Вес усмехнулся над самим собой, чувствуя странную веселость, которая была его спутницей в первые дни войны. Тогда война казалась благородным, рыцарским сражением, а не ночным кошмаром, смесью смерти и боли.
На кладбище Вес спешился. Достал костыли из специального футляра, который придумал для него Райс, и положил их рядом с могилой отца. Потом приладил протез к своему обрубку. Вес встал и направился к лошади. Боже милосердный! Теперь у него две ноги.
Полковник вставил левую ногу в стремя и осторожно перекинул культю с протезом через спину лошади. Как ни старался, а сапогом, натянутым на протез, он задел круп лошади. Но тем не менее ему удалось сесть и удержаться в седле. Веса обуяла радость. Ударом коленей он послал лошадь вперед и приблизился к тому месту, где ждал его Райс.
* * *
В совместной ночной скачке родилось удивительное объединяющее чувство. Вес указывал Райсу дома людей, которые подписывали долговые обязательства. Мужчины по очереди подъезжали к ранчо и возвращали документы спасенным Райсом должникам. Процедура возвращения долговых расписок была такой; сначала, подъехав к ранчо, всадник в черном кричал, что он друг; когда двери отворялись, всадник бросал на крыльцо небольшой свиток и исчезал. Такие же проделки, как в детстве, думал Вес. Только сейчас они сопряжены со смертельным риском, потому что касаются жизни и будущего большого числа людей. Тем не менее полковник чувствовал себя окрыленным. Опасность, которой он подвергал свою жизнь во благо людей, возродила его.
Прошло несколько часов. Вес смертельно устал. Нога затекла. Протез сдавливал нервные окончания, и только железное усилие воли удерживало Веса Карра в седле. Райс проводил его до кладбища, где Вес отстегнул протез, приторочил костыли к седлу и вновь забрался на спину лошадке.
На ранчо полковник потрусил один. Оглянувшись невзначай, под могучим, раскидистым дубом он различил фигуру всадника, который как влитой сидел на черном коне.
* * *
Райс следил за Весом, пока тот не скрылся из виду. Ему хотелось ехать бок о бок с Весли Карром и чтобы дома их ждала Сюзанна. Но сейчас это было слишком рискованно. Надо было оставить лошадь и одежду на ферме Диасов. До дома Вес и сам как-нибудь доберется.
За эту ночь он преисполнился уважения к Весу. Полковник, превозмогая боль, не жалуясь, без устали развозил документы. На лице Веса лежала печать мучительных страданий, но он молчал.
Райса посетили непрошенные мысли. Он на самом деле начал заботиться о других. Он дошел до того, что начал заботиться о безногом упрямце Весе Карре, и это смягчение души ужасало Реддинга. К заботе о Весе добавлялось постоянное, не утихающее желание видеть его сестру. Он тянулся к ней сердцем и другой частью тела, причем так настойчиво, что это выходило за рамки приличий. Хотя, надо признаться, он испытывал наслаждение, даже когда просто смотрел на Сюзанну. А когда они оставались одни, он терял над собой контроль. От одного прикосновения этой волшебной женщины сердце его таяло и из него можно было вить веревки.
Райс припомнил, какой радостью осветилось лицо Сюзанны, когда она утром поздоровалась с ним. Его никто не встречал так приветливо, так радушно. Эта женщина тратила на него теплоту собственного сердца. Глаза ее сверкали, кожа матово отсвечивала, губы складывались в такую влекущую улыбку, что было непонятно, как он все-таки сдерживался и не набрасывался на нее. Черт возьми! Но сейчас Райс чувствовал себя так, будто кто-то безжалостный всадил ему мощный кулак прямо в солнечное сплетение.
Еще несколько недель — и прибудут его деньги из Англии. Теперь его цель заключалась в том, чтобы заставить всех соседей поверить в благородного Ночного Ястреба, а потом подстроить так, чтобы романтическим рыцарем оказался Вес Карр. Поэтому-то он и выдвинул принцип «жизнь за жизнь»: не подстрелил Кейта, пока тот сам не прицелился в него, не взял у Мартинов денег больше, чем они были должны Макдугалам. Он не хотел переступать так называемый закон, пренебрегать моральными принципами Веса. Но до поры до времени он не собирался открывать Весу, какая роль отводится ему в придуманной Райсом пьесе.
А затем он, Райс, исчезнет, и его приключение утонет в колодце его памяти.
* * *
Ловелл Мартин хлопнул бухгалтерской книгой по столу. Он сурово взглянул на шерифа, который больше не пользовался уважением сограждан.
— Кто, черт возьми, это сделал?
Шериф неопределенно хмыкнул. Город снова был наводнен слухами. Прошлой ночью человека, облаченного в черное и называющего себя Ночным Ястребом, видели многие хозяева ранчо, расположенных вдоль реки. Все держали язык за зубами, но там, где раньше шерифа встречали понурыми взглядами и нахмуренными лбами, теперь раздавался беззаботный смех.
Разные люди по-разному описывали незнакомца. Он был на черной лошади. Нет, на гнедом жеребце. Нет, на кауром коне. Он был высокий… низкий… среднего роста…
— Это один из тех, кто вернулся с войны, — мрачно предположил Ловелл. — Это началось после окончания войны.
— Этого не было, пока не вернулся Весли Карр, — уточнил шериф.
— Это не Карр. У Карра одна нога. Люди бы опознали его.
— Может быть, это англичанин.
Ловелл отрицательно покачал головой.
— Он не умеет даже правильно держать в руках винтовку. Кроме того, мой человек, который служит у Макдугалов, рассказывал, что Сэм упомянул о техасском акценте.
— Как насчет братьев Эйблов?
Ловелл пожал плечами.
— Странное время они выбрали. Зачем им было ждать так долго? Кроме того, взломать мой сейф не так-то просто. Простому деревенскому парню он не по зубам. Я не могу понять, чего добивается этот Ястреб. Зачем он носит маску?
— Может, братья знают, что у тебя есть шпионы на разных ранчо.
— Не могут они этого знать.
— А что думают военные?
— Несколько долларов сделали свое дело: капитан Осборн на нашей стороне.
— Почему бы не предложить людям денежную награду за поимку Ястреба? Сейчас многие стеснены в средствах.
Ловелл расцвел. Он был твердо убежден, что каждый человек в душе вор. Мартин удовлетворенно кивнул.
— Завтра я поговорю об этом с капитаном.
После того как шериф ушел, Ловелл уперся взглядом в долговое обязательство Макдугалов. Сегодня он забрал его из своей конторы в городе. Почему-то он хранил расписки Макдугалов и Марка Фэллона отдельно от других. Он и сам не мог объяснить, почему. Нет. Это было не правдой. Он с трудом сглотнул слюну при мысли о девушке, о единственном человеке, который не был с ним высокомерен, который обращался с ним Ловеллом Мартином, как с человеком, а не как с навозной жижей. Мартин мечтал о ней долгие годы, но она не сводила глаз с другого мужчины. И Ловелл ненавидел его за это.
Ловелл подкрутил усы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
На кладбище Вес спешился. Достал костыли из специального футляра, который придумал для него Райс, и положил их рядом с могилой отца. Потом приладил протез к своему обрубку. Вес встал и направился к лошади. Боже милосердный! Теперь у него две ноги.
Полковник вставил левую ногу в стремя и осторожно перекинул культю с протезом через спину лошади. Как ни старался, а сапогом, натянутым на протез, он задел круп лошади. Но тем не менее ему удалось сесть и удержаться в седле. Веса обуяла радость. Ударом коленей он послал лошадь вперед и приблизился к тому месту, где ждал его Райс.
* * *
В совместной ночной скачке родилось удивительное объединяющее чувство. Вес указывал Райсу дома людей, которые подписывали долговые обязательства. Мужчины по очереди подъезжали к ранчо и возвращали документы спасенным Райсом должникам. Процедура возвращения долговых расписок была такой; сначала, подъехав к ранчо, всадник в черном кричал, что он друг; когда двери отворялись, всадник бросал на крыльцо небольшой свиток и исчезал. Такие же проделки, как в детстве, думал Вес. Только сейчас они сопряжены со смертельным риском, потому что касаются жизни и будущего большого числа людей. Тем не менее полковник чувствовал себя окрыленным. Опасность, которой он подвергал свою жизнь во благо людей, возродила его.
Прошло несколько часов. Вес смертельно устал. Нога затекла. Протез сдавливал нервные окончания, и только железное усилие воли удерживало Веса Карра в седле. Райс проводил его до кладбища, где Вес отстегнул протез, приторочил костыли к седлу и вновь забрался на спину лошадке.
На ранчо полковник потрусил один. Оглянувшись невзначай, под могучим, раскидистым дубом он различил фигуру всадника, который как влитой сидел на черном коне.
* * *
Райс следил за Весом, пока тот не скрылся из виду. Ему хотелось ехать бок о бок с Весли Карром и чтобы дома их ждала Сюзанна. Но сейчас это было слишком рискованно. Надо было оставить лошадь и одежду на ферме Диасов. До дома Вес и сам как-нибудь доберется.
За эту ночь он преисполнился уважения к Весу. Полковник, превозмогая боль, не жалуясь, без устали развозил документы. На лице Веса лежала печать мучительных страданий, но он молчал.
Райса посетили непрошенные мысли. Он на самом деле начал заботиться о других. Он дошел до того, что начал заботиться о безногом упрямце Весе Карре, и это смягчение души ужасало Реддинга. К заботе о Весе добавлялось постоянное, не утихающее желание видеть его сестру. Он тянулся к ней сердцем и другой частью тела, причем так настойчиво, что это выходило за рамки приличий. Хотя, надо признаться, он испытывал наслаждение, даже когда просто смотрел на Сюзанну. А когда они оставались одни, он терял над собой контроль. От одного прикосновения этой волшебной женщины сердце его таяло и из него можно было вить веревки.
Райс припомнил, какой радостью осветилось лицо Сюзанны, когда она утром поздоровалась с ним. Его никто не встречал так приветливо, так радушно. Эта женщина тратила на него теплоту собственного сердца. Глаза ее сверкали, кожа матово отсвечивала, губы складывались в такую влекущую улыбку, что было непонятно, как он все-таки сдерживался и не набрасывался на нее. Черт возьми! Но сейчас Райс чувствовал себя так, будто кто-то безжалостный всадил ему мощный кулак прямо в солнечное сплетение.
Еще несколько недель — и прибудут его деньги из Англии. Теперь его цель заключалась в том, чтобы заставить всех соседей поверить в благородного Ночного Ястреба, а потом подстроить так, чтобы романтическим рыцарем оказался Вес Карр. Поэтому-то он и выдвинул принцип «жизнь за жизнь»: не подстрелил Кейта, пока тот сам не прицелился в него, не взял у Мартинов денег больше, чем они были должны Макдугалам. Он не хотел переступать так называемый закон, пренебрегать моральными принципами Веса. Но до поры до времени он не собирался открывать Весу, какая роль отводится ему в придуманной Райсом пьесе.
А затем он, Райс, исчезнет, и его приключение утонет в колодце его памяти.
* * *
Ловелл Мартин хлопнул бухгалтерской книгой по столу. Он сурово взглянул на шерифа, который больше не пользовался уважением сограждан.
— Кто, черт возьми, это сделал?
Шериф неопределенно хмыкнул. Город снова был наводнен слухами. Прошлой ночью человека, облаченного в черное и называющего себя Ночным Ястребом, видели многие хозяева ранчо, расположенных вдоль реки. Все держали язык за зубами, но там, где раньше шерифа встречали понурыми взглядами и нахмуренными лбами, теперь раздавался беззаботный смех.
Разные люди по-разному описывали незнакомца. Он был на черной лошади. Нет, на гнедом жеребце. Нет, на кауром коне. Он был высокий… низкий… среднего роста…
— Это один из тех, кто вернулся с войны, — мрачно предположил Ловелл. — Это началось после окончания войны.
— Этого не было, пока не вернулся Весли Карр, — уточнил шериф.
— Это не Карр. У Карра одна нога. Люди бы опознали его.
— Может быть, это англичанин.
Ловелл отрицательно покачал головой.
— Он не умеет даже правильно держать в руках винтовку. Кроме того, мой человек, который служит у Макдугалов, рассказывал, что Сэм упомянул о техасском акценте.
— Как насчет братьев Эйблов?
Ловелл пожал плечами.
— Странное время они выбрали. Зачем им было ждать так долго? Кроме того, взломать мой сейф не так-то просто. Простому деревенскому парню он не по зубам. Я не могу понять, чего добивается этот Ястреб. Зачем он носит маску?
— Может, братья знают, что у тебя есть шпионы на разных ранчо.
— Не могут они этого знать.
— А что думают военные?
— Несколько долларов сделали свое дело: капитан Осборн на нашей стороне.
— Почему бы не предложить людям денежную награду за поимку Ястреба? Сейчас многие стеснены в средствах.
Ловелл расцвел. Он был твердо убежден, что каждый человек в душе вор. Мартин удовлетворенно кивнул.
— Завтра я поговорю об этом с капитаном.
После того как шериф ушел, Ловелл уперся взглядом в долговое обязательство Макдугалов. Сегодня он забрал его из своей конторы в городе. Почему-то он хранил расписки Макдугалов и Марка Фэллона отдельно от других. Он и сам не мог объяснить, почему. Нет. Это было не правдой. Он с трудом сглотнул слюну при мысли о девушке, о единственном человеке, который не был с ним высокомерен, который обращался с ним Ловеллом Мартином, как с человеком, а не как с навозной жижей. Мартин мечтал о ней долгие годы, но она не сводила глаз с другого мужчины. И Ловелл ненавидел его за это.
Ловелл подкрутил усы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119