— предложил он.
— Неплохая мысль.
Трейсу не понадобилось много времени, чтобы понять, что Кора хранила все возможное за последние три или даже четыре десятка лет. Тут были нескончаемые ряды платьев, юбок, блузок и даже шуб. На полках, тянувшихся от пола до потолка, находились, пожалуй, все сумочки и все туфли, которые у нее когда-либо были. Разобрать все ее вещи было просто непосильной задачей. И при этом ничто из них не было похоже на «сокровище».
Трейс вздохнул, сложил руки на груди и, повернувшись, стал наблюдать за Шайлер. Она разглядывала старые книги, и лицо ее было таким внимательным, таким умным, изящным и милым.
Прошло около двух минут, прежде чем она подняла на него глаза.
— Что ты делаешь?
Сначала он не собирался отвечать. Но потом передумал.
— Смотрю на тебя.
— Смотришь на меня?
— Да.
Мгновение она находилась в замешательстве.
— Зачем?
Честность почти всегда лучшая политика.
— Это доставляет мне удовольствие.
— Ты ведь, кажется, должен был осмотреть содержимое чулана, — напомнила ему она.
— Я пытался.
— Ну так попытайся еще раз.
Трейс заметил, что она бросила на него изучающий взгляд, видимо, думая, что он этого не видит.
Еще минуту-другую он стоял не двигаясь, засунув руки в карманы джинсов и опираясь плечом о полки.
— Почему-то мне не кажется, что ты особо старался, — заметила Шайлер.
Он отлепился от полок и подошел к ней, остановившись в двух шагах от открытого сундука.
— Поверь мне, нужна целая армия людей, чтобы разобраться в вещах Коры. Кроме того, мне больше нравится смотреть на тебя.
— Это комплимент?
— Комплимент. — Он прибавил еще один: — У тебя очень красивые ноги.
— Красивые ноги?
— Откровенно говоря, просто потрясающие.
— Спасибо.
Трейс послал Шайлер улыбку сквозь прозрачный шарфик, который она держала у лица.
— Я обратил внимание на твои ноги еще в ту первую ночь, когда ты вышла из своего «ягуара». «Трейс, — сказал я себе, — смотри-ка, вот это ножки! « — Он хотел было даже признаться, что грезил о них, но затем решил не вдаваться в подробности. — Ты очень привлекательная женщина, Шайлер.
— Ты тоже. — Она тут же поправилась: — Я хотела сказать, ты привлекательный мужчина.
— Я понял, что ты имела в виду. — Трейс открыл локтем очередную дверцу, увидел внутри дюжины коробочек и снова быстро ее захлопнул.
— Нам надо поговорить.
— Я думала, мы и так разговариваем, — заметила она.
— О той ночи, — уточнил он.
На лице Шайлер ничего не отразилось. Но Трейса это не сбило с толку.
— О ночи, когда мы встретились в беседке.
— А что было той ночью?
— Мы целовались.
— Ну да.
Трейс подошел на шаг ближе.
— Знаешь, что особенно завораживает в поцелуях?
Шайлер отрицательно помотала головой.
— Они никогда не повторяются.
Она коснулась рукой шеи.
— Вообще-то я никогда не думала о поцелуях с этой точки зрения. Но возможно, ты прав.
— Конечно, я прав. — Он придвинулся еще ближе. — Разве наш первый поцелуй не отличался от второго, третьего или четвертого?
— Мы целовались всего однажды.
Трейс негромко поцокал языком.
— Это не совсем так.
— Разве?
— Возможно, мы целовались только однажды, но зато несколько раз.
Шайлер тяжело сглотнула.
— Я бы не сказала.
— А я — да. — Он помолчал. — У меня есть теория. Хочешь узнать, в чем она заключается?
— Думаю, ты ее изложишь независимо от моего желания, — произнесла она с едва заметной улыбкой.
Трейс не обратил внимания на ее попытку обратить их разговор в шутку.
— Я считаю, что самая распространенная ошибка, которую совершают и мужчины, и женщины, состоит в том, что они смешивают воздействие самого поцелуя с сопутствующими ему обстоятельствами. Они с легкостью поддаются очарованию романтической обстановки — на них влияют красота сада, тихая музыка, играющая в отдалении, аромат цветов в воздухе.
— Лунный свет, — добавила Шайлер.
— Лунный свет, — повторил он. — Но есть простой тест, позволяющий избавиться от иллюзий.
— Тест?
Трейс оставил ее вопрос без внимания.
— Как ты думаешь, в чем разница между дневными и ночными поцелуями?
— В количестве света?
— Я говорю об ощущениях.
Шайлер в задумчивости посмотрела на него:
— Если говорить в целом, то ночью люди становятся менее сдержанными.
— Ценное наблюдение. — Он, в свою очередь, тоже пристально посмотрел на нее — Что-нибудь еще?
Шайлер поднесла руку, в которой она держала шарфик, к груди и прижала ее к сердцу, словно ожидая защиты от шарфика.
— Ну, еще большинство людей становятся более раскованными.
— Тоже верное наблюдение.
— В ночи есть что-то чувственное, обольстительное, эротичное.
— Как раз это я и имел в виду. Она вдохнула и тут же выдохнула.
— А в чем заключается твой простой тест?
Трейс сократил расстояние между ними до минимума.
— Надо поцеловаться в наиболее неромантичной обстановке, какую только можно себе представить. Среди бела дня. — Шайлер подозрительно прищурилась. — А иначе как узнать, что это не было воздействием сада, музыки, аромата цветов…
— Лунного света? — подхватила она.
— Точно. Дело в лунном свете или в нас самих?
Шайлер выпрямилась.
— У вас, сэр, изощренный и коварный ум.
Трейс прикинулся оскорбленным.
Она поинтересовалась:
— Ты всегда выигрываешь свои дела при помощи подобных доводов?
Он ушел от прямого ответа:
— Я мало участвую в судебных разбирательствах.
Она продолжала упорствовать:
— Но когда участвуешь, ты обычно выигрываешь?
Сейчас было не время скромничать или лгать.
— Всегда.
— Я так и думала.
Трейс улыбнулся:
— Ну что, перейдем к тесту?
Шайлер сжимала шарф уже с меньшим напряжением.
— Наверное, я и сама хотела бы узнать, что произошло той ночью.
— Есть только один способ выяснить это, — настаивал он.
Долю секунды Шайлер колебалась. Затем сделала шаг ему навстречу, бормоча себе под нос:
— Разве не любопытство сгубило кошку?..
— Поверь мне, удовлетворив его, она спаслась.
Сначала они хотели удовлетворить лишь свое любопытство — и Трейс, и она сама. В конце концов, у нее и правда были сомнения насчет той ночи в беседке и своей реакции на его поцелуй.
Шайлер хотела проверить и еще одну вещь, о чем Трейс, конечно же, не догадывался. Джонни целовал ее днем, и, хотя его поцелуй был приятен, сладостен и свеж, в этот раз в ней ничто не шевельнулось.
«Хотя эпитет „приятный“, — решила Шайлер, — весьма сомнительный комплимент поцелую мужчины».
Зависела ли ее реакция на поцелуй Трейса от стечения обстоятельств? Было ли то воздействием прохладной ночи — в конце концов, она тогда промерзла до костей, — или же звезд над головой, или аромата росы на траве, или запаха весенних цветов?
Ночью цветы благоухают совсем по-другому. Почему же поцелуй мужчины тоже не может меняться с наступлением темноты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— Неплохая мысль.
Трейсу не понадобилось много времени, чтобы понять, что Кора хранила все возможное за последние три или даже четыре десятка лет. Тут были нескончаемые ряды платьев, юбок, блузок и даже шуб. На полках, тянувшихся от пола до потолка, находились, пожалуй, все сумочки и все туфли, которые у нее когда-либо были. Разобрать все ее вещи было просто непосильной задачей. И при этом ничто из них не было похоже на «сокровище».
Трейс вздохнул, сложил руки на груди и, повернувшись, стал наблюдать за Шайлер. Она разглядывала старые книги, и лицо ее было таким внимательным, таким умным, изящным и милым.
Прошло около двух минут, прежде чем она подняла на него глаза.
— Что ты делаешь?
Сначала он не собирался отвечать. Но потом передумал.
— Смотрю на тебя.
— Смотришь на меня?
— Да.
Мгновение она находилась в замешательстве.
— Зачем?
Честность почти всегда лучшая политика.
— Это доставляет мне удовольствие.
— Ты ведь, кажется, должен был осмотреть содержимое чулана, — напомнила ему она.
— Я пытался.
— Ну так попытайся еще раз.
Трейс заметил, что она бросила на него изучающий взгляд, видимо, думая, что он этого не видит.
Еще минуту-другую он стоял не двигаясь, засунув руки в карманы джинсов и опираясь плечом о полки.
— Почему-то мне не кажется, что ты особо старался, — заметила Шайлер.
Он отлепился от полок и подошел к ней, остановившись в двух шагах от открытого сундука.
— Поверь мне, нужна целая армия людей, чтобы разобраться в вещах Коры. Кроме того, мне больше нравится смотреть на тебя.
— Это комплимент?
— Комплимент. — Он прибавил еще один: — У тебя очень красивые ноги.
— Красивые ноги?
— Откровенно говоря, просто потрясающие.
— Спасибо.
Трейс послал Шайлер улыбку сквозь прозрачный шарфик, который она держала у лица.
— Я обратил внимание на твои ноги еще в ту первую ночь, когда ты вышла из своего «ягуара». «Трейс, — сказал я себе, — смотри-ка, вот это ножки! « — Он хотел было даже признаться, что грезил о них, но затем решил не вдаваться в подробности. — Ты очень привлекательная женщина, Шайлер.
— Ты тоже. — Она тут же поправилась: — Я хотела сказать, ты привлекательный мужчина.
— Я понял, что ты имела в виду. — Трейс открыл локтем очередную дверцу, увидел внутри дюжины коробочек и снова быстро ее захлопнул.
— Нам надо поговорить.
— Я думала, мы и так разговариваем, — заметила она.
— О той ночи, — уточнил он.
На лице Шайлер ничего не отразилось. Но Трейса это не сбило с толку.
— О ночи, когда мы встретились в беседке.
— А что было той ночью?
— Мы целовались.
— Ну да.
Трейс подошел на шаг ближе.
— Знаешь, что особенно завораживает в поцелуях?
Шайлер отрицательно помотала головой.
— Они никогда не повторяются.
Она коснулась рукой шеи.
— Вообще-то я никогда не думала о поцелуях с этой точки зрения. Но возможно, ты прав.
— Конечно, я прав. — Он придвинулся еще ближе. — Разве наш первый поцелуй не отличался от второго, третьего или четвертого?
— Мы целовались всего однажды.
Трейс негромко поцокал языком.
— Это не совсем так.
— Разве?
— Возможно, мы целовались только однажды, но зато несколько раз.
Шайлер тяжело сглотнула.
— Я бы не сказала.
— А я — да. — Он помолчал. — У меня есть теория. Хочешь узнать, в чем она заключается?
— Думаю, ты ее изложишь независимо от моего желания, — произнесла она с едва заметной улыбкой.
Трейс не обратил внимания на ее попытку обратить их разговор в шутку.
— Я считаю, что самая распространенная ошибка, которую совершают и мужчины, и женщины, состоит в том, что они смешивают воздействие самого поцелуя с сопутствующими ему обстоятельствами. Они с легкостью поддаются очарованию романтической обстановки — на них влияют красота сада, тихая музыка, играющая в отдалении, аромат цветов в воздухе.
— Лунный свет, — добавила Шайлер.
— Лунный свет, — повторил он. — Но есть простой тест, позволяющий избавиться от иллюзий.
— Тест?
Трейс оставил ее вопрос без внимания.
— Как ты думаешь, в чем разница между дневными и ночными поцелуями?
— В количестве света?
— Я говорю об ощущениях.
Шайлер в задумчивости посмотрела на него:
— Если говорить в целом, то ночью люди становятся менее сдержанными.
— Ценное наблюдение. — Он, в свою очередь, тоже пристально посмотрел на нее — Что-нибудь еще?
Шайлер поднесла руку, в которой она держала шарфик, к груди и прижала ее к сердцу, словно ожидая защиты от шарфика.
— Ну, еще большинство людей становятся более раскованными.
— Тоже верное наблюдение.
— В ночи есть что-то чувственное, обольстительное, эротичное.
— Как раз это я и имел в виду. Она вдохнула и тут же выдохнула.
— А в чем заключается твой простой тест?
Трейс сократил расстояние между ними до минимума.
— Надо поцеловаться в наиболее неромантичной обстановке, какую только можно себе представить. Среди бела дня. — Шайлер подозрительно прищурилась. — А иначе как узнать, что это не было воздействием сада, музыки, аромата цветов…
— Лунного света? — подхватила она.
— Точно. Дело в лунном свете или в нас самих?
Шайлер выпрямилась.
— У вас, сэр, изощренный и коварный ум.
Трейс прикинулся оскорбленным.
Она поинтересовалась:
— Ты всегда выигрываешь свои дела при помощи подобных доводов?
Он ушел от прямого ответа:
— Я мало участвую в судебных разбирательствах.
Она продолжала упорствовать:
— Но когда участвуешь, ты обычно выигрываешь?
Сейчас было не время скромничать или лгать.
— Всегда.
— Я так и думала.
Трейс улыбнулся:
— Ну что, перейдем к тесту?
Шайлер сжимала шарф уже с меньшим напряжением.
— Наверное, я и сама хотела бы узнать, что произошло той ночью.
— Есть только один способ выяснить это, — настаивал он.
Долю секунды Шайлер колебалась. Затем сделала шаг ему навстречу, бормоча себе под нос:
— Разве не любопытство сгубило кошку?..
— Поверь мне, удовлетворив его, она спаслась.
Сначала они хотели удовлетворить лишь свое любопытство — и Трейс, и она сама. В конце концов, у нее и правда были сомнения насчет той ночи в беседке и своей реакции на его поцелуй.
Шайлер хотела проверить и еще одну вещь, о чем Трейс, конечно же, не догадывался. Джонни целовал ее днем, и, хотя его поцелуй был приятен, сладостен и свеж, в этот раз в ней ничто не шевельнулось.
«Хотя эпитет „приятный“, — решила Шайлер, — весьма сомнительный комплимент поцелую мужчины».
Зависела ли ее реакция на поцелуй Трейса от стечения обстоятельств? Было ли то воздействием прохладной ночи — в конце концов, она тогда промерзла до костей, — или же звезд над головой, или аромата росы на траве, или запаха весенних цветов?
Ночью цветы благоухают совсем по-другому. Почему же поцелуй мужчины тоже не может меняться с наступлением темноты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57