Трейс думал, что получит истинное удовольствие — черт, просто-таки будет упиваться триумфом, — отомстив наконец Грантам. Но оказалось, что он зашел в тупик.
С кем он собирался сводить счеты?
Со старой леди, слабой здоровьем и прожившей на свете уже восемьдесят лет, когда он впервые встретил ее?
С Шайлер? С женщиной, к которой его тянуло как магнитом? С женщиной, которая являлась ему во сне каждую ночь? С женщиной, которая была живым олицетворением его мечты?
«Да, когда дошло до дела, месть оказалась совсем не такой, как представлялось», — решил Трейс Баллинджер.
Глава 21
Месть должна быть хладнокровной.
Холодной, как лед.
Он знает о мести все. Он жил, дышал, строил планы и мечтал о своей мести ночь за ночью, месяц за месяцем, даже год за годом. Сейчас наконец она должна осуществиться, и предвкушение этого было сладостным, действительно сладостным.
Мечты о мести были основной, мощнейшей, тайной силой, управлявшей его жизнью. И он был полон решимости осуществить ее во что бы то ни стало. Собственно говоря, все, что он делал, он делал во имя взывающего к нему голосу отмщения.
Его возмездие будет полным, абсолютным и беспощадным. В его сердце нет места жалости. Бесполезно взывать к его лучшему «я»: у него его просто нет. Без толку обращаться к его великодушию: его он тоже лишен.
И никаких пленных.
Он облизнул губы, наблюдая, как Шайлер Грант идет по саду Грантвуда. Все складывается как нельзя лучше для осуществления его планов, даже лучше, чем он смел мечтать.
Когда настанет нужный момент и все игроки займут свои места, он нанесет решительный удар подобно кобре: молниеносно и беспощадно.
Но он улыбнулся и снова облизнул губы, смакуя каждую крупицу своего наслаждения.
Это просто изумительно.
Он должен быть осторожен и не улыбнуться слишком рано, не выдать себя раньше времени. В конце концов, его так называемые сообщники тоже не столь уж глупы. Он сделал ставку на их алчность. Это сделает его месть еще слаще.
Он беспокойно оглянулся. Ему не нравилось находиться вне дома днем, даже если его скрывали низко свисающие ветви, как сейчас.
Он — дитя ночи. Он любит сумрак. Всегда любил, даже в детстве. Тогда как остальные дети боялись темноты и неизвестных, безымянных, ужасающих чудищ, которые прятались у них под кроватями, за закрытыми дверями, в подвалах и длинных коридорах, он был зачарован тьмой, неизвестностью и ужасом.
В ночи есть что-то умиротворяющее. Она тиха. В ней есть какая-то тайна. Уединенность.
Он любит бывать один.
Любит бодрствовать, когда остальные спят. Он частенько работает поздно ночью. Читает. Размышляет. Строит планы, обдумывает дальнейшие действия. Разглядывает свои коллекции, любуясь последними находками и осмысливая свой очередной шаг.
Ему нужна ночь, как большинству людей нужен воздух, чтобы дышать. Ночью он расцветает. Он обожает ночь. Она нужна ему для сознания, для тела, для души.
Да, ночь — его стихия.
К тому же ночь полна соблазнов. Мужчины и женщины становятся совершенно не похожими на себя существами, как только заходит солнце и на небе появляется луна.
Во тьме ночи происходит, обсуждается, свершается так много всего того, чего никогда не было бы при свете дня.
Он часто обходился без фонаря. У него зрение, как у ночного зверя: в темноте он видит отчетливее, чем при дневном освещении.
Он хорошо знает лес в этой местности. Именно в нем он проводил большую часть своего времени. Сейчас он тоже находится в зарослях деревьев, вдыхает свежий воздух и ждет ночи.
Да, мстить надо хладнокровно и под покровом ночи.
Глава 22
Шайлер на цыпочках проскользнула в боковую дверь оранжереи. В теплице со стеклянными стенами и стеклянной крышей пахло черноземом и зеленью, витал чудный, почти перекрывающий все остальные запахи аромат цветов. Она обошла высокие пальмы и стелющиеся тропические растения и быстро, но бесшумно пробралась к задней лестнице, ведущей в то крыло дома, где находилась ее комната.
Она намеренно избегала встречи с миссис Данверз или другой прислугой, которая могла работать в доме в этот еще ранний вечерний час. Трейса она тоже избегала.
Его в особенности.
У нее не было времени объяснять кому бы то ни было, что она видела и почему спешит выяснить, в чем дело. Возможно, если она двигалась достаточно быстро, тот или то, что она мельком видела в наполовину закрытом ставнями окне, все еще находится там.
Когда Шайлер остановилась на несколько секунд, чтобы перевести дух, ей в голову неожиданно пришла еще одна идея. В то первое утро в библиотеке Трейс сказал ей, что Кора верила, будто в Грантвуде обитают приведения. Тогда она решила, что в основе этой веры лежал описанный Трейсом случай, когда ее двоюродной бабушке привиделась Люси.
А что, если что-то другое заставило Кору поверить в существование привидения?
Что, если Кора тоже видела лицо в окне?
Шайлер тяжело вздохнула.
Если, конечно, это лицо было. Если это не обман зрения, не отражение заходящего солнца в оконном стекле и не местная женщина, ежедневно наводящая порядок под пристальным оком миссис Данверз. Например, та же Энни Баркер.
Шайлер посмотрела на свои часы. Было почти половина шестого. Большинство местной прислуги в этот час уже дома.
И тем не менее она собиралась удовлетворить свое любопытство.
Первое, что сделала Шайлер, оказавшись в коридоре, который вел к спальне Коры, — перепроверила соседние с ней комнаты. Она твердо знала, что на окнах комнаты Коры нет ставней, но не была уверена насчет других окон в этом крыле дома.
Комната слева от спальни Коры была выдержана явно в мужском стиле: от массивных предметов мебели — там были большая кровать, огромное французское бюро и несколько жестких, обтянутых кожей стульев — до каминной полки из дорогого дерева и темных стен.
И никаких ставней.
Следующей Шайлер изучила комнату справа от спальни Коры. Та оказалась гораздо более скромной. К тому же она была значительно меньше, чем предыдущая. Стены были окрашены в бледный нейтральный цвет, а не оклеены обоями и не обиты тканью. В комнате было два обычных окна.
И тоже без ставней.
Шайлер бесшумно закрыла дверь и опять вернулась к спальне Коры.
Что же она упустила?
Что-то наверняка ускользнуло от ее внимания. Должна быть какая-то важная деталь, которой она не заметила. Мелочь, на которую она не обратила внимания. Важный намек, на который она закрыла глаза.
Что же это такое?
И тут Шайлер легонько хлопнула себя ладонью по лбу:
— Какая же я идиотка!
Она искала логическое объяснение. Ждала чего-то полностью предсказуемого. А Грантвуд был известен своими странностями. Так же как бабушка была известна — печально известна — своими.
Комнаты без окон.
Окна без комнат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57