она — миссис Фэллон — была жена офицера Конфедерации, героя, как выразился Карр. В его мозгу начала созревать идея.
Он был уже в состоянии передвигаться. С дикой болью, но мог. Если на карту поставлена его жизнь, он потерпит, сколько потребуется.
Сюзанна Фэллон подошла к майору, и уронила холщевую сумочку. Ее рука, невероятно холодная, легла на его лоб. Потом Сюзанна улыбнулась.
— Жара нет,
Она слегка откинула грубое одеяло, чтобы посмотреть, хорошо ли закреплена грязная повязка, стягивающая рану на боку. Прикосновение ее руки к коже возбуждающей волной разлилось по всему телу. Райс испытывал неуместное в больнице напряжение и знал, что внизу, под одеялом, также напряжен орган, воплощающий его принадлежность к мужскому полу.
Сюзанна осторожно размотала бинты, а он лежал, стиснув челюсти, пока она осторожно отдирала полотняную салфетку, приставшую к ране. Женщина промыла рану, положила новую салфетку, принесенную из дома, и вновь перебинтовала его.
Пока она занималась перевязкой, Райс всматривался в ее выразительные глаза. Должно быть, Сюзанна и раньше ухаживала за больными или ранеными. Может быть, часто. Слишком уж она умело и добросовестно все делала. Она ни разу не содрогнулась при взгляде на его уродливое ранение или на еще более отвратительный обрубок ноги Веса.
— Майор… — начала она, но смутилась. Он поднял бровь, любопытствуя.
— Мне… мне нужна помощь.
Предчувствие не подвело Реддинга. Он насторожился.
— Есть ли у вас… Есть ли вам, куда податься?
Райс снова вопросительно поднял бровь.
— Я имею в виду, что война почти закончена. Янки, без сомнения, не будут лечить вас здесь, — ее глаза остановились на повязке, скрывавшей тяжелую рану.
Если бы она знала… Как раз они-то и захотят задержать его здесь, но совсем не по той причине, о которой она думает. Но его устраивал ход ее мыслей.
Он пожал плечами, ожидая развязки.
— Я должна пробираться к дому, — медленно произнесла женщина, — в Техас. Там не все благополучно, и мы можем потерять все, чем владеем, если не вернемся вовремя. Но мне нужна помощь. Одной с братом мне не справиться, — она запнулась. — Я не могу оставить его здесь в том состоянии, в котором он находится. И… и… домой. Ему нужно домой. Там он поправится.
Тревога и надежда сдавили ей горло.
— Что значит неблагополучно дома?
— Некие люди хотят завладеть нашей землей. Они убили нашего управляющего. Вчера я получила известие об этом.
Она вздохнула, как бы раздумывая, правильно ли она поступает, обращаясь за помощью к нему.
Он отмеривал слова ответа медленно, осторожно.
— Когда бы вы хотели отбыть?
— Как можно скорее. Я знаю, Вес нездоров, вы — тоже, но потом… — она запнулась, и окончание предложения он не расслышал.
— Как вы предполагаете передвигаться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119