Телесного цвета бретельки от ночной рубашки почти сливались с кремово-золотистой кожей. Он не смел опустить глаза ниже, хотя и испытывал почти непреодолимое, болезненное желание сделать это, и подспудно пытался угадать, что на ней надето под пледом.
Наконец взяв себя в руки, он воскликнул:
Черт возьми, женщина, где ваша одежда?! Джорджина недоуменно заморгала и широко раскрыла глаза:
Она мокрая, и я повесила ее сушиться в той комнате. А что?
Нет, она не дура. Дэниел знал, что она это нарочно сказала, чтобы окончательно вывести его из себя. Что ей, кстати, блестяще удалось.
Вам что, больше нечего надеть? — спросил он хрипло.
Она задумалась.
Видите ли, я захватила с собой одну-единственную ночную рубашку. Она сейчас как раз на мне. А сухое платье надевать, по-моему, нет смысла. Оно все изомнется до утра. Кстати, нет ли у вас вешалки? Я не хочу, чтобы оно пролежало всю ночь в сумке, потому что потом его уже не отгладишь.
Дэниел нервно провел рукой по волосам, пытаясь собраться с мыслями. Взгляд его был прикован к ее обнаженным плечам и струившимся по ним золотистым вьющимся локонам. Оторвать его, казалось, не было никакой возможности. Между тем он четко сознавал, что должен как можно скорее выпроводить ее отсюда. А перед этим потребовать исчерпывающих объяснений. Но он по-прежнему стоял на месте и тупо любовался ее плечами.
Я был бы вам очень признателен, если бы вы повесили это сухое платье на себя. Дождь может закончиться в любую минуту, и тогда вам придется уйти.
Джорджина понадежнее запахнулась пледом и осмотрелась вокруг. Взгляд ее остановился на кресле, и она решила, что это самое безопасное в комнате место. Забравшись на него с ногами, она поерзала, устраиваясь поудобнее, и наконец приняла ту позу, которую ей хотелось. С Дэниелом чуть не случился припадок, когда он представил себе, каким местом Джорджина прижалась к мягкой обивке его единственного кресла, на котором он сам сидел всего несколько минут… нет, миллионов лет назад.
Наконец Джорджина соизволила ответить:
Мне некуда идти. Из дома я убежала, потому что отец назначил свадьбу на первое июля, а вы сами сегодня имели возможность убедиться, что мы с Питером не пара. Я понимала, что отец лишит меня наследства, если услышит от меня отказ. Я решила не дожидаться этого и ушла сама. Может быть, вы вновь примете меня к себе в газету?
У Дэниела было хорошо развито воображение, но то, что случилось, было слишком фантастично. Подойдя к окну, он окинул внимательным взглядом улицу из конца в конец, но разглядел лишь привязанного пони, который жевал травку у его крыльца. Сомнений не оставалось, Джорджина пришла одна. К нему.
Вы с ума сошли! Вы понимаете, что я не могу оставить вас здесь? Ваша репутация, что с ней будет? Я не знаю, какие у вас возникли разногласия с родителями, но неужели вы не можете переждать грозу в каком-нибудь другом месте? Что, если я отведу вас к миссис Бэнкс? Это разумная женщина…
Джорджина улыбнулась, подивившись его наивности:
Лойола тут же вызовет моего отца и распустит по всему городу слухи. Как вы себе это вообще представляете? Я появлюсь на пороге ее дома среди ночи с вами под руку?
Она покачала головой, и один из локонов оставил мокрые следы на ночной рубашке, выглядывавшей из-под пледа.
Дэниел затаил дыхание, отчаянно желая, чтобы плед хоть чуть-чуть сполз вниз и открыл ее грудь. В следующую минуту он понял, что здорово разозлился, правда, пока не знал, на нее или на себя самого. В свои двадцать восемь лет он хоть и не мог похвастаться таким опытом в общении с женщинами, как муж его сестры, но все же не был полным профаном. И Дэниел понимал, что должен думать сейчас не о ее голых плечах и груди, а о том, какие меры предпринимать в первую очередь. Но он ничего не мог с собой поделать. Взгляд ее детских голубых глаз и очаровательная улыбка действовали на него парализующе.
Пожалев о том, что во всем доме нет ни зёрнышка кофе, он плеснул себе в стакан виски. Джорджине, разумеется, не предлагал, иначе она оскорбилась бы.
В любом случае здесь вам оставаться нельзя, так что шевелите мозгами. Даю пару минут. Если вы ничего не придумаете, я буду вынужден, как только кончится дождь, вернуть вас восвояси.
Джорджина вздохнула и попыталась откинуть непослушные волосы назад.
Честное слово, я не буду вас стеснять. Спать я могу прямо здесь, так что вас никто не собирается сгонять с постели. А утром пойду искать себе работу. У вас здесь в газете не больно-то заработаешь. Все получится! Я буду платить вам за комнату и помогать с оплатой хозяйственных расходов.
Этот короткий монолог лишил Дэниела дара речи. Она собирается спать здесь? А утром пойдет искать работу? Она что, ненормальная? Кому она нужна? Кто ее возьмет к себе? Может она хотя бы вскипятить чайник или заправить постель? Но самым удивительным было ее предложение помощи в оплате хозяйственных расходов. До сих пор ни одна женщина не предлагала Дэниелу такого. Даже Эви.
Понимая, что пауза затянулась, Джорджина забеспокоилась:
Надеюсь, я не расстроила ваши планы? Ну… если вы, к примеру, ухаживаете за Дженис или за какой-ни будь другой девушкой, я все понимаю. Тогда, может быть, мне переехать в комнату на первом этаже?
«Если бы это было возможно…» — с тоской подумал Дэниел.
Отрицательно покачав головой, он глотнул еще виски. Алкоголь не добавлял ясности в мыслях, но, с другой стороны, ему казалось, что уже ничто не способно добавить ясности.
— Внизу обитают пауки и крысы. И я не могу оставить вас одну. Тут по улицам ночью шляется всякий народ. Нет, я отведу вас домой.
— Ах, оставьте наконец про мой дом! — Джорджина взяла со стола книгу. — «Чувство и чувствительность»? Мне этот роман понравился, но я думала, что он дамский.
— Мне его прислала Эви. Сказала, что он поможет мне лучше понять женское мышление.
Не зная, куда себя девать, Дэниел опустился, на тюфяк и прислонился к стене. Гром трещал уже где-то далеко, но за окном по-прежнему лило как из ведра.
Джорджина переменила позу, чтобы видеть его лицо.
— Эви?
— Моя сестра.
«Сводная», — захотелось добавить ему, но он промолчал, чтобы не вдаваться в долгие объяснения.
Джорджина радостно кивнула:
— Я всегда хотела иметь сестренку. Она живет с вашими родителями?
— Она живет со своим мужем и детьми. Послушайте, может, вы погасите лампу и попытаетесь заснуть? Что-то подсказывает мне, что дождь скоро не кончится.
В лице ее отразилась нерешительность, и он тут же заметил это.
— Ну, поняли наконец всю странность вашего положения? — усмехнулся он.
— Начинаю понимать…
Она как-то робко и с опаской взглянула на него, и Дэниел от этого взгляда вырос в собственных глазах и стал похожим на Самсона. Девушка словно хотела сказать ему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Наконец взяв себя в руки, он воскликнул:
Черт возьми, женщина, где ваша одежда?! Джорджина недоуменно заморгала и широко раскрыла глаза:
Она мокрая, и я повесила ее сушиться в той комнате. А что?
Нет, она не дура. Дэниел знал, что она это нарочно сказала, чтобы окончательно вывести его из себя. Что ей, кстати, блестяще удалось.
Вам что, больше нечего надеть? — спросил он хрипло.
Она задумалась.
Видите ли, я захватила с собой одну-единственную ночную рубашку. Она сейчас как раз на мне. А сухое платье надевать, по-моему, нет смысла. Оно все изомнется до утра. Кстати, нет ли у вас вешалки? Я не хочу, чтобы оно пролежало всю ночь в сумке, потому что потом его уже не отгладишь.
Дэниел нервно провел рукой по волосам, пытаясь собраться с мыслями. Взгляд его был прикован к ее обнаженным плечам и струившимся по ним золотистым вьющимся локонам. Оторвать его, казалось, не было никакой возможности. Между тем он четко сознавал, что должен как можно скорее выпроводить ее отсюда. А перед этим потребовать исчерпывающих объяснений. Но он по-прежнему стоял на месте и тупо любовался ее плечами.
Я был бы вам очень признателен, если бы вы повесили это сухое платье на себя. Дождь может закончиться в любую минуту, и тогда вам придется уйти.
Джорджина понадежнее запахнулась пледом и осмотрелась вокруг. Взгляд ее остановился на кресле, и она решила, что это самое безопасное в комнате место. Забравшись на него с ногами, она поерзала, устраиваясь поудобнее, и наконец приняла ту позу, которую ей хотелось. С Дэниелом чуть не случился припадок, когда он представил себе, каким местом Джорджина прижалась к мягкой обивке его единственного кресла, на котором он сам сидел всего несколько минут… нет, миллионов лет назад.
Наконец Джорджина соизволила ответить:
Мне некуда идти. Из дома я убежала, потому что отец назначил свадьбу на первое июля, а вы сами сегодня имели возможность убедиться, что мы с Питером не пара. Я понимала, что отец лишит меня наследства, если услышит от меня отказ. Я решила не дожидаться этого и ушла сама. Может быть, вы вновь примете меня к себе в газету?
У Дэниела было хорошо развито воображение, но то, что случилось, было слишком фантастично. Подойдя к окну, он окинул внимательным взглядом улицу из конца в конец, но разглядел лишь привязанного пони, который жевал травку у его крыльца. Сомнений не оставалось, Джорджина пришла одна. К нему.
Вы с ума сошли! Вы понимаете, что я не могу оставить вас здесь? Ваша репутация, что с ней будет? Я не знаю, какие у вас возникли разногласия с родителями, но неужели вы не можете переждать грозу в каком-нибудь другом месте? Что, если я отведу вас к миссис Бэнкс? Это разумная женщина…
Джорджина улыбнулась, подивившись его наивности:
Лойола тут же вызовет моего отца и распустит по всему городу слухи. Как вы себе это вообще представляете? Я появлюсь на пороге ее дома среди ночи с вами под руку?
Она покачала головой, и один из локонов оставил мокрые следы на ночной рубашке, выглядывавшей из-под пледа.
Дэниел затаил дыхание, отчаянно желая, чтобы плед хоть чуть-чуть сполз вниз и открыл ее грудь. В следующую минуту он понял, что здорово разозлился, правда, пока не знал, на нее или на себя самого. В свои двадцать восемь лет он хоть и не мог похвастаться таким опытом в общении с женщинами, как муж его сестры, но все же не был полным профаном. И Дэниел понимал, что должен думать сейчас не о ее голых плечах и груди, а о том, какие меры предпринимать в первую очередь. Но он ничего не мог с собой поделать. Взгляд ее детских голубых глаз и очаровательная улыбка действовали на него парализующе.
Пожалев о том, что во всем доме нет ни зёрнышка кофе, он плеснул себе в стакан виски. Джорджине, разумеется, не предлагал, иначе она оскорбилась бы.
В любом случае здесь вам оставаться нельзя, так что шевелите мозгами. Даю пару минут. Если вы ничего не придумаете, я буду вынужден, как только кончится дождь, вернуть вас восвояси.
Джорджина вздохнула и попыталась откинуть непослушные волосы назад.
Честное слово, я не буду вас стеснять. Спать я могу прямо здесь, так что вас никто не собирается сгонять с постели. А утром пойду искать себе работу. У вас здесь в газете не больно-то заработаешь. Все получится! Я буду платить вам за комнату и помогать с оплатой хозяйственных расходов.
Этот короткий монолог лишил Дэниела дара речи. Она собирается спать здесь? А утром пойдет искать работу? Она что, ненормальная? Кому она нужна? Кто ее возьмет к себе? Может она хотя бы вскипятить чайник или заправить постель? Но самым удивительным было ее предложение помощи в оплате хозяйственных расходов. До сих пор ни одна женщина не предлагала Дэниелу такого. Даже Эви.
Понимая, что пауза затянулась, Джорджина забеспокоилась:
Надеюсь, я не расстроила ваши планы? Ну… если вы, к примеру, ухаживаете за Дженис или за какой-ни будь другой девушкой, я все понимаю. Тогда, может быть, мне переехать в комнату на первом этаже?
«Если бы это было возможно…» — с тоской подумал Дэниел.
Отрицательно покачав головой, он глотнул еще виски. Алкоголь не добавлял ясности в мыслях, но, с другой стороны, ему казалось, что уже ничто не способно добавить ясности.
— Внизу обитают пауки и крысы. И я не могу оставить вас одну. Тут по улицам ночью шляется всякий народ. Нет, я отведу вас домой.
— Ах, оставьте наконец про мой дом! — Джорджина взяла со стола книгу. — «Чувство и чувствительность»? Мне этот роман понравился, но я думала, что он дамский.
— Мне его прислала Эви. Сказала, что он поможет мне лучше понять женское мышление.
Не зная, куда себя девать, Дэниел опустился, на тюфяк и прислонился к стене. Гром трещал уже где-то далеко, но за окном по-прежнему лило как из ведра.
Джорджина переменила позу, чтобы видеть его лицо.
— Эви?
— Моя сестра.
«Сводная», — захотелось добавить ему, но он промолчал, чтобы не вдаваться в долгие объяснения.
Джорджина радостно кивнула:
— Я всегда хотела иметь сестренку. Она живет с вашими родителями?
— Она живет со своим мужем и детьми. Послушайте, может, вы погасите лампу и попытаетесь заснуть? Что-то подсказывает мне, что дождь скоро не кончится.
В лице ее отразилась нерешительность, и он тут же заметил это.
— Ну, поняли наконец всю странность вашего положения? — усмехнулся он.
— Начинаю понимать…
Она как-то робко и с опаской взглянула на него, и Дэниел от этого взгляда вырос в собственных глазах и стал похожим на Самсона. Девушка словно хотела сказать ему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102